л'Эн Аликс де - Бестолковая святая

К счастью, Жермена умела утешить:

— Так, сегодня четверг, четырнадцать дней долой… Через шесть дней — возможно — ты доберешься до середины оставшегося тебе срока земной жизни! — весело сообщила она. — Ты довольна программой обратного отсчета?

— Более чем. Если все пойдет так, как я думаю, еще два-три дня — и наступит полный шандец, — мрачно ответила я.

— Так скоро? А что случилось? Тебе удалось убедить своих главных редакторш облачиться в рясы? «Модель» собралась объявить фетву Пэрис Хилтон? Героинями обложек вашего журнала станут женщины моего возраста?

— Нет. Во-первых, рясами сейчас никого не удивишь, их теперь кутюрье шьют. Во-вторых, «Модель» уже публикует фотографии бабушек. Между прочим, Катрин Денев на три года старше вас…

— Да что ты? Интересно, как ей это удается? Наверное, пользуется другим ночным кремом…

— Наверное. Знаете, Жермена, меня скоро призовут обратно… навсегда. Я… я немножко отчаялась. Я не складываю руки, только времени остается маловато. Все оказалось сложнее. Вы не сумеете выговорить для меня продление срока? Месяца на два или на три?

Дуэнья откинулась на спинку дивана и расхохоталась. Так реагировали Раф и Мими, если кто-нибудь молил их об отсрочке.

Отказала Жермена в совершенно несвойственных для нее выражениях:

— Даже не мечтай. Ты что, дорогуша? Машина запущена, процесс идет полным ходом. Не забывай, ты взяла на себя обязательства! Отступать некуда! Я два дня морочу твоих колумбийцев, а ты резину тянешь. Так и быть, составляй свой дурацкий список, раз без этого все идет вразнос!

— Правда? Спасибо, Жермена!

Я схватила блок зеленых листочков — сейчас эти бумажки олицетворяли для меня последнюю надежду на спасение — и начала лихорадочно строчить:

Кр. резюме поиска смысла.

19 февраля — 30 марта 2006

— Преобразование домашнего жизненного пространства: сделано

— Просмотр-выброс лишнего: сделано

— Смена гардероба: сделано

— Записать Поля на курсы харизматической подготовки к следующим Всемирным дням молодежи, а Адель — к болельщицам по средам и по выходным, чтобы разлучить ее с TV-каналом «Теледевочки»: сделано, но заинтересованные лица пока не в курсе.

— Сблизиться с передовыми организациями гуманитарной помощи: первые шаги сделаны (обязалась варить по 26 литров супа в неделю для «Сострадательного милосердия», сдаю кровь, собираюсь выехать на природу с группой защиты женщин, подвергающихся домашнему насилию).

— Сблизиться с крупными экологическими и/или знаменитыми антиглобалистскими организациями: приступила (совершила в индивид. порядке несколько гражданских поступков).

— Наладить связь с представителями церкви в разных монастырях во имя личного самосовершенствования: начала.

— Совершить яркий поступок и на деле доказать окончательный отказ от кокетства и женских ухищрений типа ботокса: не завершено.

— Духовное спасение лучшей подруги: не завершено.

— Новое самопозиционирование в «Модели»: не завершено.

— Прием колумбийцев у себя дома для укрепления внутрисемейных связей: не завершено.

— Приобщение мужа к выполнению поставленной цели: не завершено.

— Ну вот, Жермена, кажется, все! Пойду выпью бутылку «Дестоп»[28]: прошло две недели, а мне удалось завершить только три дела из…

— Ты только посмотри, что получается… Двенадцать пунктов! Совсем как…

— Подвигов Геракла, — мрачно согласилась я.

— Апостолов, дурочка! А это мысль. Попроси каждого о помощи в одном пункте. В дружеском порядке. Многие так делают, и все получается. Помолись и сразу скажи, что дело это чисто экуменическое, пусть не ждут за помощь ни новых храмов, ни вагонов свечей.

— Неплохая идея. Перед тем как сказать Полю, куда я его записала, попрошу помощи у апостола Павла. Чтобы помириться с Пьером, обращусь к апостолу Петру, а…

— А с Ним Иуда только и поможет, — съязвила она.

— Это немилосердно, Жермена.

