Джойс Карлоу - Бесценное сокровище

Бен налил в бокал красного вина и посмотрел на сидящую напротив Мэдди.

– Сегодня ты выглядишь просто прелестно. Давно я уже не видел тебя в женской одежде. – Он хитро ухмыльнулся. – Правда, не могу с уверенностью сказать, когда ты мне нравишься больше – в женском платье с глубоким вырезом или в мужских бриджах.

Мэдди про игнорировала поддразнивание.

– Мужская одежда намного практичнее, – серьезным тоном ответила она. – В двадцатом веке женщины почти все время проводят в брюках.

Эти слова развеселили Бена.

– Согласен, что эта одежда более практичная, – со смехом заявил он. – Думаю, у тебя не возникнет с этой командой никаких проблем независимо от одежды. Во-первых, нам удалось избавиться от смутьянов, а во-вторых, моя дорогая, ты завоевала репутацию прекрасного фехтовальщика.

– Фехтовальщицы, – поправила его Мэдди с нескрываемым раздражением. Сегодня она была настроена весьма воинственно и решила ни в чем не уступать. Ей очень не хотелось быть одной из множества женщин, даже одной из двух.

Он снова рассмеялся. Ему понравилась та решительность, с которой она поправила его. В этом слове было что-то необычное, даже оригинальное.

– Хорошо, пусть будет фехтовальщица. Не важно. Все равно твоя репутация дает тебе возможность беспрепятственно передвигаться по судну при полном уважении всей команды.

– Да, но Мелисса тоже может ходить, где пожелает, хотя никогда не держала в руках шпагу. И если хочешь знать, от своей беспомощности она получает огромное удовольствие.

– Ты не права, дорогая. Мелисса пользуется уважением моряков потому, что она дочь Кидда. Если бы не это, к ней относились бы совсем по-другому. Что же касается беспомощности, то должен признать, что и это качество может быть весьма привлекательным.

Мэдди окинула его холодным взглядом. Что это означает? Что эта беспомощность нравится ему лично, или она нравится мужчинам вообще? У нее было такое чувство, что он дразнит ее, специально играет словами, чтобы разозлить.

– Она просто играет роль слабой и беззащитной, – продолжала Мэдди. – да и опасаться ей здесь практически некого. Ты же сам только что сказал, что все смутьяны остались на берегу.

– Да, но мужчины всегда остаются мужчинами. К счастью, на этот раз мы не будем находиться в море слишком долго. Все матросы знают, что скоро они окажутся в порту, где проведут несколько месяцев.

Мэдди взяла со стола бокал и выпила немного вина, задумчиво глядя куда-то в сторону. Они не были близки с тех пор, как покинули постоялый двор в Нью-Йорке.

Да и что могло между ними быть? Ведь Мелисса все время вертелась поблизости, не оставляя их ни на секунду. Но больше всего ее раздражало то, что Мелисса по-прежнему приставала к Бену, а тот ни разу не осадил ее, не поставил на место. Ему даже нравился этот по-детски наивный флирт.

Бен встал, подошел к ее стулу и положил руки ей на плечи.

– Я соскучился по тебе, – прошептал он, чуть касаясь ее обнаженной шеи.

Это прикосновение заставило ее вздрогнуть. Она тоже соскучилась и страстно желала близости, но ей мешала злость. Поэтому она решила не отвечать на его ласки.

Бен протянул руку к бокалу, отпил глоток и снова вернулся к ней.

– Не надо! – выпалила она, напрягаясь всем телом.

– Ну ладно, ладно. Я же знаю, что тебе это приятно.

Он продолжал ласкать ее, а Мэдди затаила дыхание, пытаясь совладать со своими противоречивыми чувствами. Конечно, ей было приятно. Было бы глупо отрицать это. Он хорошо знал ее. Слишком хорошо.

Она прижалась к нему, утратив всякую способность к сопротивлению. Вскоре она закрыла глаза и вздохнула, ощущая на своем теле волшебные прикосновения его нежных пальцев. Тогда он поднял ее, повернул к себе и стал осыпать поцелуями.

– Да, я безумно соскучился по тебе. Истосковался по твоим ласкам. – Прошептав ей на ухо эти слова, он быстро подхватил ее на руки и понес к кровати.

Бен обычно раздевал ее сам. Он всегда делал это медленно, без суеты, ни на минуту не прекращая ласк. Но сейчас она не находила в себе достаточно сил, чтобы терпеливо дождаться конца этого весьма приятного ритуала. Он тоже не выдержал напряжения и начал спешить. Еще мгновение, и их горячие тела слились в едином страстном порыве.

