Лаки зевнула.

— Ну так и пошли его отцу — тебе никто не мешает. — Она заметила в толпе Косту и помахала ему рукой. — До свидания, Уоррис. Было приятно повидаться, — и она, не взглянув на Уорриса, отчалила, оставив его в обществе Дарио.

— Черт!

Дарио почувствовал: за этим что-то кроется. Возможно, ему все-таки удастся прищучить сестру. Он не знал, как именно, но намеревался это выяснить. Поэтому протянул Уоррису руку.

— Я — Дарио Сантанджело. Может быть, я смогу быть вам полезен?

* * *

За все время Лаки почти не видела Марко. Редкая улыбка через весь зал, пара взглядов — и все. Он тоже работал: заботился об удобствах гостей, распространял обаяние, присматривал за всем.

Когда ее представили певцу Аль Кингу, Марко, как по мановению волшебной палочки, оказался рядом и мягко, но настойчиво увел ее к столику Энцо. У Аль Кинга была известная репутация, у нее — тоже. Лучше держать их подальше друг от друга.

Не прошло и пяти минут, как Аль Кинга окружили поклонницы. Лаки не преминула отметить: Марко обеспечил ему весь спектр — брюнетка, рыжая, блондинка. Он привык действовать наверняка. Мог бы не стараться. Как бы ни были привлекательны звезды, она не любила спать с ними. Они словно делают вам одолжение, заталкивая в вас свой жалкий член — предмет вожделения миллионов женщин. Как правило, жалкий член нуждался в усиленной стимуляции и вообще имел бледный вид — особенно крупным планом.

По одну сторону от Энцо сидела блондинка, которую он привел с собой, а по другую — полногрудая девица, привлекшая его внимание уже здесь, на банкете.

— Ну, ты довольна? — тепло спросил он Лаки.

— О лучшем нельзя было и мечтать!

— Отлично. Отлично. — Энцо наклонился и прошептал ей на ушко: — Знаешь, кого притащил с собой этот ублюдок Краун?

Она машинально повернула голову. За столиком Рудольфо Крауна шло пьяное веселье.

— Кого?

Энцо скорчил гримасу.

— Может, не стоит сейчас портить тебе настроение?

— Кого?

— Близнецов Кассари.

Лаки похолодела.

— Не может быть.

Он все так же ласково спросил:

— Ты обвиняешь Энцо Боннатти во лжи?

— Нет-нет, я не это имела в виду. Просто не могу поверить, что он мог так поступить.

— И тем не менее он это сделал. Это безнадежный идиот. А может, ему и вправду ничего не известно. Придется познакомить его кое с какими фактами из жизни этих типов.

Близнецы Кассари. Сыновья Пинки Банана от первого брака. Лаки никогда их не встречала и не собиралась. Их отец убил ее мать. А Джино разделался с Пинки. Она вытянула это из Косты. Да и Энцо рассказывал…

— Как они посмели переступить порог моего отеля? Сейчас же прикажу вышвырнуть их вон!

— Пусть остаются. Вечер почти закончился. Стоит ли портить себе кровь из-за какой-то дряни? Не беспокойся, они здесь больше не появятся, я лично позабочусь об этом. Предоставь это мне.

Она поцеловала его в щеку.

— Спасибо, Энцо, — и еще раз посмотрела на Рудольфо Крауна. Грязная свинья! Он точно заслуживал, чтобы его кастрировали!

* * *

В четыре часа утра банкет все еще был в разгаре. Но Лаки почувствовала: можно уходить. Она разыскала Косту и шепнула:

— Я иду спать. Грандиозный праздник, правда?

— Фантастика!

— Тебе бы тоже не помешало выспаться.

— Я должен буду описать Джино все от начала и до конца. Уйду только после того, как закроется дверь за последним гостем.

Джино. Джино. Джино. Чертов Коста — вечно напоминает ей!

— Конечно, — холодно сказала она. — Развлекайся. Завтра увидимся.

* * *

Она поднялась в персональном лифте на верхний этаж. Буги молча сопровождал ее, проверяя каждое помещение. После того как она водворилась в свои апартаменты, он удалился в свою каморку. Его поселили отдельно, но если он зачем-либо понадобится, Лаки достаточно нажать одну из многочисленных расположенных в стратегических местах кнопок, и он за считанные секунды будет здесь.

В ее мозгу проносились мысли. Зачем Рудольфо привел в отель близнецов Кассари? Что было нужно Дарио? Правильно ли она поступила, отфутболив Уорриса?

