Лина Мур - Без маски

– Она сейчас в порядке?

– Она разобралась в своём психологическом состоянии и мотивах поступков. Вы настолько похожи, что это удивительно. Все то, что ты чувствуешь, ощущает и она. Посмотри в зеркало и увидишь её. Я ответил на твой вопрос?

– Значит, она тоже душевно умирает, как и я, – подытожил я. – Но если я сейчас полечу к ней, то это будет неправильно.

– Почему?

– Она всегда делает шаги ко мне, а я сжигаю эти мосты. И если сейчас я брошу всё и поеду к ней, даже встану на колени, даже буду орать, какой я мудак, то в будущем мы расстанемся. Я задавливал её своим мнимым авторитетом, я не давал ей дышать, а должен был быть всего лишь любящим мужчиной. Всё это произошло из-за моего страха быть преданным, меня в жизни только и предавали. Никто не говорил мне правду, никогда. И вырос я во лжи, любил мать, и она предала меня. Меня все покидали, никто не задерживался рядом. Но я забыл, что в это число не входила Ливи. Даже когда я считал, что она променяла меня на своего отца, она оставалась со мной. А я не смог, – импульсивно говорил я, что даже встал.

– До Оливии это дошло на третий – четвертый день нашей терапии, а ты понял всё сразу, – улыбнулся Адам, я посмотрел на него как на больного. Я здесь душу выворачиваю, а он такой спокойный, да ещё и сравнивает нас!

– Ты знаешь, что делать, Гранд. Тебе надо вернуть свою жизнь, а не подстраиваться под Оливию. Когда ты сам встанешь на ноги и будешь ощущать твердую землю под собой, тогда ты найдешь тот самый выход, – он поднялся с кресла.

– Ты уходишь? Но я ни хрена не понял! – Возмутился я.

– Понял, всё ты понял. Прекрати играть в маленького мальчика, который ничего не умеет и ждёт помощи. Сейчас тебе никто не поможет, и ты можешь надеяться только на мужчину внутри. Удачи, – бросил он и вышел из гостиной.

А я хлопал глазами на его заявление. Это прикол такой? Пришел, поболтал, оставил меня в панике от переживаний и спокойно свалил? И за что ему, вообще, деньги платят? Урод, блять.

– Ну как встали твои извилины на место? – Издевательски пропел входящий Лес.

– Я должен улететь, – выпалил я и прошёл мимо него.

– К ней? Но ты же говорил…

– Нет, не к Ливи. Ещё рано для неё и для меня. Я полечу в Лондон, – уверенно произнес я и начал переодеваться, чтобы поехать к себе на квартиру.

– Но! Нет, Гранд! Не смей так поступать с ней! – Он развернул меня к себе и прижал к стенке.

– Я это делаю ради неё, – зло прошипел я и оттолкнул его.

– Нет, ты снова убегаешь, мудак! – Заорал он и сжал кулаки. – Ты снова обрекаешь её на боль, а сам бежишь от проблем!

– Сейчас это необходимо сделать, как ты не понимаешь? – Я толкнул его в грудь.

– Зачем? Чтобы она отчаялась? Чтобы больше не смогла верить тебе? – продолжал он орать.

– Чтобы я научился самому себе, а она будет всегда ждать меня. Знаю, это самонадеянно, и я полный баран, но я должен отпустить её, чтобы посмотреть, как она будет жить. Она отпустила меня в свободный полет, только чтобы я научился дышать. И я научусь, сейчас делаю всё правильно. Ты остаешься здесь за старшего, я отключаю телефон на неопределённое время. Мне необходима тишина и воспоминания. Наши с ней воспоминания, потому что я не придавал им значения. А должен был. Моё будущее зависит от прошлого. Ты поможешь мне? – Я напряженно смотрел на друга.

– А если она не дождется? – Тихо спросил он.

– Дождётся. Я уверен в ней. Она редко говорила, что любит меня, а я как попугай повторял это. Только её чувства отличались от моих. Она показывала мне любовь своей заботой, а я уверял сам себя, что люблю. Настало время мне побороться за своё счастье, и я это сделаю ради неё. А ты сделай так, чтобы Лив считала, что я уехал навсегда. Что не прочитал письмо, что ничего не знаю. Скажи ей, что я вычеркнул её из своей жизни, – напутствовал я его.

– Но это же не так? – С сомнением произнёс Лес.

– Нет. Но Ливи должна увериться, что она свободна, – мотнул я головой.

– Почему-то у меня такое херовое предчувствие внутри, Гранд, – скривился друг.

– Поменяй его, потому что я чувствую только подъём, – улыбнулся я.

– А если она покончит с собой? Вдруг её психологическое состояние не стабильное, и когда она узнает это, то что-то сделает с собой? – Со страхом прошептал он.