Они любили друг друга долго, упоенно, до полного изнеможения. Удовлетворив плоть, они бессильно распластались на широкой кровати и лежали тихо наслаждаясь необыкновенно приятным чувством усталости и умиротворения. Но даже в эту минуту Мэдди не смогла избавиться от мыслей о Мелиссе.

Чтобы прогнать их от себя, она стала вспоминать свой дом и все то, что осталось в двадцатом веке. И вот сейчас она лежит с любимым человеком в этом далеком для нее прошлом и не может представить себе дальнейшую жизнь без него. Это было похоже на сказочный подарок судьбы, которая забросила ее в это прошлое специально для того, чтобы они встретились.

Но если Бен предпочтет Мелиссу? Как ей тогда оставаться здесь одной? Или, может быть, подступит нестерпимая тоска по родной эпохе? Разумеется, в реальности у нее нет, да и не будет такого выбора. А если судьба снова решит ворваться в ее жизнь и расставить все на свои места? Она даже сжалась от подобного предположения. Ведь тогда она навсегда потеряет Бена! Нет, она не хочет возвращаться назад. Она предпочитает остаться в этом времени, с этим человеком, независимо от того, какие трудности могут встретиться на ее пути. Если Мелиссе суждено стать ее соперницей, что ж, пусть так и будет. Она сильная женщина и до конца будет бороться за любимого.

– Ты почему-то молчишь?

– Я думала о том… о том, что я хочу остаться здесь.

Он закрыл глаза и сонно вздохнул.

– Сейчас мы со всех сторон окружены океаном. Куда ты можешь уйти?

– Я имела в виду, что хочу остаться в этом времени.

– А, понятно, – протянул он и засмеялся.

– Ты все еще не веришь мне, не так ли?

– Достаточно того, что я никогда не называл тебя лгуньей, – попытался уйти он от прямого ответа. – Я уже как-то сказал тебе, что верю в то, что ты веришь. Ну подумай сама, как бы ты отнеслась ко мне, если бы я рассказал тебе подобную историю?

– Скорее всего я бы, конечно, не поверила. Но я обещаю, что со временем непременно найду возможность доказать свою правоту.

Бен промолчал и плотнее прижался к ней.

– Не важно, правда это или нет. Я рад, что ты хочешь остаться со мной.

Мэдди хотела задать ему вопрос насчет Мелиссы, ни потом решила не портить настроения и дождаться лучших времен.

Роб Йорк стоял перед постоялым двором Ван дер Воорта, рассеянно перечитывая таинственное письмо, доставленное ему сегодня после обеда. Подождав еще несколько минут, он решительно открыл дверь и вошел внутрь.

Небольшой зал таверны был заполнен завсегдатаями, но он не обратил на них внимания и быстро прошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Поднимаясь по ступеням, он спиной чувствовал на себе взгляды этих людей. Естественно, они подумали, что он направляется к какой-нибудь проститутке, чтобы приятно провести с ней вечер. Именно для этого приходили обычно мужчины города в номера постоялого двора.

Поднявшись на второй этаж, он прошел по длинному коридору и остановился перед дверью с номером «восемь». После минутной паузы он легонько постучал.

На пороге появилась очаровательная девушка с необыкновенно голубыми глазами.

– Мисс Кросс? – сдержанно спросил он.

– Да, а вы мистер Йорк?

– Да.

– Входите, пожалуйста, – сказала девушка, распахивая дверь.

Роб вошел в крошечную комнату, заваленную вещами и очень душную. Комната была весьма неприглядная, чего нельзя было сказать о девушке, ее занимавшей. Красавица, к тому же очень скромно одетая. У нее были длинные белокурые волосы и большие голубые глаза, светившиеся неподдельной невинностью. Жаль, что ее репутация будет самым непоправимым образом испорчена в результате его прихода.

– Может быть, нам лучше поговорить внизу? – предложил он. – Я бы с удовольствием угостил вас ужином, если вы, конечно, еще не ели.

– О да, с большим удовольствием, – поспешно согласилась она. – По правде говоря, я уже не ела несколько дней.

Роб нахмурился и протянул ей руку.

– В таком случае нам нужно немедленно спуститься в обеденный зал. – Он впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему галантным кавалером.

Они спустились вниз и выбрали уютный столик в дальнем углу зала. Роб заказал бутылку вина и жареную говядину.

– Вы очень добры по отношению к девушке, которую видите первый раз в жизни, – пролепетала Катра, не спуская с него глаз.

