Он сильно привязался к Лаки. Мало того, что она — дочь Джино, но еще и умна, как мужик. Он восхищался ее деловитостью.

Скоро Лаки начала делить свое время между двумя стариками — Костой и Энцо. Когда-то столь много для нее значивший секс отошел на второй план. Гораздо важнее оказалось впитывать в себя все, что могли ей дать эти двое.

В один пышущий зноем день ей — по ее просьбе — была предоставлена возможность забраться в пыльные дебри старых газет. Она сидела в библиотеке и рылась в солидной куче газетных вырезок, касавшихся жизни ее отца, Джино-Тарана Сантанджело. «Гнусный убийца» — так его величали газетчики.

Она просмотрела аршинные заголовки, относившиеся к суду над Джино по обвинению в убийстве собственного отца. А потом обнаружила всего один абзац на третьей странице по случаю его освобождения. Полная реабилитация!

Смерть его первой жены… Интересно… Неужели он действительно был таким, как о нем писали? «Бесчестный бутлегер», «отъявленный преступник», «глава рэкетиров», «знаменитый гангстер»… Если верить газетам, он был другом и сообщником Счастливчика Лючано, Багси Сиге-ля и прочих авторитетов уголовного мира.

Добравшись до пятидесятых, Лаки обнаружила собственную фотографию — фотографию маленькой испуганной девочки, которую вместе с поджавшей губы няней запихнули в автомобиль. «Дочь Сантанджело находит труп своей несчастной матери — жертвы сведения счетов между мафиозными кланами».

В ее мозгу щелкнуло реле. Больше она не будет читать. Потрясенная и обескураженная, Лаки вышла из библиотеки.

Ее развод состоялся в обстановке минимальной гласности — Питер нажал на необходимые рычаги. Убедившись в ее непреклонности, он сделал все от него зависящее, чтобы поскорее избавиться от такой невестки.

Лаки была счастлива. Коста — в шоке.

— Твоему папе это не понравится.

— А зачем ему говорить? — резонно возразила она.

Поколебавшись, Коста без ее ведома все же сообщил Джино эту новость. Ответ был предельно лаконичен:

— Что я могу поделать? Вернусь — все улажу. Здесь я связан по рукам и ногам. Сам позаботься обо всем. Главное — помоги мне вернуться в Америку.

— Я принимаю меры, — уклончиво ответил Коста.

Джино понимал: его телефон прослушивается, а письма подлежат перлюстрации. Чем тише он будет себя вести, тем лучше.

— Конечно, конечно. — Недавно специальный курьер доставил ему сообщение Косты о том, что он собрал группу опытных юристов в области налогового законодательства, чтобы они выработали рекомендации, как правильно действовать. Главное — никакой спешки. Дело Джино Сантанджело — из разряда деликатнейших. За свою жизнь он успел намозолить всем глаза. Каждый его шаг становился достоянием гласности. Имея дело с Департаментом государственных сборов, нельзя было допустить ни малейшей утечки информации.

— Слушай, — устало добавил Джино, — присматривай за Лаки. Чтобы не носилась по всему Нью-Йорку, как дикая кошка.

— Я сам постоянно с ней, — заверил Коста.

Это было правдой. Лаки наслаждалась его обществом. Он не жалел о том, что познакомил ее с четой Динунцио и что она проводит много времени с Энцо. Это все настоящие друзья Джино. Все вместе они за ней присмотрят.

— Скоро позвоню, — тепло закончил Коста. — Береги себя.

Джино сухо засмеялся.

— Ага. Приходится осторожничать, как бы не переесть филе рыбы или яблочного струделя. Никого не волнует, что это отражается на моей язве. Коста, помоги мне вернуться домой! Скорее!

* * *

Дарио должен был прибыть в Нью-Йорк сразу же по окончании семестра в Художественном колледже. Это не очень-то радовало Лаки. Она то и дело наскакивала на Косту:

— Он же не хочет сюда ехать. Со стороны Джино глупо его неволить. Все равно он ничего не поймет. Дарио инфантилен…

Ко времени приезда Дарио она основательно промыла Косте мозги. Зачем заставлять парня делать то, к чему у него не лежит душа?

Лаки выехала из шикарных апартаментов Джино.

— В чем дело? — удивился Коста. — Вам хватит места для двоих.

— Джино хотел, чтобы там жил Дарио. Я лучше сниму собственное жилье.

И водворилась в небольшую уютную квартирку в районе Парка и Шестьдесят первой улицы.

