Джеки Коллинз - Бестия. Том 1

— Это кое-что, правда, малыш?

Альдо поцеловал кончики пальцев.

— Да уж, кузен, вы умеете подцеплять их на крючок. Я бы сказал…

Ему не дали закончить фразу. В зал безо всякого предупреждения ворвались несколько человек с автоматами и открыли огонь по всему помещению. Просто поливали посетителей ресторана, как поливают розы.

Началось нечто невообразимое: беготня, крики и безжалостный свист пуль, вонзающихся в человеческие тела.

Энцо со скоростью молнии перевернул столик и прикрылся им, как щитом. Альдо был ранен в руку. Джино повезло: инстинкт самосохранения еще до первого выстрела бросил его на пол.

— Чертовы выродки! — завопил Энцо. — Покажите этим ублюдкам!

Его люди открыли ответный огонь. Но двое уже валялись мертвыми, а у оставшихся было мало шансов справиться со сворой вооруженных автоматами гангстеров.

Джино подтащил Альдо поближе к себе: там было безопаснее.

Энцо выхватил револьвер и начал стрелять из-за столика. Он бросил Джино пистолет.

— Покажи гадам!

Громче всех выла какая-то женщина.

— Мой муж! Мой муж! Господи, ему размозжили голову!

Джино поймал на лету пистолет и прицелился. До сих пор ему не приходилось пускать в ход огнестрельное оружие, но Розовый Банан объяснил ему, что нужно делать.

— Ты попал! — завопил Энцо. — У него полезли кишки!

Налетчики отступили. Прекратились автоматные очереди. На поле брани осталось двое гангстеров: одного убил Джино, а другой, раненный в обе ноги, полз к двери.

Энцо ни секунды не колебался. Хлопок — и раненый дернулся, крикнул и затих.

— Пошли, — быстро сказал Энцо. — Пока не нагрянули копы.

Джино встал и оглянулся по сторонам. Ну и зрелище! Повсюду — битое стекло. И трупы…

Энцо как будто прочитал его мысли.

— Ничего не поделаешь. Хватай Альдо и давайте рвать когти. Увезешь его обратно в Нью-Йорк.

Альдо ухватился за приятеля, и тот начал прокладывать себе дорогу к выходу. Энцо бросился вместе с ними к своему автомобилю.

— Гони! — приказал он водителю, и тот моментально нажал на газ.

— Все в порядке, босс?

— Только не благодаря тем кретинам. Как можно было не попасть в Большого Макса и Шотти?

— Фактор внезапности, — авторитетно заявил шофер. — И пальба. Я сразу, как вы учили, прыгнул в авто и рванул к запасному выходу. Правильно сделал, да, босс?

— Правильно, — грозно произнес Энцо. — Гони во всю мочь. Этим ребятам нужно срочно убраться из города. — Он повернулся к Джино. — Ты молодец! Мне нравится твой стиль. И твоя реакция.

Джино кивнул. Он боялся открыть рот — как бы невзначай не пукнуть от страха. Они подкатили к вокзалу, и Энцо чуть ли не силком вытолкал их из машины. Ему нужно было скорее развязать себе руки.

— Отведешь Альдо в туалет и поможешь привести себя в порядок. Возьми мой пиджак. — На прощанье он тепло пожал Джино руку. — Я с тобой еще свяжусь. Мы неплохо поработаем вместе. Мне нравится твоя выдержка. Даже очень!

Джино снова кивнул. Стоя под снегопадом, они с Альдо проводили лимузин взглядами.

— Мне плохо, — захныкал Альдо. — Почему мы не вернулись в отель?

— Энцо прав: нужно немедленно уносить ноги. Чем меньше людей нас тут увидят, тем лучше.

— Я хочу в больницу!

— Пошли. — Джино слегка подтолкнул приятеля. — Не бойся, мы тебя вылечим.

— Ты что, заделался эскулапом?

— Брось сучиться. Это всего лишь царапина. Если бы пуля засела в руке, ты бы сейчас не так хныкал.

— Дерьмо собачье! Знаток, мать твою!

В туалете Джино снял с Альдо пиджак и с облегчением убедился, что был прав: рука не пробита, пуля скользнула по поверхности. Он сорвал со стены полотенце и несколько раз обернул вокруг больной руки друга. — Это поможет тебе продержаться до дому.

Альдо продолжал вредничать.

— Мне нужно в больницу. Если бы Барбара была здесь, она бы отвела меня.

— Ага. Барбара оторвала бы тебе яйца и поджарила на сковороде. Давай, надевай рубашку, и пошли искать наш поезд.

