— Поздравляю с великой новостью! — как нельзя более горячо приветствовал его Джейк. — У меня тут небольшой подарок для малышки. Так, сущий пустячок.

Джино открыл красивую, перевязанную ленточкой коробку. Внутри оказался дорогой набор золотых щеточек и расчесок; на каждой было выгравировано: «Лаки Сантанджело».

— Спасибо, Джейк.

— Я же сказал — пустячок.

Они пообедали в ресторане отеля «Беверли Хиллз». Пиппа Санчес сидела рядом с Боем.

— Я послала тебе целых пятнадцать сценариев, — пропищала она. — Неужели ни один не понравился?

— Не настолько, чтобы вкладывать деньги. Пиппа насупилась.

Джейк пнул ее под столом.

— Только и думает, что о карьере. Я ей говорю: твоя главная карьера — ублажать меня.

Джейк и глазом не моргнул.

— Охотно верю.

Пиппа смылась в дамскую комнату, предварительно наградив обоих злобным взглядом.

— Бабье! — воскликнул Джейк. — Кстати, тебе нужна телка на сегодняшнюю ночь? У меня есть одна — пальчики оближешь. Горячая, как…

— Нет, — оборвал ее Джино. — Я женатый человек…

— Ах, да. Точно. Но все-таки…

— Мои вкладчики недовольны резким скачком цен. Откровенно говоря, они в бешенстве. — Джино сверлил Джейка свирепыми черными глазами. Тот и не подумал смущаться.

— Да брось ты, Джино! Это игрушка, а не отель. Ты еще будешь им гордиться. Погоди, вот увидишь.

— Еще бы — за такие деньги!

— Не хочу хвастаться, — сказал Джейк, — но ты действительно убедишься. Будешь прыгать от восторга, — он на несколько секунд отвлекся, чтобы помахать рукой проходившей мимо кинозвезде. — Эй, Дженет! Потрясающе смотришься! Как Тони? Скоро зададим пир на весь мир.

Джино пошел ва-банк.

— До меня дошли слухи, что будто не каждый доллар истрачен на строительство отеля. Вроде бы кругленькая сумма осела в твоих карманах.

Джейк вспыхнул.

— Кто сказал? Какой ублюдок…

Джино пожал плечами. Этот спектакль не произвел на него особого впечатления.

— Так, просто сплетня. Не стоит кипятиться. Если ты чист, тебе незачем волноваться.

* * *

На этот раз вместе с ними летел Тайни Мартино, рыжий увалень, который вот уже двадцать пять лет слыл комиком номер один. Звезда в полном смысле слова. Но с Джино он обращался, как со странствующей особой королевских кровей.

— Я никогда никого не рекламировал, — разглагольствовал он, — но для вас, Бой и Джино, сделаю исключение, приеду на открытие. Более того, готов ежегодно давать у вас представления — по две недели подряд.

Когда Джино узнал сумму гонорара, у него глаза полезли на лоб.

— Он того стоит, — убеждал Джейк. — Стоит каждого цента.

— Меня волнуют не центы, а доллары. Да за такие деньги можно пригласить парочку Фрэнков Синатра.

— Они не заменят одного Тайни.

В словах Боя был резон.

Джино не мог не признать, что «Мираж» действительно великолепен. Джейк сделал все, что обещал, — и даже сверх того. Все прочие отели этому и в подметки не годились. Мраморные полы. Хрустальные люстры. Шелковые портьеры. Повсюду продолжали суетиться рабочие, делая последние штрихи.

— Ну? — горделиво спросил Джейк. — Что скажешь?

— Что ты возвел шикарный дворец. Может быть, даже чересчур шикарный.

— Правда? — у Джейка горели глаза, но в них мелькнуло настороженное выражение. — Что ты хочешь сказать?

— То, что от нас требуется обслуживать рядовых посетителей. Самых обычных людей. На черта вся эта роскошь?

— Вот увидишь, — глубокомысленно произнес Джейк, — он моментально окупится. Когда в Вегас хлынут фермеры, они так и ринутся сюда.

— Хорошо бы.

— Так и будет.

Он еще успеет разобраться, ворует Джейк или нет. Джино позвонил Косте и попросил прислать опытных ревизоров, проверить бухгалтерские книги. Бою придется отчитаться за каждый кирпич. Если «Мираж» оправдает их надежды, тогда все о'кей.

Какие могут быть счеты между приятелями из-за превышения сметы на каких-нибудь несколько сотен тысяч долларов? Но если Джейк ворует… Он башковитый парень. Джино хотелось верить, что прошлый опыт чему-то научил его.

