Лина Мур - Без маски

Патриция сглотнула и немного скривила нос, бросив взгляд на папу, призывающий завершить её унижение. Но папа просто стоял. Я не могла угадать мысли, заполоняющие его голову, но он явно не желал спасать свою жену.

– Прости, Оливия. Я погорячилась, – когда она произнесла эти слова, мне почему-то стало смешно. Вот действительно смешно, как взрослая женщина прости прощения лишь потому, что приказал её сын. Но я сжала губы и опустила голову, только бы никто не понял, что я полная психически неуравновешенная идиотка.

– Всё нормально, – выпалила я, смотря на свои тапочки.

– А теперь свалили оба из нашей квартиры, – Гранд махнул в сторону двери.

Я закусила губу, чтобы не выдать себя. Патриция подала голос, и как только я услышала этот звук, поняла, что зря она вообще рот открыла.

– Если я сейчас уйду, то больше никогда не вернусь. И когда она тебя бросит… та, которую ты так оберегаешь от всех, то не беги ко мне, лучше сразу сдохни, как твой папочка! Я пожертвовала всем, что ради него, что ради тебя! И ни от одного из вас не получила должного ответа! Ты это он, только Дэвид больше никогда не испортит мне кровь, а ты будешь смотреть, как твоя Ливи медленно умирает от отравления ядом, которое ты зовёшь любовью! А я могу сказать, почему я так изменила мнение о вашей паре! Легко! Эти женщины, что Маргарет, что Оливия убивают мужскую силу. Они как пиявки питаются кровью и потом бросают мужчин, когда они иссушены. Когда не представляют ничего ценного. Они становятся ни на что не годными. Это две чёрных вдовы, жалящие своей иглой, делающие импотентами на всю жизнь!

– Пати, – в ужасе прошептал папа.

Я закрыла рот рукой. Мама охнула. Тейд немного приоткрыл рот, Реджи матюкнулась, а Джим присвистнул. Я подняла голову на Гранда, который даже побледнел от этого заявления. Он хотел сделать шаг в сторону матери, и его руки сжались в кулаки, но я успела обойти его и обнять за талию, прижимаясь к его груди, слыша, как быстро и отчаянно болезненно бьётся сердце.

– Пожалуйста, Гранд, любимый, не надо. Пусть идёт, пусть оставит нас. Пожалуйста, – взмолилась я.

– Хью, я предупреждал, – хотя я чувствовала, как тело Гранда под моими руками вибрирует от злости, его голос был спокойным, и от него кровь застыла в жилах. Это был приговор.

– Гранд, не надо. Она просто в отчаянии и любит тебя, просто… просто… чёрт, Пати, как ты могла такое сказать? – Папа начал о чём-то просить Гранда, но я даже не вслушивалась.

Почему-то мне казалось, что, держа его в своих руках, обнимая и поглаживая ладонями по спине, я передаю ему свою силу сейчас, чтобы пережить этот момент. Сейчас я поняла, что иногда ради человека рядом и собственного счастья приходится прощаться с родными людьми. И это не больно, это неприятно. Ощущения, что у тебя аппендикс. Шрам останется на всю жизнь, период адаптации будет довольно долгим, а сама операция прошла с успешным провалом.

– Убери её отсюда, – мрачно предупредил отца Гранд.

– Я ещё не всё сказала! – Закричала Патриция. – Не трогай меня!

Но, видимо, отец потащил её к выходу, потому что крики смолкли и дверь хлопнула. А я цеплялась за Гранда, боясь посмотреть в его лицо.

– Ливи, отпусти меня, – сухо бросил он и сам оторвался от меня. Развернувшись, он вышел из кухни, а я увидела только напряжённую спину и резкую походку.

– Господи, – прошептала мама и закрыла лицо руками. Она начала всхлипывать, а Тейд её утешал. А я разрывалась: пойти к маме или побежать к Гранду.

Выбор был очевиден, и я, ни слова не произнося, вышла следом за ним и прошла в спальню. Тихо прикрыв за собой дверь, я осторожно подошла к сидящему на постели Гранду и остановилась. Его голова была опущена, а руки сцеплены в замок так сильно, что вены отчётливо выступили под кожей.

– Гранд, – тихо произнесла я и присела на корточки возле него. – Прости, это я начала ругаться с отцом. Если бы я сдержалась, то ничего бы не произошло.

Он поднял голову и посмотрел на меня пустым взглядом. В его зелёных глазах не было ничего живого, одна мрачность и даже боли я не видела.

– Прости, – прошептала я.

– Ты любишь меня? – Неожиданно спросил он. – Именно меня, а не то, что я имею?

– Господи, конечно, я люблю тебя, – ответила я на одном дыхании. – Люблю, разве ты не видишь?

