— Эге! — У Лероя начался оргазм, но он не переставал ухмыляться. — Да ты и впрямь была целкой! Боже правый! Эта твоя штучка принесет мне кучу денег. Ч-черт! — Он кончил и слез с нее.

Кэрри лежала без движения, слишком испуганная, чтобы что-то сказать или сделать, чувствуя жжение между ног. Так вот что это такое! Вот чего добиваются мужчины! Это и есть секс?

Довольный собой, Лерой кружил по комнате, застегивая на ходу брюки и заглядывая во все углы.

— У вас есть деньги?

В мозгу Кэрри мелькнула мысль о нескольких долларах, которые ей удалось утаить от бабушки Эллы. Они были спрятаны в чулке под матрасом.

— Нет, — пролепетала она, надеясь, что бабушка Элла вернется наконец и накажет Лероя за то невообразимое, что он с ней сделал.

— Дерьмо собачье! Нет жратвы, нет баксов… Одно только и остается, — он неожиданно снова вскочил на нее, раздвинул ей ноги и всадил свое орудие. На Кэрри навалилась черная мгла.

— Давай, давай, крошка, получай удовольствие, — ржал Лерой. — А то мне не так интересно.

Когда Кэрри пришла в себя, то услышала голоса. Она чувствовала себя раздавленной и совершенно беззащитной.

Говорила бабушка Элла. Слава Богу, она вернулась! Кэрри попыталась сесть, но силы покинули ее.

— Ты сделал великое дело, — ликовала бабушка Элла. — Теперь, когда ты проложил дорогу, мы начнем делать настоящие деньги. Знаешь, малыш, я собиралась ждать до ее четырнадцати лет, но теперь… Ах ты, мой сладкий! Теперь у нас самая лучшая, самая молоденькая проститутка в городе!

Джино, 1921–1923

На протяжении трех недель брат Филиппе находился между жизнью и смертью. Джино об этом не зная. Он был уверен, что убил этого подонка, и, сказать по правде, не слишком беспокоился. Случай с ножницами сделал его героем.

Пока он сидел в следственном изоляторе, готовясь предстать перед судом, газеты раздули эту историю до небес. Заголовки кричали: «СТАРЫЙ РАЗВРАТНИК!», «ДЕТИ ЗАЩИЩАЮТ ДЕТЕЙ!» У жертв брата Филиппе не замедлили развязаться языки: теперь он был им не страшен.

На газетных фотографиях Коста таращил испуганные глазенки. Его история потрясла нацию, и вскоре его с помпой усыновил богатый адвокат из Сан-Франциско, Франклин Зеннокотти, собиравшийся увезти мальчика сразу после того, как он даст показания в суде.

Джино повезло: общественное мнение было на его стороне. И когда перед судьей встал вопрос, что с ним делать, он дал герою испытательный срок в шесть месяцев и отпустил на все четыре стороны.

В коридоре суда он столкнулся лицом к лицу с Костой, и тот, до сих пор не сказавший с ним и двух слов, вцепившись ему в рукав, с чувством проговорил: «Спасибо, Джино. Ты спас мне жизнь. Когда-нибудь я отплачу тебе».

Джино смутился, протянул руку и ухмыльнулся.

— Ерунда, малыш. Забудь об этом.

Он не без зависти смотрел, как Косту уводит приемный отец. Почему ему самому никто не предлагает новую жизнь? О нем тоже трещали газеты, однако никто почему-то не спешил усыновлять его.

Ах да, у него же есть отец. Сукин сын, который в настоящее время отбывает наказание. Джино бросил взгляд на клочок бумаги с нацарапанным на нем адресом отца. Тот снова был женат, и Джино предстояло жить с мачехой — он как-то видел ее в коридоре суда, тусклая блондинка с пышными титьками.

При мысли о титьках у парня началась эрекция. Он ровно девять месяцев просидел за решеткой и теперь чувствовал нестерпимый зуд. Самоудовлетворение было ему противно, особенно в тюрьме, где десятеро сокамерников на глазах друг у друга занимались тем же самым. Ему срочно требовалась бабенка.

Он подхватил свой задрипанный чемодан со всеми пожитками и отправился на поиски первоклассной телки.

Его воспламенившаяся плоть терлась о грубую материю штанов, но Джино не испытывал неудобств. Зато он на свободе! Сам себе хозяин! Сказочная удача!

* * *

Лежавший сверху мужчина попыхтел, покряхтел и кончил. Потом он слез и, старательно отводя взгляд от женщины, начал одеваться.

