Венди Уэкс - Бестселлер по случайности

На свое место уже не сядешь и хвост не подожмешь, но, может, удастся сгладить впечатление? Не вернуть сказанное, конечно, а немного смягчить, оправдаться…

Одного взгляда на бледное, измученное лицо Кендалл хватило, чтобы понять: ложь исключена. Как же сказать правду, скрываемую столько лет? Мэллори и сейчас ее прятала, но, подобно дамбе в Новом Орлеане, внутренние барьеры рухнули.

— Кендалл не вторгалась в мою личную жизнь, ничего не копировала, не использовала и не крала. Она не смогла бы, даже если бы очень захотела. — Мэллори не решалась заглянуть подруге в глаза. — Кендалл не знала и не знает правды. На самом деле меня зовут Марисса Темплтон, — голосом раскаявшейся преступницы объявила Мэллори. — Все эпизоды с участием Миранды Джеймсон в «Брани на вороте» написала я.

Ахнула Кристен, ахнули ее зрители, ахнули Фэй и Таня. Свое настоящее имя Мэллори не вспоминала лет десять и не предполагала, что озвучит его на национальном телевидении. Внутренние барьеры осыпáлись, как замки из песка, правда рвалась на волю, и Мэллори не могла ее сдержать.

— История Миранды отражает мое мрачное прошлое. В нем было и самоубийство родителей, и годы бедности, и создание новой себя, и неожиданно проклюнувшийся писательский талант, и страх потерять контроль над жизнью, который в итоге спас и Миранду, и меня.

Ошеломленные зрители затаили дыхание, так же как и Кристен — она от удивления даже рот приоткрыла. Исповедь Мэллори Сент-Джеймс была для нее полной неожиданностью.

— Только Кендалл не подозревала, что я пишу правду. Никто не подозревал, потому что я не откровенничала ни с кем. — Мэллори нервно глотнула, ужаснувшись собственным словам. — Даже с мужем. — Мэллори покосилась на Кендалл. Подруга смотрела на нее так, словно видела в первый раз. Что же, понятно…

— Вы утверждаете, что занимались самоплагиатом? — Кристен пыталась взять себя в руки, но, очевидно, еще не решила, как отнестись к исповеди Мэллори.

В отличие от нее Мэллори чувствовала, что сделала ошибку, но останавливаться было уже поздно.

— С юридической точки зрения в этом нет ничего криминального, — проговорила она. — Меня могут обвинить в дублировании или повторном использовании старого произведения, но в обоих случаях авторство за мной. Ни Кендалл, ни я закон не нарушили.

— Иными словами, по прошествии семи лет вы случайно описали ту же сцену? — изумленно спросила Кристен.

— Да, именно так. — Мэллори ждала облегчения, которое должно наступить после исповеди, но ни покоя, ни умиротворения не чувствовала. Шокированные зрители явно не собирались отпускать ей грехи.

— За десять лет я написала шестнадцать книг, — начала объяснять Мэллори. — Все — намеренно в одном стиле, чтобы создать узнаваемый «почерк». Когда у Кендалл возникли проблемы, обычный темп я выдерживала с трудом. — Исповедь исповедью, но говорить о творческом кризисе на национальном телевидении Мэллори не собиралась. — Вероятно, эта любовная сцена семь лет хранилась в моем подсознании, дожидаясь триумфального возвращения.

На лице Кендалл мелькнул целый калейдоскоп эмоций, но четче всех была жалость, и Мэллори смертельно побледнела. Таня словно не узнавала ее и беззвучно шептала «Марисса».

Фэй больше не вжималась в сиденье, но и в импровизированную драку пока не лезла.

«Тот, кто сказал, что правда окрыляет, — мерзко соврал», — подумала Мэллори. Она чувствовала усталость, злость, шок и… свободу? Мэллори собралась сесть, сожалея, что вообще открыла рот. Только Кристен еще с ней не закончила.

— Значит, вы Миранда из «Брани на вороте»? — медленно спросила ведущая. — А как насчет Фейт? Она тоже не похожа на вымышленный персонаж.

Фэй вздрогнула. Мэллори даже потупиться не решалась: пусть Кристен лучше на нее смотрит! Фэй и Таня буквально искрили напряжением. Уголком глаза Мэллори наблюдала за Кендалл — лицо подруги казалось белым, как обивка дивана, на котором она сидела.