Он не ответил, а лишь отвёл взгляд. Ноги затекли, и я встала, чтобы сесть рядом. Но Гранд схватил мою руку и повалил на постель, нависнув сверху.

– Гранд? – Я упёрлась ладонями в его грудь, потому что неприятный огонь, загоревшийся в чёрных зрачках, отчего-то испугал меня, и я сглотнула.

– Я хочу тебя трахнуть. Сейчас, – его голос звучал грубо.

– Но… там же мама…

Я не смогла договорить, потому что Гранд впился в мои губы, подминая их с извращённой жестокостью. Было неприятно больно, но любовь… моя глупая любовь затмила все только в одном желании – помочь ему справится с этим утром.

Он прикусил нижнюю губу, что я ощутила на языке железный привкус крови, ведь рана ещё не зажила. Но мне было плевать, я ответила на этот призыв, встречаясь с его языком. Его руки блуждали по моему телу, поднимая футболку и срывая её с меня. Я даже боялась открыть глаза, чтобы не увидеть в других совершенно ненужные мне эмоции.

Гранд быстро стянул мои штаны вместе с трусиками и лёг на меня сверху. Его губы снова впились в мои, он слизывал кровь и опустился поцелуями к шее, пытаясь укусить меня, выпить как вампир. Пока его одна рука сжимала грудь, играя с соском, а другая проводила по лобку и опустилась вниз. Должно быть стыдно, что он вытащил окровавленный тампон, но плевать. Он даже не заметил этой особенности.

Один резкий толчок, и я вздрогнула, сжимая руками его плечи все ещё в свитере. Он даже не разделся, но и на это плевать. Его движения хаотичны, дыхание сбито, как и моё. Его член достаёт до матки и это приносит боль, что я только сильнее жмурюсь, но Гранд не останавился, а продолжает входить в меня рваными толчками, целуя шею и сжимая волосы.

Нет, это удовольствия не принесло, я ощущала саднящую рану где-то внутри и из глаз капнула слеза.

Нет, это нельзя назвать изнасилованием, просто сейчас ему это необходимо, а я…я рядом. Всегда рядом с ним.

Гранд что-то хрипло сказал, но я не услышала из-за шума в голове, его тело дрогнуло, и движения ускорились, пока я цеплялась в его плечи. Он резко замер и повалился на меня, утыкаясь в шею. Он кончил, а я была рада этому первый раз в жизни, что всё было так быстро.

Прошли секунды, прежде чем я услышала горькие всхлипы и мокрые слезы на своей шее. Гранд сжимал меня в своих руках и выплёскивал из себя всю накопившуюся обиду за столько лет. Он просто страдал, позволяя только мне видеть его слабость.

– Тише, я люблю тебя, – прошептала я, гладя его по волосам. – Люблю, родной. Люблю так сильно, что мне больно.

Мы так и лежали: Гранд на мне, дрожа всем телом, а я старалась удержать в себе поток жалости к нему. Он сотрясался в рыданиях, как мальчик, которого сильно обидели, и я принимала эту его натуру, пытаясь помочь и снять с него это бремя. Он заглушал крики, рвущиеся из души, моей кожей на шее.

– Прости, Ливи, прости, – прохрипел он.

– Ничего, всё хорошо, мы вместе, – уверила я его, смахнув рукой слезы.

Он поднял голову с покрасневшими глазами и посмотрел на меня.

– Я урод, малышка. Да за что ты меня любишь? – С болью в голосе спросил он.

– За всё, что в тебе есть, – улыбнулась я, погладив его по щеке. – Ты замечательный, самый лучший для меня.

– Я обещаю…

– Ш-ш-ш, не надо, – я закрыла рукой его рот и мотнула головой. – Не говори ничего, я в порядке. Для меня главное, чтобы ты был счастлив, а остальное переживём.

– Я люблю тебя, – прошептал он, целуя мою ладонь. – Прости меня, Ливи. Но мне так херово сейчас… прости. Я чувствую себя отвратительно.

– Гранд, посмотри на меня и послушай. Ничего страшного не произошло, тебе это было необходимо. Слишком больно видеть близких людей в таком отвратительном амплуа. Я тебя понимаю. Всё хорошо, любимый мой, всё хорошо, – шептала я, немного приподняв голову и осторожно поцеловав его в губы.

– Твоя губа… блять, я себя сейчас ненавижу, – он дотронулся кончиком пальца до раны на губе, но я улыбнулась. – Я повёл себя, как ублюдок. Но ты нужна мне… прости… ты так нужна мне…

– Прекрати извиняться, отдохни, – я потянула его на себя, и он, на секунду зажмурившись, кивнул.

Гранд опустил голову на моё плечо, а я вздохнула и упёрлась взглядом в белый потолок.