— Пфф… Ладно, что там у тебя с Матильдой Бургуа? — Она поморщилась от отвращения. — Скажу честно, если эта… это создание упорядочит благодаря тебе свою жизнь, наверху ты наберешь лишние очки…

— Завтра я встречаюсь с ее приятелем. Сделаю все, что смогу, Жермена, обещаю вам. К завтрашнему вечеру я во что бы то ни стало вычеркну из своего списка один пункт.

Марк назначил мне встречу в ресторанчике на Биржевой площади, в двух шагах от своей работы.

Я пришла заранее — после несчастья это вошло у меня в привычку.

Официантка — дьявольское отродье, по-детски хрупкое, но с огромными сиськами и ногами, доходившими мне до ушей, — усадила меня в кожаное кресло лицом к гирлянде из мерцающих лампочек. Доу-Джонс. Насдак. Сас-40. Индекс Никкей. Вся западная экономика — беспощадная, спесивая, завораживающая — цвела и пахла на стенах заведения. Я быстро записала в блокнотик: «Придумать, как разоблачить эту сатанинскую организацию, которая плюет на несчастья детей в Африке», и тут у меня за спиной кто-то хохотнул.

— Шестьдесят семь сотых процента на повышение. Супердень, да, Полин? Один мой знакомый с такими бонусами может сорвать немалый куш в Шотландии!

Костюм с галстуком украшал Марка Гран-Ромье. Ярко-зеленый «Барбур» оттенял красные уши, придавая ему сходство с рождественской елкой, увешанной немигающими лампочками, а сшитый на заказ костюм от Cifonelli добавлял внушительности. Мне показалось, что у парня есть такт: когда мы договаривались о встрече и я попросила, чтобы Матильда осталась в неведении, он согласился безо всяких там «зачем?» и «почему?». Просто сказал: «I see. Понятно. Биржа закрывается в 17.30. Значит, завтра, в 17.36, там-то и там-то… Идет?»

Я долго думала, какую стратегию выбрать. Переть напролом, как поступала раньше, нельзя: новая Полин гораздо уважительнее относилась к Человеку и не могла продать лучшую подругу, как пару тапочек.

Я начала с очень мягких и деликатных личных вопросов к собеседнику. Кто ты, Марк трейдер-охотник-друг-брат, подобный мне? Чему радуешься, отчего печалишься, в чем сомневаешься, на что злишься, от кого сходишь с ума? Какие мечты уносят тебя в небеса, волнуют твою душу? Ах, вот как. Никогда об этом не думал, не знаешь, что ответить? Ладно, давай поговорим о том, что тебе интересно… Как проводишь свободное время?

Итак. Марк Гран-Ромье с раннего детства любил Биржу. И охоту. Меньше — гольф. Соединенные Штаты Америки его возбуждают, особенно Нью-Йорк. Свежий воздух дает ему силы. Ужин с друзьями «снимает стресс». Машины? О да, хоть и «глупо в этом признаваться». Он считает, что тридцать пять рабочих часов в неделю — чушь собачья, но выступает за общественный прогресс. Женщины? Чертовски приятное зло, a fucking sweet disease[29] — обаятельно улыбнулся пострадавший, от большой любви несчастный (развод по взаимному согласию в 2003 году).

Я безжалостно прогнала мысль о том, что если Марк Гран-Ромье в сорок три года рассуждает, говорит и живет подобным образом, то на пенсии ему останется только путешествовать «к далеким амальфийским берегам, где весело и где танцуют танго», но мозг его скончается лет через пять, просто впадет в кому — и привет.

Нет, так думать нельзя. Я попыталась найти хоть какую-нибудь зацепку, что-то живое, искорку оригинальности под этой гладкой поверхностью. Может, музыка? Угадала!

— You see, понимаешь, я редко с кем об этом говорю, люди предвзяты, но… я поклонник металла. Точнее, фьюжн-металла. Сначала я увлекался тяжелым роком, as everyone, как многие, и крышу у меня от них сносило основательно, но сейчас слежу только за любимыми группами. Мало кто понимает, что в современном роке есть своя — нигилистическая, но подлинная — философия. Слышала Anarchaos? Нет? A Highscream? Как насчет Жан-Поля Треша? Тоже нет? Жаль. Понимаешь, я сам пощипываю струны. Знаешь, как говорят: guitar don't lie, гитара не лжет, — добавил он, и от волнения уши у него разгорелись еще ярче.

Я слушала, восхищенно сложив перед собой ладони.

Все правильно. У каждого человека есть тайное увлечение, свой таракан в голове. Фьюжн-металл делал Марка Гран-Ромье почти таким же чокнутым, как моя лучшая подруга. У меня были развязаны руки.