Лаки сбросила с себя и швырнула в угол туфли от Шарля Журдена и поставила долгоиграющую пластинку. Мартин Гей, «Что происходит?». Обволакивающая, чувственная музыка заполнила комнату, помогла Лаки расслабиться.

Долго еще ждать Марко? Пять минут? Десять? Ну, уж никак не больше.

Она ловким движением руки расстегнула сзади крючок на платье, и оно упало к ее ногам. Лаки отнесла его в спальню и достала взамен свою самую любимую рубашку из хлопка, которую носила десять лет назад и изредка надевала до сих пор. Марко часто видел ее в этой рубашке — только не в последние годы…

В ванной она тщательно смыла следы косметики, сняла украшения, энергично расчесала длинные черные волосы и заплела аккуратные косички. Теперь ей можно было дать четырнадцать лет. Умытая и неприбранная, она стала ждать человека, которого любила все эти годы.

Когда Марко постучался в дверь, Лаки была уже готова.

— Почему ты так долго?

— Я опоздал только на пятнадцать минут. Эй! — воскликнул он. — Что ты с собой сделала?

Лаки ухмыльнулась.

— Перевела стрелки на много лет назад. Нравится? Ты видишь меня такой, какая я на самом деле.

Он выглядел смущенным. Это уже не та чувственная красота, которая так подействовала на него этой ночью. Давно он не видел ее юной девушкой!

— Господи, ну ты прямо как маленькая, детка!

— Так вы меня оба называли — ты и Джино.

Он совсем ошалел.

Она, подбоченившись, стояла перед ним — длинные загорелые ноги слегка расставлены, голова немного склонилась набок, опасный блеск в черных глазах…

— Эй, мистер, хотите поиграть в доктора?

Он рассмеялся.

— Ты сошла с ума. Заставляешь меня чувствовать себя развратным старикашкой.

— Продолжай в том же духе. Развратничай. Сегодня — ночь исключений. Больше их не будет — пока ты женат.

— Лаки… — Он взял ее лицо в ладони и прильнул к губам. Она ответила, вложив в свой поцелуй все десять лет страстной любви. Ее язык неистово исследовал его рот: губы, зубы, небо… Лаки почувствовала, как твердеет от страсти его плоть.

— Пусть это исключение запомнится навсегда, — прошептала она.

Они продолжали целоваться. Затем его руки медленно скользнули вниз, к грудям. Он бережно гладил их через ткань рубашки, исследовал их очертания, нащупал и потеребил соски.

— Как хорошо, — пробормотала Лаки. — Ах, как хорошо!

— Можешь повторять это, сколько захочется.

— Я и собираюсь.

Он расстегнул на ней рубашку, но не снял, а просто забрался под нее руками.

— Ты сводишь меня с ума! — выдохнула Лаки. — Давай скорее разденемся и ликвидируем очаг напряженности.

— Ради Бога, я не дантист!

— Господи, Марко! Я не могу больше терпеть. Десять лет ждала!

Он превратился в вихрь. Лаки не успела опомниться, как он, сбросив все с себя, перекинул ее через плечо, швырнул на королевское ложе и овладел ею с таким неистовством, что она испугалась за его здоровье.

И вдруг этот страх за здоровье покинул ее. Больше ничто не имело значения. Она так быстро и интенсивно кончила, что чуть не умерла от наслаждения. И он тоже — с рыком страсти. Оба с головы до пят покрылись потом. Обоим стало весело.

— Больше никогда не приглашай меня к себе, — сказал Марко. — Видишь, куда это ведет?!

— Туда, где мне и хочется быть! — Лаки приподнялась на локте и впилась в него взглядом. Он сильно загорел; на груди чернели волосы. Она тихонько потеребила их пальцами.

— Знаешь, сколько я об этом мечтаю? Имеешь хоть малейшее представление?

Он с улыбкой покачал головой.

Она приблизила лицо, и ее губы с легкостью перышка запорхали по его груди, соскам, животу, добрались до пениса — тот моментально начал выказывать признаки жизни. Лаки не торопилась взять его в рот.

— А ты, Марко? Давно меня хочешь? Когда ты повсюду возил меня девочкой, ты уже вожделел к моему юному телу?

— Ты была самой большой сумасбродкой из всех, кого я знал. Занозой в заднице.

Она забрала член в рот и слегка куснула. Марко испугался.

— Эй!

— Не бойся, — с невинным видом произнесла Лаки. — Я его не откушу. С чего бы такие ужасы?