Я не помню, сколько мы так лежали. Он молчал, а я отдавала ему всю ласку, которая сейчас была во мне. Я любила его вопреки всему и никогда не перестану. Я прощаю его за все, что он сделал или сделает. Меня не волнуют обстоятельства. Меня волнует только Гранд.

– Гранд, мне уже просто катастрофически необходимо в ванную, – прошептала я, а он поднял голову и, кивнув, перекатился с меня.

– Ливи, мы должны это обсудить, – сглотнув, он встал и взял мокрые салфетки из тумбочки. Я отвела глаза от его окровавленного паха, и отчего-то стало противно.

– Зачем? – Просто спросила я, закрывая голое тело одеялом. Сейчас мне необходимо было спрятать все незащищенные участки тела от Гранда. Я должна это пережить и принять, но одна, без его присутствия.

– Я понимаю, что это было ненормально. Сейчас понимаю, но тогда… я себя не контролировал, – зло ответил он и натянул на себя боксеры и джинсы.

– И что ты хочешь услышать от меня?

– Не знаю, – вздохнул он. – Покричи на меня, ударь… не знаю. Сделай что-нибудь наравне с тем, что ты пережила.

– Я не буду на тебя кричать и бить, Кин, – резко произнесла я и встала. – Хватит. Это был обычный секс, мне не было больно, немного неприятно, но только потому, что у меня месячные и живот разбух. И не более. Успокойся и прекрати заниматься самобичеванием.

– То есть, если я тебя завалю сейчас же и возьму тебя силой, то ты и дальше будешь говорить, что все нормально? – Язвительно спросил он.

– Гранд, пожалуйста, хватит нести эту чушь! – Возмутилась я. – Нет, я не буду говорить, что всё нормально. Я сама тебя отымею, прикуплю страпон и загну. Доволен?

– Я не знаю… даже не имею понятия, как сейчас вести себя, потому что ощущаю внутри такую грязь, а ты… посмотри на себя. Ты перетерпела изнасилование и спокойно стоишь и обсуждаешь это! Блять, в чём твоя проблема? – Повысил он голос.

Я совершенно была сбита с толку. Что он хочет от меня? Я не понимала его сейчас. Пыталась, но не понимала. Скорее всего, Гранд сам не мог обозначить своё состояние.

– Ты хочешь унизить меня? Ты хочешь обозвать меня шлюхой? Что ты хочешь? – С обидой в голосе спросила я. – Да, я вытерпела это, потому что люблю тебя! Знаешь, Кин, да пошёл ты далеко и надолго. Ты не ценишь ничего, даже вот этой грубой близости. Мне не нужны твои извинения, засунь их себе в задницу! Я только хочу, чтобы мы жили спокойно и были счастливы. Да я устала от этих ссор, твоего меняющегося настроения, я не могу понять, что ты хочешь? Вчера ты сделал мне предложение, а я согласилась. Но сегодня… я уже сожалею об этом. Я не желаю видеть мужа, который будет чуть что обвинять в меня в глупостях.

Я подобрала полы одеяла и пролетела в ванную, закрывая дверь на замок. Всё. Он добился своего, он завел меня. Меня трясло от негодования. Придурок тупой! Достал! Я старалась быть все понимающей, но вот это его отношение и желание поскандалить сейчас меня взбесило.

Я швырнула одеяло в угол и встала под душ. Но и теплая вода не смыла с меня раздражение. Фыркнув на свои мысли, я вышла и привела себя в порядок. Когда я зашла в спальню, Гранда там не было, и я спокойно надела разбросанную одежду и убрала это кровавое «побоище».

– Доченька, я приготовила блины. Там на столе оставила, а мы уезжаем. Реджи и Джим тоже уехали, – оповестила меня мама, когда я вышла из спальни.

Она была расстроенная, с опухшими глазами, и я в порыве сочувствия к ней и любви обняла её.

– Всё хорошо, мам, – уже как мантру повторяла я, и она кивнула.

– Да. Пиши мне, ладно? И звони, не забывай, – она погладила меня по волосам и поцеловала в лоб.

– Я закрою за вами, – сказала я и довела их до дверей.

Щёлкнув замком, я поплелась на кухню, где, опустив голову, с кружкой чая в руках сидел Гранд. Как мне хотелось в него чем-нибудь запустить, что аж рука зачесалась. Но я, упрямо задрав подбородок, достала себе кружку и налила туда воды. Есть совершенно не хотелось, поэтому, не обращая внимания на Гранда, я села на диван и достала ноутбук из столика. Удобно устроившись, я открыла первую попавшуюся лекцию и пыталась читать, хотя затылок безбожно покалывало.

Этот бойкот меня взбесил ещё больше, но я не подала вида, что меня трогает его отношение. Нет, больше эмоций он не получит! От этого утра и так слишком много проблем.