Альдо напялил окровавленную сорочку и прикрыл сверху пиджаком Энцо; тот оказался великоват. Альдо пошарил в карманах и вдруг вытащил пачку долларов.

— Ты только глянь! — В пачке было никак не меньше двух тысяч сотенными купюрами!

— Должно быть, забыл вынуть, — предположил Джино.

— Или нарочно оставил.

— Нет уж. Нужно будет вернуть. Положи на место.

Но в глубине души он знал: Энцо не случайно оставил деньги. В конце концов две тысячи баксов — подходящая плата за убийство человека!

В Нью-Йорке, очутившись в безопасности, Джино подверг ревизии свои планы на будущее. Жизнь коротка, он только что убедился в этом. И газетные заголовки не замедлили снова напомнить ему о происшедшем:

«ПЯТНАДЦАТЬ УБИТЫХ! РАЗБОРКА МЕЖДУ ГАНГСТЕРАМИ В ЧИКАГСКОМ ПРИТОНЕ!»

Он сам мог сейчас лежать в чикагском морге. Год без траханья!

Молокосос, покорно ожидающий свадьбы! Ждать — поганое слово. Джино Сантанджело больше не будет ждать!

Он направился прямиком к мистеру Пуласки. Старик был плох. В отсутствие Джино на него напали на улице. Грабители забрали золотые часы, единственную из его вещей, которая представляла какую-то ценность, и жалкие три доллара. Взамен ему сломали два ребра и избили до посинения.

— Кто это сделал? — потребовал Джино. — Вы их знаете?

Мистер Пуласки скривился. Он был слишком стар и слишком устал, чтобы нарываться на лишние неприятности.

Джино склонился над его постелью с безумным взглядом.

— Скажите мне, кто эти подонки!

Старик вздохнул.

— Некоторые не понимают… Пусть бы мне вернули часы…

— Кто они?

— Парнишка Моррисонов… Его товарищ… кажется, его называли Джейкобом… Еще двое… я их не знаю…

Его голос совсем ослаб. Мистеру Пуласки было восемьдесят три года.

И вот как изменился мир! Больше нет того уважения… Не далее как позавчера какая-то козявка остановила его на улице и предложила вступить с ней в интимную связь. Совсем девчонка — лет пятнадцать, может быть, даже четырнадцать…

Мистер Пуласки широко распахнул глаза.

— Ты хочешь написать письмо Леоноре?

Однако Джино уже не было в комнате. Он уверенно шагал по улице. Он знал тех двоих — Терри Моррисона и Джейкоба Коэна. Сопляки лет по четырнадцати. Они жили по соседству и вечно строили какие-то козни. Он собственноручно вытрясет из них душу, даст хороший урок, заставит вернуть мистеру Пуласки часы, а уж потом позаботится о письме.

Ну и денек! Мало с него причитаний Барбары Риккадди! Оказывается, это он виноват в ранении Альдо! Как только она его не оскорбляла! Порола всякую чушь о дурном влиянии. Если бы не он, Альдо ни за что не позволил бы втянуть себя в противозаконные действия! И все это время Альдо корчил рожи за ее спиной! Ее острый язычок только что не кастрировал их обоих.

В первую очередь он направился к Коэнам, жившим в том же доме, что и семейство Катто. Джино давно не видел старого приятеля. Катто не одобрял его образ жизни, и они отдалились друг от друга. Что ж, если Катто нравится копаться в дерьме, это его личное дело. Джино предлагал ему шанс, но этот болван, этот навозный жук отказался. Что смешнее всего, он считает его, Джино, навозным жуком и болваном. Обхохочешься!

На стук ответила худая, изможденная женщина.

— Что тебе нужно?

— Джейкоб дома?

Ее стеклянные, безо всякого выражения, глаза тускло блеснули.

— Он в школе.

Джино прошмыгнул мимо нее в тесную комнатенку.

— Черта с два!

На полу, среди мусора, ползал малыш. На диване храпел Джейкоб. Джино пинком разбудил его.

— Какого… — Джейкоб сел и вылупился на него.

— Нужно потолковать, — заявил Джино. — Пошли на зады.

Джейкоб взглянул на мать. Та отвела глаза. Она не дура. Джейкоб пошел в папашу — только и жди неприятностей.

— С чего ты взял, — вызверился Джейкоб, — будто я желаю с тобой разговаривать?

Черные глаза Джино превратились в щелки.

— С того, что я так сказал, мать твою! Пошевеливайся!

* * *

Часом позже Джино вернулся к мистеру Пуласки.

— Держите, — он протянул старику золотые часы.

