— А… — Энцо внимательно изучал свои короткие, тупые, наманикюренные ногти. — Хорошо, что ты спросил. Ты свалился как снег на голову… Такой сюрприз! Но я еще не готов… нужно показать тебе бумаги, цифры… Я сделал для тебя большое дело!

— Насколько большое?

— Увидишь. Немного позднее все покажу.

— Отлично, отлично. — Джино навертел на вилку спагетти. — Я безмерно признателен за все, что ты для меня сделал. Взял на себя заботу о двух моих отелях в Вегасе, присмотрел за Лаки… Ты стал ей вторым отцом.

Энцо улыбнулся, показывая гнилые зубы. Он до смерти боялся зубных врачей.

— Она — настоящая Сантанджело! Ты можешь ею гордиться.

— Я и горжусь, Энцо, да. Но не будем забывать, что она все-таки женщина, слабый пол. Случается, этим пользуются.

У Энцо дернулся правый глаз — предательская привычка, верный признак, что он собирается солгать.

— Кто посмел бы обмануть Лаки, когда я рядом? Никто!

— Конечно, конечно, дорогой друг. Потому что если бы кто-то попробовал, ты поступил бы так же, как я: раздавил бы гада каблуком, как клопа. Верно?

Энцо промолчал. Их взгляды встретились.

— Завтра, — с расстановкой произнес Джино, — я восстановлю в обоих отелях своих людей. — Он осторожно тронул пальцем еле заметный шрам на щеке. — Скажи своим людям, чтобы не препятствовали. Пусть все пройдет без сучка без задоринки. Я считаю, нет смысла откладывать. Ведь так?

* * *

Кэрри не узнала пожилую женщину на заднем сиденье «мерседеса», когда села рядом с ней в машину. Не за тем ли она и притащилась в Гарлем?

Кондиционер работал на всю мощь. Из-за затемненных стекол в салоне было полутемно. Зашторенная перегородка отделяла их от водителя.

Едва она села, машина рванула с места. Все тело Кэрри покрылось холодным, липким потом, особенно под мышками, в паху и ладони. Она пыталась говорить спокойно.

— Кто вы? Чего хотите?

Старуха засмеялась странным, слегка печальным смехом. Она была толста и куталась в шаль; пухлые, увитые перстнями пальцы нервно барабанили по коленям. Она водрузила на переносицу огромные солнечные очки; крашеные черные волосы зачесаны на испанский манер, губы ярко намалеваны. У нее был двойной подбородок. В воздухе стоял густой, приторный запах духов.

— Ты меня не помнишь? — проскрипела женщина.

— Я вас не знаю! — в отчаянии воскликнула Кэрри. — Ради Бога, скажите, что вам нужно? У меня не так много денег, но…

— Ха! У нее мало денег! Посмотрите на нее! Милочка, да от тебя просто разит деньгами!

— Сколько вы хотите?

Женщина смягчилась.

— Не нужны мне твои деньги. Как там беби Стивен, наверное, превратился в красавчика?

Кэрри запаниковала.

— Что вы знаете о Стивене?

— Да я его прекрасно помню, а вот ты меня забыла! — На этот раз хриплый голос женщины задел в душе Кэрри какую-то струну. В голове беспорядочно теснились мысли. Этот акцент… что-то в нем знакомое…

— Я любила его, он был и моим ребенком тоже. Когда ты сбежала, то заорала его с собой. — Женщина тяжело вздохнула. — Но я не виню тебя, Кэрри. Я тебя не виню. Ты добилась своего, стала важной шишкой.

— Сюзита! — ошеломленно прошептала Кэрри. — Сюзита?!

Женщина ухмыльнулась.

— Я, конечно, растолстела, постарела. Это для тебя время остановилось. А я всю жизнь работала.

Кэрри с трудом сдерживала рыдания. Эта старая карга — Сюзита? Молоденькая, звонкая Сюзита, из-за которой дрались мужчины: кому обладать ее обольстительным телом? Время жестоко обошлось с ней.

— Я не намерена тебя шантажировать, — быстро сказала Сюзита. — Наверное, ты поняла это именно так?

Кэрри смутилась.

— Но почему… Столько лет прошло! Как ты меня нашла?

— А я тебя и не теряла, милочка. Я всю жизнь не теряла тебя из виду: с тех пор, как увидела фото в журнале через пару лет после твоего бегства. Я очень обрадовалась, что с тобой все в порядке. Не всякому удается ускользнуть из лап Боннатти, далеко не всякому.

Боннатти! Звук этого имени вызвал страшные воспоминания. Он обращался с ней, как с мебелью, куском мяса, неодушевленным предметом… Хозяин! Все они были для него не лучше дорожной пыли.