– Ты её не знаешь, Лес. Моя малышка никогда не опустит руки, а тем более она не станет самоубийцей. «Как бы ни было тяжело в жизни, это надо переступить, Гранд. Подними голову, моргни и ты увидишь, что в мире есть не только плохое, но и хорошее. И пусть сейчас ты этого не замечаешь, придет время, и твоя светлая дорога найдет тебя. А жизнь – это дар, и за него надо бороться. Конечно, проще умереть. Но сильные люди живут, берут себя в руки и идут дальше, даже если больно, даже если впереди темнота», – процитировал я слова Ливи, сказанные мне однажды на заднем дворе их дома, куда я пришёл в очередном алкогольном дурмане и нежелании жить.

– Она слишком любит жизнь и меня, чтобы окончить её так глупо. Я уверен в ней, поэтому пообещай, что сделаешь всё, чтобы она ничего не знала, – попросил я Леса.

– Обещаю, – кивнул он. – Только сделай её счастливой.

Я слабо улыбнулся и продолжил собирать вещи. Теперь предстояло оповестить Нейта и Деми, что я возвращаюсь домой. Я еду искать ответы.

– Лив! – Крикнула Лайла, и я повернулась, улыбаясь подруге.

– Пойдёшь, сегодня на вечеринку у «зубников»? – Спросила она, когда нагнала меня перед входом в наше общежитие.

– Нет, там будет Кори, а я её избегаю, – скривилась я, и мы начали подниматься на наш третий этаж.

– До сих пор? – Удивилась она.

– Да, не могу пока простить её, возможно, придёт время, – пожала я плечами.

– Понятно. Гранд не звонил? – Поинтересовалась она.

– Нет, – сжав губы, ответила я. Рассказала ей все, что у нас произошло. Только ей смогла довериться, эта рыжая бестия стала для меня ближе, чем подруга. Мы любили одинаковых мужчин, и только она могла понять меня, потому что видела всё своими глазами.

– Я поговорю с Коулом на этих выходных, узнаю. Опять к нему лечу, – она потерла мою спину.

– Нет, не надо. Он должен сам решить, – покачала я головой. – Как Коул?

– Как обычно, взбесившийся придурок, – хихикнула она. – Набросится на меня, и мы первые восемь часов не вылезем из постели. Признаюсь, льстит моему самолюбию.

– Я рада за вас, – искренне ответила я, остановившись перед своей дверью.

– Я улетаю через шесть часов. Встретимся на занятиях, – Лайла чмокнула меня в щеку, и я кивнула.

Открыв дверь, я бросила рюкзак на пол и, дойдя до постели, упала лицом вниз. Я ждала его. Просто ждала, нет, не просто, мало ела, вечно пребывала в подвешенном состоянии. А ответа так и не было. Я достала из пальто телефон и села на кровати, найдя в книжке номер Леса, я все же решилась перезвонить. Он мне набирал три раза, а я боялась ответить. И теперь пришло время узнать правду.

– Привет, – тихо произнесла я.

– Привет, детка. Как ты? – Радостно ответил он.

– Хорошо… относительно, но я учусь, – замялась я.

– Он уехал, Лив. В Лондон. Я принес ему твоё письмо, но он порвал его и выбросил. Он мне рассказал, что ты влюбилась в другого и изменила ему. Я не верю, Лив, – озабоченно произнёс он.

– Адам мой психолог… был. Хорошо, раз он решил так, то я приму его решение, – губы дрогнули, а глаза заслезились. – Прости, ладно? Я…я должна идти.

– Лив! – Крикнул он. – Не надо, не плачь, всё будет хорошо. Я знаю тебя, ты сильная…

– Нет, больше я не сильная, я устала притворяться, что всё замечательно. Но я сама совершила ошибку, и теперь буду пожинать плоды. Пока, – отключившись, я просто упала на постель, пока тело сотрясало крупной дрожью и рыданиями.

Не простил, даже не попытался.

***

Снег крупными хлопьями падал на моё лицо, а я сидела на лавочке в парке недалеко от университета. Скоро Рождество и день рождения брата. На календаре четырнадцатое декабря и все вокруг пролетает мимо меня, а я стою на месте, двигаюсь по заученной схеме. Гранд так и не появился, а я с каждым днём исчезала.

– Привет, – раздался голос сбоку, и я повернула голову, встречаясь с парнем в чёрной парке и ядовитой жёлтой шапочке.

– Привет, – тихо ответила я и вернула своё внимание на гирлянду на деревьях.

– Ты же Лив? – Спросил он и сел рядом.

– Да, откуда меня знаешь? – Удивилась я.

– Так мы, вообще-то, учимся на одном факультете, – хмыкнул он.

– Прости.