Чтобы преуспеть в бизнесе, необходимы жесткость, решительность и способность мгновенно принимать решения. Лаки обладала всеми этими качествами, Дарио — нет. Когда он приехал, Коста предоставил ему небольшой офис и дал несколько мелких поручений. Дарио завалил их все и равнодушно выслушал упреки.

Коста пришел в замешательство. Чему можно научить человека, не желающего учиться?

— Ладно, отдыхай, — сказал он. — Осваивайся в Нью-Йорке. Как-нибудь потом побеседуем.

Дарио последовал его совету.

Эрик остался в Сан-Франциско — несчастный и одинокий.

— Я тебя вызову, когда спадет жара, — пообещал Дарио.

Теперь он наслаждался полной свободой. Жара в Нью-Йорке и не думала спадать. Скоро Дарио и думать забыл об Эрике.

* * *

Недели складывались в месяцы, а Лаки продолжала впитывать в себя каждый бит информации. Ее гибкий ум легко адаптировался к задачам бизнеса. На Косту это производило сильнейшее впечатление. Она задавала вопросы по существу и мгновенно подсекала мельчайшие несоответствия в документах. Ее голова была идеально приспособлена для бизнеса, как у Джино. Она бесстрашно перла напролом, ни в чем не уступая отцу. И когда она заявила, что намерена сама вести кое-какие дела, было поздно ее останавливать.

Джино создал синдикат для финансирования строительства отеля «Маджириано». Работы только-только начались, расходы были огромны. После отъезда Джино в Европу отдельные источники финансирования иссякли.

— Господи Иисусе! — взорвалась Лаки. — Мы же заключили с этими людьми контракт!

Коста покачал головой.

— Не было никакого контракта. Сделка состоялась под честное слово.

— Значит, они дали Джино слово?

— Конечно.

— И что бы он сделал, если бы деньги перестали поступать?

Коста нервно кашлянул.

— У него, были свои… методы.

— Ты остался вместо него. Почему же ты ими не пользуешься?

— Иногда лучше выждать, выбрать подходящий момент… Вот вернется Джино…

Лаки посмотрела на него в упор.

— Мы не можем ждать. Еще неизвестно, сколько он будет отсутствовать. Даже ты признаешь, что могут уйти годы. Нет, — решительно заявила она, — строительство должно идти своим чередом. Раз они дали слово, нужно заставить их сдержать его. Дай-ка мне список. Я что-нибудь придумаю.

Он недоверчиво усмехнулся.

— Ты глупая девочка, Лаки. Это все тертые калачи.

На него глядели черные, как угли, и холодные, как лед, глаза.

— Никогда не называй меня глупой девочкой, Коста. Ясно?

Он вспомнил Джино в ее возрасте. Как они похожи!

— Хорошо, Лаки.

Коста понял: он не в силах ей помешать. И никто не в силах.

* * *

Лаки долго, упорно думала. Коста — прекрасный человек, блестящий юрист, знает закон вдоль и поперек. Но он — не человек действия. Строительство «Маджириано» должно продолжаться. Она позаботится об этом.

Лаки обратила внимание, что по воскресеньям Энцо Боннатти проводил час-другой у себя в кабинете. Приходили разные люди — иногда они задерживались у него пять минут, иногда — час. И всегда выходили, улыбаясь.

— Что там происходит? — спросила она Сантино, того из сыновей Энцо, который казался ей более симпатичным. — Кто все эти люди?

Сантино пожал плечами. Он был низкого роста, рано облысел и постоянно грыз ногти.

— Час благотворительности. Энцо любит изображать Господа Бога.

— Мне тоже кое-что нужно.

— Так попроси его. — Сантино сощурил маленькие глазки. — Тебе он ни в чем не сможет отказать. Но будь готова к тому, что потом придется расплачиваться.

И она пошла к Энцо за советом.

— Коста палец о палец не ударит, — закончила она свой рассказ. — А я не хочу сидеть сложа руки. Я готова делать все то, что делал отец.

Энцо ухмыльнулся.

— Джино не признавал дерьмовых отговорок, извиняюсь за выражение. Хочешь быть, как он, — почему нет? Могу одолжить тебе парочку боевиков. Сможешь заставить одного должника наложить в штаны — не будет проблем с остальными. Усекла?

Лаки кивнула. Ее охватило приятное возбуждение.

Энцо устремил на нее проницательный взгляд.

— Ты, конечно, хочешь, чтобы я сделал это для тебя?