Женщину звали Вера. Это была та самая блондинка с роскошным бюстом, которая стала очередной женой Паоло. Она опустила подол юбки и в молчании наблюдала за тем, как клиент положил на стол деньги и ушел. Господи, как она устала! Слава Богу, для траханья не требуется особых усилий: раздвинь пошире ноги — и пусть он делает, что заблагорассудится.

У нее была трудная неделя. Свидание с Паоло в «Синг-Синге». Потом пришлось тащиться в суд и заявить, что она возьмет к себе его сына. Черта с два! Она пошла только потому, что Паоло настаивал. «Это не значит, что он будет с нами жить. Ты только пообещай, чтобы его снова не упекли в колонию. Если заявится, дай ему двадцать долларов, и пусть катится».

Вера скорчила гримасу. Двадцать долларов — как бы не так! Хватит с него и пятерки.

Она встала, убрала деньги и машинально ответила на стук в дверь.

Это явился один из ее постоянных клиентов, значит, можно не разговаривать. Она взобралась на кровать, задрала юбку и раздвинула ноги. Пока мужчина расстегивал брюки, она зевала.

* * *

Джино вприпрыжку бежал по улице. Он был так счастлив, что даже не обращал внимания на нестерпимый зной. Где-нибудь в районе сорока градусов — и ни ветерка. Он вспомнил своих приятелей. Там ли они еще? А Сюзи и все остальные девчонки, с которыми ему случалось перепихнуться? Какой-то из них повезет?

Он снова сверился с адресом. Да, это где-то здесь. Из открытого пожарного крана на асфальт вытекала вода; кругом приплясывали голые ребятишки. Какой-то старик ковырял в носу, сидя на крыльце многоквартирного дома. Номер шесть — на втором этаже. Он постучал раз, другой. Ответа не было. Тогда он открыл дверь.

Новоявленная мачеха трахалась на кровати. Ее не смутило его вторжение.

— Я занята.

Джино и сам видел. Он забросил в комнату чемодан.

— Ладно, зайду попозже, — и захлопнул за собой дверь. Какого черта?

Потом его осенило. Разумеется, она проститутка! Разве порядочная женщина вышла бы замуж за его отца?

Он доехал в метро до Кони-Айленда. Здесь было многолюдно, особенно на пляже. Джино пробирался между потными телами, высматривая знакомое лицо. Обычно они тусовались здесь в жаркую погоду. Так и не встретив ни одного знакомого, он разделся до трусов, нырнул и поплыл к деревянному плоту, на котором загорали две девчонки — очевидно, сестры. Увидев Джино, они захихикали.

Не прошло и часа, как они подружились, плавали и ныряли вместе. Джино прилагал бешеные усилия, чтобы не показать им свое вздыбленное сокровище. Это удавалось — до поры до времени.

Начало темнеть. Мамаши окликали детишек. Джино почувствовал, что больше не выдержит. Сестры засобирались домой.

— Сплаваем еще разок? — предложил Джино. — Потом я доставлю вас на берег.

Младшая настояла на том, чтобы ее высадили на берегу. Зато старшая проявила нерешительность. Ей было около восемнадцати, у нее были кудрявые, морковного цвета волосы и немного выступающие зубы.

Она стала толкать плот, брызгаясь и смеясь. Когда они отплыли довольно далеко от берега, Джино пропустил девушку вперед себя и, улучив мгновение, когда она налегла грудью на плот, схватил ее сзади. Она ахнула.

— Что ты делаешь?

Джино прекрасно знал, что делает. Стиснув в ладонях два упругих мячика, он действовал быстро и решительно. Главное — поскорее довести ее до такого состояния, когда ей уже не захочется его останавливать. Он энергично шевелил ногами в воде, а руками продолжал тискать ее груди. Девушка тихонько замурлыкала от удовольствия.

Готово. Он привлек ее к себе и впился поцелуем в соленые губы.

— Не надо, — пискнула она, когда он стал снимать с нее купальник.

— Надо, надо, — Джино нырнул и высвободил из купальника одну ее ногу. В воде было восхитительно. Как угодно будет восхитительно — после девяти месяцев тюряги!

Он снова нырнул с головой и поцеловал ее груди, а руками развел в стороны стройные девичьи ноги, стараясь отыскать волшебную кнопку.

— Джино! — ахнула она.

Он вынырнул, чтобы набрать в легкие побольше воздуху, и в тот же миг пропорол ее своим клинком. Давление воды несколько осложнило его задачу, но он дошел до такого состояния, когда ничто уже не могло удержать его.

