* * *

Стивена одолевали заботы. Арест Боннатти — это только начало. Впереди — пропасть работы! Но — приятной.

Каким-то образом в его мысли ухитрилась пролезть Лаки. Интересно, каково это — с такой девушкой, как она?

Нельзя о ней думать! Немедленно выбросить из головы! Лаки Сантанджело. Ну и что случится, если он увидится с ней еще разок?

Случится! И не надо себя обманывать. Нужно забыть о ней. Забыть черные опаловые глаза… стройное, гибкое тело… полные, чувственные губы…

— Эй, приятель! — окликнул его Бобби. — Подъезжаем!

* * *

Лаки весело помахала охранникам у ворот и проехала мимо. Она знала их всех до одного, и они хорошо знали ее. Интуиция подсказала ей, что, скорее всего, о вероломстве Энцо знают только самые близкие.

Она оставила машину перед крыльцом и как ни в чем не бывало поднялась по ступенькам. Два резких звонка — и вот уже на нее, разинув рот, вылупился Большой Виктор.

— Лаки? — он не верил своим глазам.

— Она самая. А что? Я так сильно изменилась?

— Н-нет. Просто мы тебя не ждали.

— Я приглашена на одну тусовку — здесь, поблизости. Вот и решила заскочить, проведать хозяина. Он дома?

Большой Виктор проглотил комок. Кто-то над ними подшутил. Энцо не понравится.

Она беззаботно впорхнула в дом.

— Он не слишком занят?

— Э… да… он занят.

— Я его или ее знаю?

Большой Виктор сверлил ее глазами. Свежая, как огурчик. Расфуфырилась. Может, она не приезжала в «Пьер»? Может, даже не знает о Дарио?

— Подожди в гостиной. Я скажу Энцо.

— Давай скорее, Вик. Там будет крутая тусовка, не хочу опаздывать.

Он проводил ее в гостиную, посадил и удалился, плотно закрыв за собой дверь.

* * *

— Если бы вы только согласились снимать мою девушку! — сказал Уоррис. — Да вы посмотрите ролик.

— Ладно, — Энцо широко улыбнулся. — Но я тут кое-кого пригласил — у тебя слюнки потекут!

— Вот и чудненько, — вежливо бормотал Уоррис, прикидывая в уме, нельзя ли дописать крошечную роль для подружки Боннатти. — Кажется, вы говорили, что у вас есть просмотровый зал?

— Это он и есть, — торжествующим тоном заявил Энцо. — Видишь эти вонючие книги? А теперь смотри! — он надавил на пару кнопок, и в одном конце комнаты появился проектор, а в другом — экран. — Здорово, да?

— Так… эти книги не настоящие?

— Не-а. Обман зрения. Ловко придумано, как считаешь?

Уоррис кивнул и направился к проектору. В это время в комнату ввалился Большой Виктор и что-то зашептал на ухо хозяину.

— О'кей, — громко сказал тот. — Давай, Уоррис, все тут приготовь, я на минутку отлучусь. Кое-кто приехал, знаешь ли. Я мигом.

* * *

— Ох, как ты меня напугала! — пискнула Имоджин, пялясь на Лаки, бесшумно вошедшую в спальню. — Ты кто?

Лаки улыбнулась. У Энцо меняется вкус — от плохого к худшему. Она в первый раз видела эту вульгарную сучку. Новое увлечение?

— Я леди Эйвон.

Имоджин захихикала.

— Ты приехала с голливудским киношником?

— Ясное дело. Энцо сказал, чтобы ты поделилась со мной этой кокой, которой ты столь усердно услаждаешь свое обоняние.

— Услаждаю — что?

— Нюхаешь, милочка! Ну как, с тебя хватит?

Имоджин широко распахнула глаза.

— А что, Энцо теряет терпение?

— Он сказал, если ты сейчас же не поднимешь свою очаровательную задницу и не перенесешь в библиотеку, он лично тобой займется. Мы-то знаем, что это означает, не правда ли?

Имоджин уронила крохотную золотую ложечку, которой черпала наркотик.

— Можешь взять остальное.

— Как великодушно с твоей стороны!

Девушка вымелась из спальни, и Лаки без промедления рванула в ванную. Открыла шкафчик, где стояли двенадцать флаконов с разными кремами для бритья. Здесь же Энцо хранил один из своих трех пистолетов. Однажды сам похвастался: «Пусть только какая-нибудь сволочь, мать его, попробует застигнуть меня врасплох — извиняюсь за выражение!»