В Сан-Франциско было жарко, но дул приятный ветерок с океана. Джино остановился в отеле «Вермонт» и позвонил Леоноре.

Трубку сняла горничная.

— Мне необходимо переговорить с миссис Грационе. Скажите, что это ее хороший знакомый из Нью-Йорка.

Долгое молчание. Джино терпеливо барабанил пальцами по столу. Он попытался произнести про себя ее имя — и ничего не почувствовал. Абсолютный ноль. Мать Марии. Больше она ничего для него не значила.

— Привет. Кто говорит? — Невозможно не узнать этот голос.

— Эй, Леонора. Это Джино, — он уловил в наступившем молчании холодную враждебность. Хорошо хоть не бросила трубку.

— Я всего один день в Сан-Франциско, — быстро добавил он. — Нужно встретиться.

Чистый лед.

— Это еще зачем?

— Ну, как же… По-моему, это в наших общих интересах. Ты так не считаешь?

— Нет.

— Я был бы весьма признателен.

— Да что ты?

— Очень признателен.

Долгое, ледяное молчание. Он терпеливо ждал.

Наконец Леонора соизволила ответить:

— Ну и наглец ты, Джино! Вот не подумала бы…

Он перебил ее:

— Я предпочел бы, чтобы ты сказала все, что думаешь обо мне, лично, прямо в глаза. Хочешь, могу приехать к тебе? Или сама укажи место. Где?

Возможно, на нее подействовала категоричность тона, но она неожиданно согласилась.

— Сама приеду. Где ты остановился?

— В «Вермонте». Ты…

Пришла ее очередь перебивать.

— В баре. В шесть, — и швырнула трубку на рычаг.

* * *

Джино сидел в баре, потягивая «Джек Дэниэлс» и поминутно поглядывая на часы. Шесть двадцать три… Она вошла в бар ровно в шесть часов двадцать четыре минуты, в длинном норковом манто и темных очках. Льняные волосы зачесаны назад и вместе с шиньоном составляют элегантную прическу. Она без колебаний приблизилась к нему, села на соседний вращающийся табурет, щелкнула пальцами и отдала распоряжение бармену:

— Двойной мартини. Сухой. И без маслин.

Затем она повернулась к Джино и приподняв темные очки уставилась на него.

— Чертов ублюдок! Как же я тебя ненавижу!

Она показалась ему похожей на девушку по вызову — вопиющей карикатурой на себя прежнюю. Куда только делись непосредственность и нежность? Глаза превратились в голубые осколки, губы злобно поджаты. По его прикидкам, ей должно быть около сорока. На столько она и выглядела.

— Хорошенькое приветствие, — отозвался Джино.

Она сбросила с плеч норковое манто и, сунув в рот сигарету, наклонилась, чтобы он дал ей прикурить. Он невольно заглянул за низкий вырез оливково-зеленого платья и уловил аромат — «шанель номер пять» плюс слабый запах женского тела. Джино почувствовал себя не в своей тарелке. Он дал ей огонька. Леонора глубоко затянулась, выпустила дым прямо ему в лицо и спросила:

— Ну? Что тебе нужно?

И ЭТУ женщину он полжизни любил? На ЭТОЙ женщине собирался жениться? Господи! Какое счастье, что этого не случилось!

Он с трудом сохранял спокойствие.

— Поздравляю. Ты стала бабушкой.

Она расхохоталась.

— Это ты и хотел мне сообщить?

— Кто-то же должен был. Я вижу, Мария не получает от тебя писем, вот и подумал: вдруг ты не в курсе?

Она снова рассмеялась — так визгливо, что на них стали оглядываться.

— Кто такая Мария?

Джино начал терять терпение.

— Твоя дочь. Твоя маленькая девочка. А теперь в твоей жизни появилась еще одна маленькая девочка — внучка Лаки. Ей всего три недели.

Леонора сощурила глаза.

— У меня нет дочери. У меня нет внучки. Ясно, Джино? Для меня они не существуют!

Он понизил голос.

— Чертова стерва!

— О, дорогой! Неужели я тебя расстроила? Великого Джино Сантанджело? Ох, прости, пожалуйста.

Он понял, зачем она явилась. Потешить свое мелкое самолюбие. Сыграть в свою подленькую игру. Но он все еще держал себя в руках.

— Марии нужны твои письма. Скажи: чего ты хочешь? Одно твое слово — и я куплю тебе все, что пожелаешь. Просто признай дочь. Дай ей почувствовать, что она для тебя что-то значит.

— Понимаю. Значит, ты дашь мне все, что я попрошу? Я правильно поняла?