– Я Шон, – он протянул ладонь, и я заметила на коже между указательным и первым пальцем татуировку крест. У Гранда такая же, только на левой руке.

– Лив, – я пожала его руку и тут же спрятала её в кармане куртки.

– А чего ты не на игре? Вся твоя компания пошла состязаться, кто круче крутанёт бутылочку, – спросил он.

– Не хочу, – пожала я плечами.

– Замёрзнешь, минус на улице, – усмехнулся он, и я посмотрела на него, чтобы изучить парня.

Глаза с расширенными зрачками, что скрывают цветную радужку, с густыми чёрными ресницами, из-под шапочки видно тёмные пряди, обычный нос и губы правильной формы. Он улыбнулся, и его улыбка стала похожей так на его, что грудь сдавило. Нет, это не он.

– Что ты от меня хочешь? – Это прозвучало грубо и даже отталкивающе, но ничего нельзя поделать с болью внутри.

– Ничего, гулял и заметил тебя одну. Темно…

– А ты прекрасный рыцарь, подоспевший, чтобы спасти принцессу, – фыркнула я и встала.

– Лив, да я уже понял, что тебе не нравлюсь, – хмыкнул он и тоже встал. Даже рост такой же, как у Гранда, что мне пришлось немного поднять голову.

– Прости, дело не в тебе, – скривилась я. – Пока.

– Подожди, давай провожу, мы и в одном корпусе живём, так, если что, – улыбнулся Шон.

– Ты маньяк? – Нахмурившись, спросила я.

– Нет, ты мне просто нравишься с первого курса. Ты умная, и я видел, как вокруг тебя всегда крутятся люди, потому что ты заряжаешь их своим позитивом… но не последние две недели, – произнёс он, пока мы шли по тротуару.

– И что дальше?

– Ничего, хотел спросить почему? Возможно, рассмешить тебя, – пожал он плечами.

– У меня есть парень, – буркнула я.

– Ну и что. Я же не предлагал тебе встречаться, дружить, у меня как-то не заладились отношения с группой. Все мои друзья остались в Бостоне, – ответил он.

– Прости, но сейчас я хочу побыть одна, – я ускорила шаг, оставляя позади парня.

Знаю, что это слишком некрасиво и невежливо. Но он напоминает мне о нём. И я не готова сейчас даже говорить с парнями, кроме Джима. А он мне как подружка.

Практически добежав до своей комнаты, я вошла в тёмное пространство и переоделась, садясь за рефераты к зачётам.

Прозанимавшись до трёх утра, я провалилась в сон и встала в восемь по будильнику. Реджи ещё спала, ей только ко второй паре, а я хотела попасть на вскрытие. Чтобы просто забить свой мозг другими мыслями.

Открыв тихо дверь, я чуть не наступила на красную розу на полу и конверт. Оглядевшись, я отметила, что коридор пуст.

– Что за ребячество? – Тяжело вздохнула я и подняла подношение. Зайдя обратно в комнату, я положила розу на стол и посмотрела на конверт, где было написано красивым каллиграфическим почерком: Оливие.

Вскрыв конверт, я достала бумагу и развернула её.

«До чего любопытно разбирать по чёрточкам лицо, которое уже так знакомо и которое, оказывается, совсем не знаешь»

Кровь отлила от лица, и я осела на пол. Эти строчки я знала, это были слова Джастины из книги «Поющие в терновнике». Но кто знает, что это моё любимое произведение? Все. Потому что эта книга стёрта до дыр. Потому что я всегда проводила параллель между Мегги – Ральфом и мной и Грандом. Любовь, тянущаяся с детства. Открытое обожание и никакого хэппи энда.

Я спрятала послание в тумбочке и вышла из комнаты. Добравшись до нижнего этажа хирургического здания, я незаметно юркнула в отделение, где проводилась практическая лекция для первого курса. Прислонившись к стене, я наблюдала за действиями доктора Валье, пока кого-то не стошнило. Я только улыбнулась.

– Тоже не смогла упустить такой шанс? – Прошелестел голос рядом с ухом, что я испуганно отскочила и схватилась за сердце.

Мои глаза встретились с зелёными, и я сглотнула. На секунду зажмурившись, я прогнала видение и открыла их. Но мой вчерашний знакомый Шон стоял рядом и едва сдерживал смех. Сейчас могла его рассмотреть при свете ламп и подойдя ближе, я была уже уверена, что у него глаза того же оттенка, что у Кина. А причёска похожа на ту, которая была у Гранда в двадцать один. Тошнота подкатилась к горлу, что я закрыла рот рукой, толкнув парня, вылетела из зала.

Смогла только перевести дух на улице. Дыхание стало тяжёлым, а неприятный вкус до сих пор чувствовался во рту.