— Даже в свете ваших откровений трудно поверить, что Кендалл Эймс позволила себе перекроить биографию Фэй Труэтт, — проговорила Кристен, хотя, судя по тону, придерживалась именно этой точки зрения. — Жена пастора Стива — популярный автор любовных романов из жизни верующих. Она помогла мужу создать церковь и активно занимается благотворительностью. Приют «Радуга» почти целиком — плод ее усилий. — Кристен сделала паузу, словно ожидая ответа на свой вопрос. — Зачем Кендалл Эймс выдумывать героиню, которая заведомо похожа на ее подругу, но пишет романы, хм, пикантного содержания? И главное, зачем Кендалл Эймс втягивать эту подругу в публичную защиту эротической литературы? Не представляю!

Ведущая жаждала новых признаний. Мэллори гадала, сожалеет ли Кристен о том, что поддержала книгу, автор которой преподнес такой сюрприз, или уже предчувствует, как подскочит рейтинг ее шоу после сенсационных разоблачений.

На большом экране снова появилась фотография вчерашней стычки, а под ней титры: «Фэй Труэтт дает отпор дочери, защищая эротику и Шэннон ЛеСад».

Кристен посмотрела на Кендалл: та онемела от удивления, но, к своей чести, сознание не потеряла.

— Вы создали Фейт Лавитт? — спросила она и повернулась к Мэллори: — Или вы?

Возникла пауза: Мэллори и Кендалл переглянулись, пытаясь прочесть мысли друг друга. Мэллори представила, что сейчас они обе возьмут на себя ответственность, совсем как в телесериале.

— Так кто из вас создал Фейт Лавитт? — не унималась Кристен. — Думаю, зрители имеют право знать.

Мэллори не верила своим ушам. Она раскрыла душу перед целой студией. Ее исповедь услышат миллионы, в том числе и ничего не подозревающий муж. Неужели Кристен все мало, неужели она заставляет ее сдать Фэй?

Кристен Колдер — отважная женщина, раз решила заткнуть за пояс Опру Уинфри. Только она понятия не имеет, с кем связалась.

Фэй ни секунды не сомневалась: сейчас Мэллори соврет, чтобы выгородить ее, как только что сказала правду, чтобы выгородить Кендалл.

«Ну и пусть!» — подумала Фэй в минуту слабости. Мэллори раскрыла свое «темное» прошлое и призналась, что работает над книгой без разрешения своего издательства. Хуже ее положение не станет, даже если она признается в том, что создала еще один персонаж.

Мэллори знаменита, поэтому издательство вряд ли укажет ей на дверь. Знаменитостей журят; в крайнем случае налагают небольшие штрафы. Знаменитостей, замеченных в плагиате и краже идей, продолжают печатать и раскручивать. Конечно, есть еще Крис. Впрочем, если Мэллори признается, что создала Фейт, Крису горше не станет.

А вот она, Фэй, потеряет все: репутацию, писательскую карьеру, вероятно, даже мужа и дочь. Сильно пострадают церковь «Клирвью» и приют «Радуга». Иначе говоря, ничего хорошего из ее признания не выйдет.

— Так которая из вас создала Фейт Лавитт? — переспросила Кристен. — Не хочу останавливаться на полпути. — Ведущая явно сообразила, как неожиданные откровения скажутся на рейтинге шоу. — Мы зашли так далеко, что пора выяснить всю правду. — Она скользнула колючим взглядом по Наоми Фондрен. — Издательству «Скарсдейл» давно следовало этим заняться!

Хватит сжиматься в комок! Мэллори положила руку ей на плечо: сиди, мол, сиди, — но Фэй решительно поднялась.

Оператор уменьшил масштаб изображения, чтобы в объектив камеры попала и Фэй. Разглядев себя на ближайшем экране, она пригладила волосы, поправила очки и подивилась, что смятение никак не выражается внешне.

Фэй чувствовала: через секунду ее жизнь разделится на «до» и «после» признания на шоу Кристен Колдер. Страх страхом, но подруги не должны нести ответственность и страдать из-за того, что совершила она.

— Фейт Лавитт создала я, — объявила Фэй.

На лице Кристен снова отразилось изумление. Зрители ахнули, потом затихли — вероятно, чтобы не пропустить ни слова.

— Зачем вы это сделали? — спросила Кристен.

— Подруга нуждалась в помощи, — ответила Фэй и подумала, что это чистая правда. Только зачем она рисковала? Надо было свести опасность к минимуму — изобразить Фейт совершенно другой.

— Но зачем добавлять сексуальные сцены? Зачем защищать Шэннон ЛеСад? — допытывалась Кристен.