* * *

— Привет! — жеманно воскликнула Имоджин. — Ты и есть продюсер?

Уоррис воззрился на нее. Мощная баба! Такой он еще не встречал.

— Он самый. А ты…

— Имоджин. Я буду блистать в главной роли в твоем фильме.

* * *

— Где она? — рявкнул Энцо.

Большой Виктор изумленно повел глазами.

— Не знаю, босс. Я оставил ее здесь. Может, она уже ушла? Говорила, будто торопится на какую-то драную вечеринку.

— Как по-твоему, она что-нибудь подозревает?

— Она была абсолютно спокойна. В вечернем платье. На уме одни развлечения.

— Ты уверен?

— Точно, босс. У меня глаз — алмаз.

* * *

Времени было в обрез. Лаки проверила, заряжен ли пистолет, и энергичным движением разорвала платье на груди. Потом подошла к телефону и наорала номер ближайшего участка.

— Скорее! На помощь! На меня совершено нападение… — и она, всхлипывая, продиктовала адрес.

Расчет времени оказался безупречным. Иначе и быть не могло. Адреналин придал ей дополнительные силы.

Джино… Марко… Наконец-то!

Она выскочила на лестничную площадку и позвала:

— Энцо! Я наверху!

Тот повернулся к Большому Виктору.

— Какого… она делает у меня в спальне?

Телохранитель развел руками.

— Понятия не имею, босс. Вы же знаете Лаки: она считает этот дом своим.

— Она не могла пронести?..

— Ни в коем случае. Она в таком платье… ну, вы знаете, в облипочку… без нижнего белья. Даже без сумочки. Говорю вам, босс, ей ничего не известно.

— Гм… — Энцо нахмурился. У него все еще оставались сомнения. — Чего же она хочет?

— Идемте спросим.

— Нет-нет, — поспешил возразить Энцо. Негоже терять лицо, выказывая при Викторе страх перед какой-то соплячкой. — Я сам управлюсь. Иди, предложи Уоррису выпить и скажи, что я сейчас приду.

— Я уже давал ему выпить, босс.

— Так дай еще. Кто тебе мешает?

* * *

Джино Сантанджело пошевелился на больничной койке и открыл глаза. Боль ушла, ужасная боль, которая сдавила ему грудь.

Он попытался сесть, но что-то мешало — какое-то хитроумное приспособление держало его руку.

Заметив его старания, сиделка бросилась к нему.

— Мистер Сантанджело, прошу вас лежать тихо.

— Почему? — внятно поинтересовался он.

Сиделке сроду не задавали таких вопросов. Обычно ее пациенты беспрекословно слушались. Он с улыбкой наблюдал за ее возней.

— Эй, сестра! Вам когда-нибудь говорили, что у вас неподражаемый зад?

Она выплыла из комнаты.

* * *

Энцо медленно поднялся по лестнице. Лаки жива — значит ли это, что и Джино тоже? Неужели этот недоносок Дарио обвел их вокруг пальца? Или еще почище: неужели все рассказал?

— Лаки! — позвал он. — Ты где?

— В спальне! — пропела она. — Твоя подруга затащила меня сюда угоститься кокой.

Чертова идиотка! В чем Имоджин не откажешь, так это в непомерно больших титьках и непомерной глупости. Он вошел в спальню.

— Я в ванной! — жизнерадостно крикнула Лаки. — Иди, я тебе что-то покажу!

Он возник на пороге ванной — и только тогда понял, что у нее на уме. Слишком поздно. Она стояла и целилась в него из его собственного пистолета.

— Может, попробуем договориться?.. — начал он, но Лаки не слушала.

— Не стоит недооценивать умственные способности женщин, старина, — спокойно произнесла Лаки. — Это прощальный привет от Джино, Дарио и Марко… особенно Марко. И от меня, конечно!

Первая пуля продырявила ему живот; на золотистый ковер брызнула кровь.

Вторая ужалила в шею. Третьей он не почувствовал.

Все с Энцо Боннатти.

Снаружи завыли полицейские сирены.

— О'кей, Марко? — прошептала Лаки. — О'кей, малыш?

* * *

Когда автомобиль, в котором ехали Стивен, Бобби и еще двое офицеров, добрался до резиденции Боннатти, один из полицейских встрепенулся:

— Там что-то случилось. Кажется, нас опередили.