— Марк, что ты чувствуешь к Матильде? Только честно. Клянусь, я никому не скажу. Ты влюблен?

Я взяла руки брокера-рокера в свои. Он не заверещал: «А тебе-то что, куда ты лезешь, ты ей не мать, чтобы спрашивать», а посмотрел очень внимательно и нерешительно промолвил:

— Она меня пугает своей откровенностью, но я ее люблю, и мне очень неловко, very embarrassed, что ты, ее подруга, делаешь это, ну… trying to seduce me, пытаешься соблазнить меня. Отпусти мои руки, пожалуйста.

Я оторопела.

— Марк, болван несчастный! Ты рехнулся! Я с тобой как с другом… В группах общения, если тебе на английском понятнее, это называется sharing. Ты же не думаешь, что… за кого ты меня принимаешь?

— Ну не знаю, ты ведешь себя как-то weird, странновато, тебе не кажется?

Ему как будто полегчало. Никогда я не наступала на грабли с такой радостью.

— Марк. Марк. Марк. Какой же ты хороший парень! Ты сумеешь сделать ее счастливой, мою Матильду! Она только с виду такая разудалая, и прошлое у нее не такое уж бурное. Она теперь очень изменилась, даже одеваться стала по-другому с тех пор, как вы познакомились.

— Извини, ты это о чем? Ты о том, что она отшила старого козла, который ее третировал, воспользовался тем, что она была совсем девочкой, почти невинной, только что окончила школу Святой Марии, и сцапал ее? Это ты называешь «бурным прошлым»? Хороша подруга!

Да. Жаль, что я не обернулась мухой и не слышала, как Мат вешала Марку лапшу на уши. Я содрогнулась от вранья, с которого начиналась их долгая совместная жизнь. В голову пришла потрясающая, почти библейская фраза: «И что построю я на песке этой лжи?.. Ничего». Колебалась я недолго. Придется спасать лучшую подругу от нее самой и от демонов мифотворчества.

— Марк, мне кажется, ты должен кое-что узнать про Матильду. Жан, отец Моник, всего на три года старше ее, встретились они… десять лет назад, в Обществе анонимных алкоголиков. А ушел он, потому что она четыре года держалась, а потом сорвалась, заменив водку… неумеренным потреблением молодых мускулистых барменов. Думаю, она ничего тебе не рассказала, потому что боялась — и совершенно напрасно, — что тебе будет нелегко все это узнать, но… Эй, Марк?

Рокер-брокер закрыл уши, как будто не хотел больше слушать. Я мягко отвела его ладони:

— Еще не все. Ты ведь тоже наверняка баловался наркотиками…

— Никогда!

— Да брось, Марк, не вкручивай, что был единственным «чистым» хард-рокером восьмидесятых. Был? Вот черт, надо же было так попасть. Ладно. Главное, что сейчас она с этим по-кон-чи-ла, клянусь тебе. Как только родилась Моник, Мат стала другим человеком. Попойки, гулянки, мальчики, оргии — все осталось в прошлом. Она ждала только тебя! — восторженно заключила я.

Лицо Марка Гран-Ромье стало цвета сырных галет — бежевого с белыми прожилками.

— Полин, зачем ты мне все это рассказываешь?

— Потому что ты в ее жизни не случайный человек. Потому что я верю: ты — тот самый, единственный, хотя она этого пока не понимает. Потому что ЗНАЮ: ты обязательно женишься на Матильде, и я даже могу сказать тебе, что нужно для этого сделать. Ты любишь детей, Марк? Тогда позволь мне стать указующим перстом вашей судьбы.

Мы совещались не в пятницу, а в среду: это случалось, когда наше двуглавое руководство, срочно вызванное в Нью-Йорк или в Гштаадт, собиралось делать сычуаньский педикюр.

Ирис де Будан решительным жестом передала мне «говорильный жезл». Ее тему — «Моральная травля на предприятиях, руководимых женщинами: действительно ли она сильнее?» — Раф и Мими только что отвергли, одарив несчастную ледяными улыбками.

С колотящимся сердцем терзая силиконовый член, я взяла слово:

— Идей по развлекухе у меня нет, но я хочу сделать репортаж. Как вы отнесетесь к погружению в атмосферу подготовки ко Всемирным дням молодежи, которые скоро пройдут в Сиднее? Я знаю, мы такие вещи не освещаем, но это затрагивает большую группу наших молодых читателей…