Старческие, все в темных пятнах и с взбугрившимися венами, руки мистера Пуласки стиснули часы.

— Ты хороший мальчик, Джино. Кое-что понимаешь.

Да. Он понимал. Только история Джейкоба Коэна сильно отличалась от того, что рассказал старик. Он заявил, будто мистер Пуласки уже несколько месяцев пристает к его двенадцатилетней сестре. Девочка не придавала значения, думала — он малость того. Но однажды он средь бела дня подкрался к ней прямо на улице и выпустил струю на ее единственное платье. Старый козел заслуживал небольшого урока, не правда ли?

Ну, как вам это нравится? Джино проверил версию Коэна и убедился, что тот говорит правду. Во всей округе Джино оказался единственным, кто не знал, что мистер Пуласки — гнусный, похотливый старикашка.

Перед лицом этого факта избиение Джейкоба и его дружков больше не казалось насущной необходимостью. Джино ограничился тем, что вывернул им карманы и отобрал часы.

— Написать для тебя письмо? — слабым голосом предложил мистер Пуласки.

— А вы сможете? — заволновался Джино. — Понимаете, это должно быть длинное письмо. Я хочу вызвать ее сюда. Мы поженимся. Прошу вас сотворить шедевр. Сможете, папаша?

— Конечно, Джино, — торжественно пообещал тот. — Это будет самое романтичное письмо из всех, которые мы создали вместе.

Естественно. Кто сказал, что паршивый старый козел не способен настрочить возвышенное любовное послание?

Уайтджек оказался на редкость скользким типом. У него была миленькая привычка ничего не подтверждать и не опровергать, а только цедить сквозь зубы: «Ч-черт!» — как будто это было универсальным ответом на все вопросы.

Но Кэрри не могла долго злиться. Ведь, кроме него, у нее никого не было. Он — ее мужчина, пусть даже хочет, чтобы она снова торговала собой. Ничего не поделаешь. По крайней мере, в скупости его не упрекнешь: с тех пор, как они уехали от мадам Мей, он исправно платил за троих — без единого звука.

Однако теперь деньги вышли, поэтому только справедливо, что они с Люсиль должны снова зарабатывать — единственным доступным для них способом. Он вряд ли планировал это с самого начала.

Отношение к ней Уайтджека оставалось прежним. Он все так же занимался с Кэрри любовью — когда был в настроении. Правда, если это случалось сразу после клиента, она шла на это весьма неохотно. Не такое уж большое удовольствие — изображать пылкую страсть, со вздохами, стонами и всем, что он так любил, — в то время как у нее болит внизу живота, она смертельно устала и мечтает только об одном — немного поспать.

— Да что с тобой, женщина? — возмутился однажды Уайтджек. — Ты была самой страстной во всей округе. А теперь — бесчувственное бревно!

— Просто я переутомилась. Работаю больше, чем у мадам Мей, а получаю меньше. Я думала, у нас будет свой дом, нормальная жизнь…

— На дом нужно заработать. Я не виноват, что эта стерва Мей сняла все деньги со счета в банке, прежде чем я успел вытребовать свою долю.

— Я не знала! — воскликнула Кэрри.

Уайтджек торжествовал.

— Теперь ты видишь, женщина: я не достаю тебя своими проблемами, так какого черта ты лезешь ко мне со своими? — Он встал с постели и потянулся. — Прошвырнемся в город?

Кэрри вздохнула. Она бы с удовольствием, но скоро придет клиент, а она поставила перед собой цель снова создать постоянную клиентуру.

— Я не могу, поезжай один.

— Естественно, поеду. Нужно подыскать какую-нибудь девушку, чтобы могла время от времени подменять вас с Люсиль. — Он сгреб со стола оставленные предыдущим клиентом деньги. — Как насчет роскошной белой платиновой блондинки? Она будет выгодно оттенять вас с Люсиль. Втроем вы сможете закатывать обалденные шоу. Будем кататься в деньгах, как сыр в масле.

— Что еще за шоу?

— Шоу, детка, это когда три курочки занимаются между собой любовью. Какого черта, ты наверняка тысячу раз проделывала это на острове.

У Кэрри похолодело внутри.

— Я не стану этого делать.

Он сказал — беззлобно, с прежней дружелюбной интонацией:

— Ты проститутка, моя дорогая, и будешь делать все, что тебе говорят.

Кэрри смотрела, как он одевается. После его ухода она легла ничком и рыдала до тех пор, пока не выплакала все слезы. Она не слышала, как пришла Люсиль, и вздрогнула, почувствовав на спине ее ласковую руку.