Она отрицательно мотнула головой.

— Нет. Только помогите.

Он осклабился.

— Да, ты действительно дочь Джино Сантанджело! Он может тобой гордиться. Я поделюсь с тобой кое-какими секретами. Дам парочку ребят, которые сделают все, что ты скажешь. Но смотри. Угрожаешь — будь готова выполнить угрозу. Ясно?

— Вполне.

* * *

Кто учил Лаки законам улицы? Или это было заложено в генах?

Она начала с крупнейшего должника, Рудольфо Крауна, исполнявшего в синдикате функции банкира. Когда-то он зарабатывал на жизнь, выманивая деньги у богатых старух. Наконец ему улыбнулась удача: он женился на одной из них. А ровно через полтора месяца она скончалась. «Не вынесла наслаждения, — любил повторять Рудольфо каждому, кто соглашался слушать. — Ее уже двадцать два года не трахали».

Он унаследовал три миллиона долларов, просадил половину на шлюх и прочие удовольствия, а остальное вложил в дело. Он сидел за массивным письменным столом и скалил зубы в оскорбительной ухмылке.

— Вы дали слово, мистер Краун, — холодно сказала Лаки. — Вы член синдиката. Если вы не соблюдаете правила, другие могут взять с вас пример, и строительство придется прекратить.

— Конечно, — он принялся ковырять в зубах отточенной спичкой. — Я обещал Джино. Когда он вернется, я его уважу.

— Какая разница, — не повышая голоса, спросила Лаки, — где находится Джино? Вы дали слово, и он хочет, чтобы вы его сдержали. Прямо сейчас.

Рудольфо продолжал скалиться.

— Джино не в том положении, чтобы ставить условия. Говорят, он еще до-о-олго пробудет в изгнании, если вообще вернется.

Она мило улыбнулась.

— Вы рискуете, мистер Краун.

— Чем это я рискую?

— Тем, что в один прекрасный день вам отрежут яйца и засунут в глотку, а член пойдет на приготовление барбекю.

Он побагровел.

— Промой себе пасть, сука! Мне еще никто не угрожал!

Лаки встала, оправила юбку отлично сшитого делового костюма и холодно усмехнулась.

— Это не угроза, мистер Краун. Это обещание. И, в отличие от вас, я его выполню. Как папа.

Он не поверил. С какой стати вкладывать деньги в строительство отеля, если нет Джино Сантанджело, который это затеял и мог обо всем позаботиться? Дочь Джино, так ее мать! Большое дело! Задница вместо головы.

Неделей позже в полночь его разбудило прикосновение холодной стали к половым органам. Он в ужасе открыл глаза и увидел двоих мужчин, готовых отсечь его скукожившийся член. Он стал звать на помощь, умолять, плакать.

От двери отделилась тень, и жесткий голос произнес:

— Это всего лишь генеральная репетиция, мистер Краун. Если вы не возобновите платежи, на следующей неделе состоится премьера.

Пришлось Крауну расстаться с изрядной суммой. Другие вкладчики моментально последовали его примеру. Строительство сдвинулось с мертвой точки.

Коста так и не узнал, как это Лаки удалось. Конечно, он подозревал вмешательство Энцо, но у него не было доказательств, а Лаки, естественно, держала рот на замке.

Она стала спокойнее, чуть ли не строже. Вкус власти пришелся ей по нутру. Ей, Лаки Сантанджело, многое по плечу! Почему бы и нет? Она доказала свою состоятельность!

* * *

Вскоре после наведения порядка в синдикате вкладчиков Лаки вылетела в Лас-Вегас — своими глазами посмотреть, как идут дела на строительстве «Маджириано». Само собой, она остановилась в «Мираже», и, само собой, ее встретил Марко.

Наконец-то она докопалась, кто такая Би. Коста выложил ей всю эту историю: как Би впустила в дом истекающего кровью, полуживого Джино, как выходила его и верно ждала семь лет, пока он томился в тюрьме.

— Похоже, она достойная женщина. Почему же они не поженились?

— Собирались, но выяснилось, что после Марко у нее не могло быть больше детей.

Лаки рассвирепела.

— Ты хочешь сказать, что Джино не женился на ней потому, что она не могла родить ему детей? Ну и свинья же он!

Узнав о том, что Марко вырос рядом с Джино и почти считал его отцом, она возненавидела его и теперь обошлась с ним весьма прохладно. Вот уже много лет, как они не разговаривали.