— Сюзита, — тихо проговорила Кэрри. — За эти несколько дней ты превратила мою жизнь в кромешный ад. Я была в среду на рынке, ждала. Ты не появилась. Я подверглась нападению… аресту… Это какой-то кошмар! Прошу тебя, скажи, что тебе нужно, и позволь мне жить моей собственной жизнью.

— Конечно, конечно. У нас нет ничего общего. Ты — леди, а я — шлюха, хозяйка дома терпимости под пятой у Боннатти. С какой стати тратить на меня время?

— Ради Бога! — взмолилась Кэрри. — Скажи, чего ты хочешь?!

Сюзита поиграла кольцом на пальце.

— Я хочу предупредить тебя, вот и все.

— Предупредить меня?

— Да. Насчет расследования деятельности Боннатти.

— Какого расследования?

Сюзита подняла огромные солнечные очки и недоверчиво уставилась на Кэрри. Ее глаза казались двумя изюминками на дряблой, тусклой коже.

— Которым сейчас занимается твой сын.

Кэрри словно ударило током. «Расследование, которым занят твой сын»! Она знала: Стивен над чем-то работает, но в интересах безопасности он не позволял себе называть имена. Даже с Джерри не откровенничал.

— Так ты не знала, — утвердительным тоном произнесла Сюзита.

Кэрри, словно в прострации, покачала головой.

— Господи! — вскричала ее собеседница. — Но Боннатти знает… и ни чуточки не боится!

— Что ты хочешь этим сказать?

— Не только я следила за тобой все эти годы.

К горлу Кэрри подступила тошнота.

— Боннатти знает, кто такой Стивен. Скоро Энцо призовут к ответу, и когда он предстанет перед судом присяжных, то расскажет им о тебе. Можешь себе представить, что тогда будет. Стивен станет всеобщим посмешищем. Боннатти этого ждет не дождется! Это все равно что премьера спектакля. Он все рассчитал. Знает о тебе решительно все. Наркотики, фильмы, больница — он запасся документами. Даже раздобыл старые снимки, на которых маленький Стивен с девушками — помнишь, когда ему исполнилось четыре года? Хорошенький мальчик в белом шелковом костюмчике стоит на столе…

Кэрри обмякла и повалилась на сиденье.

* * *

Лаки сидела на кровати, по-восточному скрестив ноги, прижав пальцы к вискам. Энцо Боннатти. Ее крестный. Наставник. Человек, которому она верила, которого любила. Человек, заменивший ей отца.

Энцо Боннатти. Гадюка, притаившаяся в траве. Киллер. Он убил Марко, хотя и не собственноручно. Он только отдал команду: «Кончайте с Марко. Он единственный способен до всего докопаться. Девчонка с Костой не в счет. У них куриные мозги».

Он оказался прав. Как, должно быть, он злорадствовал, когда она преподнесла ему все на тарелочке! Ему и близнецам Кассари, чей отец убил ее мать!

И она ни разу ничего не заподозрила! Дура ты, Лаки Сантанджело! Задница вместо головы!

Если бы не Буги, она бы так и не прозрела. Буги случайно подслушал разговор двух чикагских головорезов, которых вез в своем лимузине десять дней назад. Жалкие обрывки — несколько имен и дат, но этого оказалось достаточно, чтобы он проявил интерес и задумался насчет Энцо Боннатти и его лояльности по отношению к Лаки. Достаточно, чтобы предпринять собственное маленькое расследование.

И сколько же он раскопал! Да как легко! У него оказался приятель в полиции, который дал ему просмотреть все папки по делу об убийстве Марко. На обложке значилось: «Исполнитель неизвестен». Зато он прочел длинный отчет о подозреваемых. Были допрошены братья Кассари, но у них оказалось железное алиби. Однако в поле зрения полиции попал их наемник. Он был задержан. Выпущен под залог и тут же сбит машиной. Мортимер Сорис оказался жалким карточным шулером, которого в то время даже не было в городе. За ним числились неоплаченные долги, поэтому он скрывался, старался вести себя тише воды, ниже травы. Однако его нашли и сделали козлом отпущения.

Следовал неоспоримый вывод: Марко убит братьями Кассари по прямому приказу Энцо Боннатти.

Лаки сильнее сжала пальцами виски. Как же она не догадалась? Ни разу не заподозрила!

Господи! Лаки резко спрыгнула с кровати. Она знает, что нужно делать!

* * *

Когда они вышли от «Риккадди», Коста тяжело дышал. Он всю жизнь стремился кончать все дела миром. Теперь, после возвращения Джино, миром и не пахло.