Он сел, сграбастал ее в охапку и снова начал целовать. Говоря по совести, раньше она никогда не получала удовольствия от поцелуев. С Марко все было по-другому. Кончик его языка дарил ей несказанное наслаждение, а когда он добрался до сосков, Лаки почувствовала, что возносится в рай. Слова любви рвались наружу, но она знала: нужно подождать. Он все еще женат. Черт возьми! Просто в голове не укладывается!

Она оттолкнула Марко и потянулась за сигаретой, одновременно натягивая на себя простыню.

— Ты знаешь, что здесь были близнецы Кассари?

— Да, — осторожно ответил он. — Я не хотел тебе говорить, чтобы не портить праздник.

— Если бы мне раньше сказали, я распорядилась бы вышвырнуть их на улицу.

— Конечно, и Рудольфо Краун вопил бы на весь отель, что мы плохо обращаемся с его друзьями. Полагаю, что это было случайное совпадение. Он вряд ли знал.

— Вот как?

Марко отобрал у нее сигарету, положил в пепельницу и отдернул простыню.

— Иди ко мне, детка.

Во второй раз они занимались любовью долго и с упоением, дюйм за дюймом изучая тела друг друга, узнавая удобные и неудобные позиции, прикосновения, ракурсы.

Она разглядывала его так, как никого и никогда. У него были зеленовато-серые глаза с густыми черными ресницами. Большие сильные руки. Тугое, мускулистое тело — никакой дряблости. Она обнаружила застарелый шрам на бедре и спросила, откуда он взялся. Марко начал рассказывать ей о своей жизни. Это было первый раз, когда он позволил себе разоткровенничаться, и Лаки жадно ловила каждое слово. Она узнала обо всех его поступках, о том, в каком состоянии он находился, когда мать надоумила его обратиться к Джино.

— Мама оказалась права. Мы много лет не виделись, но он принял меня, как родного сына. Это необыкновенный человек. Ты должна гордиться таким отцом.

До сих пор Лаки еще ни с кем не обсуждала Джино. Это было слишком личное.

— Гм… Расскажи мне о том, как ты был маленьким, когда Джино жил с вами. Какой он тогда был? А она? Почему они не поженились?

— Эй! Я-то думал, что тебя интересую я сам.

Лаки соскочила с постели.

— Давай-ка оставим разговоры на потом и пойдем примем душ. Посмотрим, что из этого выйдет.

Он простонал:

— Ничего не выйдет. Мне сорок пять лет, я уже порядком поизносился. Мне бы убраться подобру-поздорову да выспаться.

Лаки спала с десятками мужчин, и ни разу ей не захотелось, чтобы любовник остался на всю ночь. Поэтому теперь она не знала, как себя вести. Единственное, что она знала — его ни под каким видом нельзя отпускать.

— Можешь спать здесь. Потом позавтракаешь на халяву, — пошутила она. Но Марко уже подбирал свою одежду.

Господи! На каком они свете? Что теперь будет? Почему этот чертов ублюдок ничего не говорит?

Она вдруг показалась себе страшно незащищенной — голая и с этими дурацкими косичками. Марко натягивал брюки.

— Пойду приму душ, — сказала она, надеясь, что он ее удержит. Но он зевнул.

— Здравая мысль.

Чувствуя себя брошенной, она пошла в ванную, стала под душ. Неужели, когда она выйдет, Марко уже не будет? И потом они встретятся, как будто ничего не случилось?

Боже милосердный! С ней никогда еще не было ничего подобного! Одно дело — много лет мечтать о нем, и совсем другое — получить наконец.

Он вошел в ванную — хоть и без особой тщательности, но одетый.

Рядом с ней на полочке стоял гель для душа. Притворившись, будто она не видит Марко, Лаки молниеносным движением схватила бутылку и облила его. А затем стала деловито втирать гель в груди.

— Ух ты! — воскликнул он. — Я видел подобную сцену в одном порнофильме.

— У твоей жены силиконовые груди? — с милой улыбкой полюбопытствовала Лаки.

Он расхохотался.

— Ничего себе! Массируешь себе груди — и думаешь о Елене! Пожалуй, я еще многого о тебе не знаю.

— Дурак!

Он подал ей полотенце.

— Интересно, сколько раз за ночь ты проделываешь это с ней? — спросила Лаки и возненавидела себя за дрожь в голосе.

— Остынь, — Марко уже не смеялся. — С твоим послужным списком я бы не стал задавать подобные вопросы.