Их тела переплелись в воде. Джино сообразил, что если он сейчас же не кончит, они рискуют утонуть. Выбор был за ним, и он предпочел кончить. Оба пробками выскочили на поверхность.

— Ты чуть-чуть не утопил меня, — пожаловалась она. — Я никогда прежде этого не делала.

— Делала, делала, — весело заверил он и вдруг заметил, что потерял в воде трусы. Он нырнул, но так и не нашел их.

Становилось прохладно. Кудрявая захныкала, что хочет домой.

— Я не могу найти трусы, — сказал Джино.

Девушка захихикала.

— Я посижу в воде, — предложил он, — а ты доставь мне одежду.

— Что я скажу сестре?

— Что их утащила акула. Что хочешь. Мне плевать.

Они приблизились к берегу. Кудрявая догнала сестру, и они, не оглядываясь, бросились бежать. Джино не верил своим глазам. Они бросили его одного — с голым задом и гусиной кожей. О Господи!

Он окинул пляж быстрым взглядом, глубоко втянул в себя воздух и совершил спринтерский бросок за своей одеждой.

* * *

— Кто там? — гаркнула Вера.

Для верности он постучал еще раз.

— Это я, Джино Сантанджело. Я могу войти?

Вера села на кровати. Она славно выспалась и совсем забыла об отпрыске своего мужа.

— Ага, можешь… наверное.

Он переступил через порог, и они уставились друг на друга.

Джино увидел перед собой смертельно уставшую блондинку лет тридцати с потеками краски на лице и большущими титьками.

Вера видела крутого парня с черными вьющимися волосами, темной оливковой кожей и глубоко посаженными черными глазами, которые казались старше него самого. Он ни капельки не походил на отца.

— Ты чего такой мокрый? — равнодушно поинтересовалась она.

— Купался в море.

— В одежде?

— Нет. Просто не захватил полотенце.

Они еще некоторое время молча взирали друг на друга.

— Тебе нельзя здесь оставаться, — сказала Вера. — Мы согласились, только чтобы тебя снова не зацапали.

— А я думал…

— Мне плевать, что ты думал. Это моя квартира, а не твоего старикана.

— Ну да, — с горечью констатировал Джино. — Тебе ведь нужно работать.

— Ну так что? — вспыхнула она. — Я хорошо зарабатываю. И не стыжусь этого.

Он взялся за свой чемодан.

— Где ты собираешься ночевать?

— Понятия не имею.

— Ну… — Женщина заколебалась. — Сегодня я жду еще одного козла. Переждешь на улице, пока он будет получать удовольствие, а потом можешь переночевать на кушетке. Только одну ночь, запомни.

Джино кивнул. Он промок, выбился из сил и не горел желанием шляться по улицам. Верино предложение провести здесь ночь пришлось весьма кстати.

* * *

Он прожил у нее полгода. Днем работал автомехаником все в той же мастерской, а вечерами вместе с прежней компанией пробавлялся мелким воровством, от которого никому не было вреда. А еще заботился о Вере: отшивал нежелательных клиентов и гулял с ней по воскресеньям — в ее единственный выходной.

Время от времени она навещала Паоло в «Синг-Синге». Один раз Джино составил ей компанию.

Паоло встретил его резким: «Принес погудеть?»

Джино впервые за целый год видел отца.

— Нет, — пробормотал он, чувствуя себя не в своей тарелке. Ему вспоминались побои, которые он когда-то терпел от этого тщедушного человечка в тюремной робе.

— Брось, Паоло, — вмешалась Вера. — Ты же знаешь, что сюда не разрешается приносить спиртное. Нас обыскивают — ей-Богу. Ты же знаешь, если бы было можно, я бы принесла.

— Сука! — процедил Паоло и повернулся к ним спиной.

— Он сегодня не в настроении, — прошептала Вера пасынку. — Не обращай внимания. В следующий раз будет приветливее.

Но Джино не собирался приходить в следующий раз. Так твою мать! Он вышел из того возраста, чтобы сносить издевательства. Пусть только Паоло посмеет еще поднять на него руку!.. Да уж, одного похода в «Синг-Синг» вполне достаточно.

Каждую неделю он отмечался в полицейском участке. Там с ним проводили пятиминутную беседу и — чудеса в решете! — всякий раз передавали письмо из Калифорнии. Кажется, Коста Зеннокотти считал своим долгом шаг за шагом посвящать его в перипетии своей жизни. И хотя Джино ни разу не потрудился ответить, письма продолжали регулярно поступать.