— Чертов сукин сын, — процедил Джино, когда они сели в лимузин. — Грязный, изолгавшийся ублюдок!

— Что случилось? — забеспокоился Коста. — Он согласился на все твои условия! Даже не спорил.

— Коста, ты что, совсем сдурел? Это я семь лет пробыл за границей, но именно ты не заметил ничего из того, что творится у тебя под носом!

— Ты считаешь, он хочет нас объегорить?

— Проснись, старина. У него не только это на уме. Он замыслил убийство. Я увидел это, заглянув ему в глаза.

Коста был потрясен.

— Ты подозреваешь Энцо? Твоего испытанного друга?

— Молчи, Коста. Ты чист, как стеклышко, аж задница блестит, но это не значит, что все такие же. Мне нужно подумать. И позаботиться о своей безопасности. Он задумал убийство, это ясно.

— Но, Джино!..

— Что, Коста? Что? По-твоему, так не бывает?

— Я просто…

— Ты договорился с Лаки и Дарио о встрече?

— Я пытался…

— Не надо пытаться. Поезжай и привези их в отель. Если Энцо хочет убрать меня с дороги, следующей может оказаться Лаки. Кто знает? Я хочу, чтобы они были при мне. Лично доставь их!

Коста кивнул. Пот ручьями струился по его лицу.

* * *

Энцо забрался на заднее сиденье своего коричневого «понтиака» с пуленепробиваемыми стеклами и стереомагнитолой, стоившей больше самого автомобиля. Он раздраженно вставил кассету с записями и под звуки «Я оставил сердце в Сан-Франциско» обратился к Большому Виктору:

— Пора. Берись за дело. И чтобы все было чисто!

— У меня идея, босс, — сказал тот, брызгая слюной.

— Да?

— Почему бы нам не использовать мальца? Этого Дарио? Если он сделает это, на вас никто не подумает. У Сантанджело полно друзей, которые могут доставить вам неприятности. А если это сделает его сын, все заткнутся.

— Замечательно! — обрадовался Энцо. — Мальчишка все еще в доме?

— Все, как вы сказали, босс. — Виктор сделал в уме зарубку: позаботиться о Рут. Она хорошая девка — понимает, что к чему. Сразу позвонила старому дядюшке и попросила совета. Большой Виктор мигом смекнул: сын Джино Сантанджело может пригодиться. «Держись подальше от дома, — велел он девушке. — Я пришлю своих ребят. Ты правильно сделала, что позвонила». — «А Сэл? Они ее не тронут?»— «Подумаешь, — чуть не вырвалось у Виктора. — На черта тебе эта дерьмовая лесбиянка?» Но он заверил Рут: «Разумеется, нет. Вечером вернешься домой. Все будет в порядке».

— Когда приедем, приведешь его ко мне, — решил Энцо. — Знаешь что, Виктор? Если мальчишка это сделает, лучшего и желать нельзя.

— Вот и я говорю, босс.

— Нет, это я говорю.

* * *

Кэрри вышла из машины Сюзиты на углу Сто девятой улицы и взяла такси. Доехав до своего дома, она отпустила служанку и заперлась в кабинете Эллиота. Там она долго сидела, созерцая застекленный шкафчик, где Эллиот хранил свою коллекцию оружия. Много ли она смыслит в пистолетах? Очень мало, однако достаточно для того, чтобы выбрать один, самый маленький, зарядить и выстрелить. Только, конечно, не в Сюзиту. Сюзита сочла своим долгом предупредить ее — Бог знает почему, ведь много лет назад Кэрри своим бегством навлекла на нее неприятности.

Энцо — вот кого она имела в виду. Энцо Боннатти, который, по словам Сюзиты, живет в хорошо охраняемом особняке на Лонг-Айленде. Именно там он плетет свои заговоры.

Кэрри остановила свой взгляд на пистолете тридцать восьмого калибра.

Она медленно поднялась, подошла к окну и вынула из вазы ключ от шкафчика.

Выбор прост: карьера Стивена или жизнь Боннатти. В сущности, никакого выбора.

* * *

Коста беспрестанно давил на кнопку звонка перед дверью квартиры, где жила Лаки. Он все утро безуспешно пытался до нее дозвониться — так же как и до Дарио. В обед повторил свою попытку. Оставлял им сообщения. Оба как сквозь землю провалились.

И вот он стоял перед дверью и молил Бога, чтобы Лаки оказалась дома. Пора ей взглянуть в лицо реальности. Джино вернулся. В этом не может быть никаких сомнений.