«В этом-то и суть!» — подумала Фэй. Зачем она подобралась так близко к правде? Зачем призналась читателям в том, что скрывала от родных и близких?

Фэй взглянула на Мэллори. Они очень разные — вращаются в разной среде, пишут разные книги, но обе много лет скрывали свое настоящее лицо за созданными для публики образами. В «Брани на вороте» обе практически раскрыли карты. Разве это совпадение?

Фэй зажмурилась и сделала попытку отрешиться от Кристен, ее зрителей, слепящего света и красного огонька камеры. Неужели столь мучительным, чреватым непоправимыми последствиями способом Господь заставляет ее сказать правду? Неужели это предначертанный им путь? Ответа Фэй не дождалась — ни вспышки молнии, ни неопалимой купины, ни гласа свыше.

Когда Фэй открыла глаза, решение было уже принято: что бы ни привело ее в эту студию, для нее существует единственно возможный ответ.

— Сексуальные сцены пришли в голову сами собой, — проговорила Фэй, еще не веря, что сейчас скажет всю правду: — Потому что я и есть Шэннон ЛеСад.

Зрители загудели. В глазах Мэллори отразилось изумление. Кендалл охнула, Таня вскочила и повернулась к Фэй. Почти минуту в студии царил настоящий хаос. Бесшумно и неумолимо двигались камеры.

Наконец Кристен вспомнила о своих обязанностях и призвала всех к порядку.

— Сказать, что я удивлена, — значит, не сказать ничего, — проговорила она. — Дадите нам какое-нибудь объяснение?

Фэй вспомнила, когда все начиналось — давным-давно. В ту пору она ничем не рисковала и думала лишь, как свести концы с концами.

— Эротические романы я начала писать почти двадцать лет назад, для дополнительного заработка. Хотелось отправить детей в колледж и помочь мужу построить собственный приход. Ни детям, ни Стиву я ничего об этом не рассказывала.

По студии прокатился шепот. Зрители знали Фэй лишь такой, какой она была сейчас. Точнее, думали, что знают.

— Мой муж далеко не всегда был пастором, и я лично не вижу в сексе ничего антирелигиозного или аморального. Напротив, считаю физическое проявление любви одним из величайших даров Господа.

Шепот зрителей превратился в неодобрительный ропот, только сказанного не воротишь.

— Но ведь в какой-то момент насущная потребность в деньгах отпала, — сказала Кристен. — Вы наверняка понимали: если правда вскроется, последствия будут негативные.

Фэй посмотрела на изумленные лица подруг. Зря она не открылась ни им, ни своей семье! Но как здорово сбросить с души тяжелый груз!

— Именно из-за этих последствий я так долго молчала. Эротическая литература очень популярна. Благодаря книгам ЛеСад я спонсировала столько хороших проектов, что не смогла заставить себя отказаться от этого источника дохода. — Вот она, правда, но еще не вся. — Вдобавок эротические романы у меня выходят отлично. По непонятной причине эротика стала моим коньком.

Кристен онемела от удивления, так же как подруги и зрители. Фэй не желала думать о том, как на ее признание отреагируют Стив, Сара и прихожане «Клирвью». В данный момент она чувствовала, что поступила правильно, но не сомневалась: потом сто раз об этом пожалеет.

* * *

Таня во все глаза смотрела на Фэй, стараясь осознать услышанное. Фэй Труэтт, автор любовных романов из жизни верующих и жена пастора Стива, и есть скандально известная Шэннон ЛеСад? Уму непостижимо!

Рядом с Фэй стояла Мэллори. По-настоящему ее зовут Марисса, и почти все, что она написала в «Брани на вороте», — правда. А как это осмыслить?

Таня понимала, что по сравнению с подругами выглядит невинной овечкой. Ее единственный «грех» в том, что она тайком писала для конкурирующего издательства, зная, что этого делать нельзя. Вроде бы ничего серьезного, но последствия могут быть катастрофические. Она с таким трудом писала по три коротких романа в год! Без гонораров из «Маски» ей никогда не скопить на собственное жилье и достойное будущее для себя и девочек. Без договора ее перестанут считать профессиональным писателем.

Таня переглянулась с Мэллори — та чуть заметно покачала головой. Кристен казалась более чем удовлетворенной сенсационными признаниями. Правда открылась, Мэллори и Фэй защитили Кендалл как могли. Своим признанием Таня лишь сделает хуже себе и своей карьере. Таня посмотрела на Кендалл, которая поняла ее без слов и тоже покачала головой.