– Я просто не могу допустить, чтобы вы умерли с голоду, – вежливо заметил он. – А теперь скажите мне, пожалуйста, каким образом я могу помочь вам? В вашем письме говорится, что вы рассчитываете на меня в каком-то личном деле, мисс Кросс.

Она мило улыбнулась, кокетливо опустив вниз глаза.

– Пожалуйста, зовите меня просто Катра. Хорошо, Катра.

– Мой отец Карл Кросс – моряк. Первый помощник капитана, если быть точной. Он много лет плавал с капитаном Киддом. Мне сказали, что вы можете что-нибудь знать о том, где он находится. Я в отчаянии, мистер Йорк. У меня нет денег, и через день меня просто-напросто выбросят из этой душной комнаты. А потом… потом… Я даже боюсь подумать, что будет потом.

Катра поднатужилась, и слезы ручьем полились из ее глаз. Как хорошо, подумала она, что Карл Кросс уже давно умер и о нем забыли даже самые близкие его друзья.

Роб нахмурил брови.

– Я не знал, что у Карла Кросса есть дочь, – сказал он, пристально разглядывая сидевшую перед ним девушку. Как он не любил сообщать плохие новости! Тем более таким симпатичным, молодым и одиноким девушкам.

– Да, я его единственная дочь, единственный ребенок, – прерывистым голосом произнесла Катра.

Роба охватила такая жалость, что он взял ее за руку и крепко пожал ее.

– Мне очень жаль, Катра, но должен сообщить вам ужасную новость. Ваш отец давно умер.

– О господи! – запричитала она, все еще обливаясь слезами. Затем она закрыла лицо руками, демонстрируя безутешное горе. В душе же она поздравляла себя с тем, что так умело сыграла свою роль. – Что же теперь со мной будет, мистер Йорк? На этом острове есть какая-нибудь ночлежка для бедняков? Это единственное место, где я могу сейчас найти пристанище.

Роб все еще держал ее руку в своей руке.

– Пожалуйста, не надо плакать.

Но было поздно. Слезы так и лились из глаз этой миловидной девушки, плач превратился в судорожное рыдание.

– Что же со мной теперь будет? Мне придется продавать… продавать свое тело! Господи!

– Нет, нет, успокойтесь! Вы можете пожить у меня! – неожиданно сказал он, удивляясь собственной смелости. А что ему оставалось делать? Не может же он в самом деле оставить на произвол жестокой судьбы это несчастное создание! – Там много комнат и слуг. Вы будете в полной безопасности, а потом я найду вам какую-нибудь работу. Может быть, вы даже сможете помогать мне…

– Нет, я не могу позволить, чтобы вы содержали меня, – прервала его Катра, вытирая платочком нос.

– Боже мой! Конечно же, нет! Вы неправильно меня поняли! Я ничего дурного не имел в виду! Я пригласил вас к себе от чистого сердца. Я найду вам вполне приличную работу.

Она вытерла слезы и посмотрела на него с некоторым недоверием.

– Я могу вести бухгалтерский учет.

– Вот видите? Прекрасно. Вы будете помогать мне вести финансовые дела. Давайте уйдем отсюда сейчас же. И перестаньте плакать. Доешьте свой ужин, а потом мы быстро соберем ваши вещи и поедем в наш дом. Он называется «Кастэвей».

– «Кастэвей»?

– Да, это наше поместье. Мое и моего брата.

Катра молча кивнула и наклонилась над тарелкой.

– О, вы так добры ко мне! Я уже не надеялась, что встречу такого доброго человека.

Лицо Роба расплылось в довольной улыбке.

– Все будет просто замечательно, Катра, – сказал он, всячески подбадривая ее.

Она храбро посмотрела в его глаза.

– Мне очень хочется верить вам.

Поместье братьев Йорк находилось примерно в миле от Виллемстада и возвышалось над океаном, удобно расположившись на высоком холме. У подножия холма плес кались океанские волны и проходила полоска песчаного пляжа. Сам дом был сложен из белого камня, а особой конструкции ажурная крыша позволяла сохранять прохладу даже в самые жаркие дни года. Но в отличие от всех других поместий на островах Карибского моря это ничем не напоминало традиционные испанские дома, хотя и было выстроено из того же самого материала. Внутри здания находился небольшой дворик. Второй этаж слегка выступал над фронтоном. Фасад дома был выкрашен в розовые пастельные тона и чем-то отдаленно напоминал небольшие домики в Амстердаме. Это сходство усиливалось благодаря миниатюрным бал конам, опоясывавшим второй этаж.