— Правильно.

— Какое великодушие! — она залпом выпила свой мартини и подтолкнула к нему пустой бокал. — Закажи-ка для начала еще один.

Он подал знак бармену.

— М-м-м… — Леонора задумалась. — Как далеко простирается твоя щедрость?

— Все, что захочешь. — Боже, как он ненавидел эту женщину!

— Постой-ка, — пропела она, — новую норку… Импортный спортивный автомобиль?.. Или… Как насчет квартиры в Нью-Йорке? Это не слишком?

Он знал: все имеет свою цену.

— Так. Значит, квартира в Нью-Йорке?

— Да. — Она поколебалась. — Нет. Надо же, как трудно выбрать!

Леонора погасила окурок и тотчас вытащила новую сигарету. Последовал тот же фокус с прикуриванием. На этот раз она еще больше наклонилась к нему, демонстрируя грудь.

Ему чертовски хотелось убраться отсюда, глотнуть свежего воздуха. Он задыхался от запаха ее духов, сигаретного дыма и женской алчности.

— Придумала, — весело объявила Леонора.

— Что?

— Трахнешь меня разок.

Он впился в нее тяжелым взглядом черных глаз.

Она безмятежно улыбнулась.

— Всего один раз, Джино. Ты у меня в долгу. Все эти годы.

Он не верил своим ушам.

— Ты пьяна. Сама не знаешь, что говоришь.

— Думаешь, за твои деньги ты можешь купить все что угодно и кого угодно? — Леонора вскочила с табурета и стала натягивать на себя норковое манто. — Да я бы не трахнулась с тобой, даже если бы ты был единственным мужчиной на земле! — ее глаза отчаянно сверкнули. — С тех пор, как ты женился на моей дочери, она умерла для меня. Вот так! Заруби себе на носу!

Джино встал.

— Знаешь, что бы я с тобой сделал…

— Что-то ты вяло угрожаешь, Джино! В самом деле — почему бы тебе не натравить на меня своих головорезов? Ты — заурядный уголовник, мелкая сошка! И тебе меня не купить. Понял? Ты никогда не сможешь купить МЕНЯ!

Он сделал глубокий вдох и попытался сосредоточиться на мысли о жене. «Думай о Марии!» — кричал внутренний голос. Иначе он не удержится и размозжит Леоноре башку!

Она выплюнула еще несколько ругательств и ушла. Со всех сторон к нему были устремлены любопытные взгляды. Он выписал чек и покинул бар. У Марии будет все, чего ни пожелает. Кроме матери. Больше он не станет унижаться. Никогда в жизни.

Кэрри, 1943–1944

Кэрри бежала по улице, толкая перед собой коляску со Стивеном, обуреваемая противоречивыми чувствами. Она то радовалась и гордилась своим мужеством, то терзалась страхом, что Боннатти ее настигнет. Нет! Никогда больше она не станет торговать своим телом — независимо от того, поможет Бернард Даймс или не захочет иметь с ней дела!

Она остановилась — купить сыну лакричную палочку. Он взял, но по-прежнему ничего не сказал и продолжал смотреть на нее, как на врага. Кэрри вновь беззвучно прокляла Лероя. Хоть бы это огородное пугало получило по заслугам!

Время от времени она пугливо озиралась: нет ли погони? Вроде бы никого не было, но она на всякий случай петляла и путала следы.

В очередной раз убедившись, что за ними никто не гонится, Кэрри взяла кэб и велела остановиться в квартале от резиденции Бернарда Даймса на Парк-авеню. Ей вдруг изменило мужество. Как ему объяснить?..

Кэрри остановилась на полдороге и еще раз взвесила свои шансы. Они были равны нулю. Попробуй она поселиться в каком-нибудь отеле или бежать из города — Боннатти ее выследит. Нет. Ей нужно покровительство уважаемого члена общества. Если бы речь шла о ней одной, можно было бы рискнуть, но теперь приходилось в первую очередь думать о Стивене.

Она твердым шагом двинулась дальше. Позвонила у дверей дома на Парк-авеню. Открыл Роджер и замер на месте — узнавая и не узнавая.

Кэрри призвала на помощь всю свою выдержку и спросила:

— Мистер Даймс у себя?

— Как о вас доложить?

— Просто Кэрри.

Лакей вздернул брови.

— Вас ожидают?

— Да.

Роджер провел их со Стивеном в прихожую.

— Минуточку, — вежливо сказал он.

Минуточка тянулась, как долгие годы. Может, Бернард Даймс откажется принять ее и незачем лихорадочно соображать, что сказать ему?