Стивен почувствовал холодок под ложечкой. Возле дома стояли две полицейские машины.

— Черт! — Интуиция подсказала ему, что триумфом и не пахнет.

В воротах стоял полицейский в форме. Он поднял руку, останавливая их машину.

— Что происходит? — волновался Стивен, предъявляя свой жетон.

Полисмен пожал плечами.

— В доме была пальба. Какая-то девушка застрелила Боннатти за попытку изнасилования.

Ощущение свинцовой тяжести в животе все усиливалось.

— Он мертв?

— А вы как думаете?.. Она всадила в него целых три пули.

— Господи Иисусе!

— Аминь, — вторил Бобби.

— Пошли в дом.

— Ага, — согласился напарник. — Хоть трупом полюбуемся.

* * *

Лаки сидела на кухне, закутавшись в простыню, и отвечала на вопросы детектива.

— Я так растерялась, когда он на меня напал. — В ее глазах стояли слезы. — Поймите, пожалуйста: ведь этот человек был для меня вторым отцом!

Детектив сочувственно кивнул.

— Он… совершенно озверел. Разорвал на мне платье, схватил за грудь. — Она разрыдалась. — Это было ужасно!

— Понимаю вас, мэм. Но что было дальше?

— Я знала, что он прячет в ванной пистолет: сам много раз показывал. Я побежала туда, он — за мной. А дальше… ничего не помню.

— Но вы его убили!

— В порядке самозащиты.

— Разумеется.

* * *

Стивен бросил взгляд на труп. Не осматривал тщательно, как Бобби, — ему и одного взгляда хватило.

— Где та девушка?

— На кухне, — подсказал полицейский фоторепортер. — Что за красотка!

Внизу, у основания лестницы, стояли дебелая телка с необъятными формами, какой-то толстяк, громила с щелками вместо глаз и загорелый субъект средних лет. Последний чуть не плакал.

Спутники жизни Энцо Боннатти. Обломки кораблекрушения…

— Отвезите их в участок и возьмите показания, — распорядился солидный полицейский.

— Я требую адвоката! — настаивала блондинка.

— Зачем тебе адвокат, милашка? — осклабился офицер. — Ты же ничего не сделала, разве не так?

Стивен вошел на кухню. Лаки подняла глаза. Их взгляды встретились. На мгновение ему показалось, будто она собирается поздороваться, но нет — девушка опустила голову и ничего не сказала.

— Это и есть подозреваемая?

— Здесь что, — прорычал следователь, — аэропорт Кеннеди? Ты кто такой?

Стивен показал служебное удостоверение и нарочно громко произнес:

— Стивен Беркли, Ди Эй[2].

Она безучастно покосилась на него.

— Вы там чересчур легки на подъем, — проворчал детектив.

— Я веду специальное расследование деятельности Боннатти. У меня ордер на арест.

— Малость припозднились.

— Можно вас на минуточку?

Детектив вздохнул и отошел со Стивеном к двери.

— Что тут произошло?

— Старый ублюдок пытался ее изнасиловать. Обыкновенное убийство в порядке самообороны.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Помочь! — буркнул детектив. — Когда от вас была какая-нибудь польза? — Он вернулся к столу и начал демонстративно делать какие-то записи.

И вдруг Стивен почувствовал на себе обжигающий взгляд. Он обернулся и увидел, как Лаки одними губами прошептала: «Привет, Стивен!», а потом: — «Прощай, Ди Эй!»

Ему страстно захотелось что-нибудь сказать ей. Что угодно! Но было нельзя.

Она улыбнулась уголками губ и в тот самый момент, когда он почувствовал себя совершенно уничтоженным, неожиданно подмигнула. Так, как умела только она, Лаки Сантанджело.

Черт побери! Два года работы насмарку, а она тут подмигивает!

Он почти улыбнулся в ответ.

Почти.

Эпилог

Похороны Энцо Боннатти вылились в грандиозное действо. Его положили в сверхпрочный бронзовый гроб стоимостью в десять тысяч долларов.

Отовсюду съехались пожелавшие отдать ему последний долг — те из его друзей, которые могли позволить себе риск засветиться на похоронах такого, как Боннатти. Кровные родственники в черном. Оба его сына — в тех самых костюмах, в которых они буквально день назад хоронили близнецов Кассари в Филадельфии.