– Ну тогда я никуда не пойду! – приняла решение Женька. – Если ты не встанешь, я не пойду!

– Да я встану, Жень. Со мной все в порядке, честное слово. Вот видишь, уже встаю…

Сев на постели, она притронулась кончиками пальцев к вискам, осторожно потрясла головой, вымучила из себя довольно веселенькую улыбку, даже сделала попытку потянуться будто бы в радостном пробуждении. На Женьку старалась не смотреть – вдруг в глазах давешняя боль плеснется?

– Ну все, иди, Жень… Когда у тебя экзамен?

– Завтра… Да я ненадолго, мам! На консультацию сбегаю, и обратно! И весь день заниматься буду! А ты вставай, тоже займись чем-нибудь!

– Чем, например?

– Ну я не знаю… В магазин сходи, обед приготовь. Накорми своего несчастного ребенка, у него же сессия, в конце концов! Организму калории с витаминами нужны!

– Да? Ну ладно…

– Тогда я побежала?

– Беги.

Она еще посидела на постели, привалившись спиной к стене и соблазняясь мыслью бухнуться обратно в подушки, но материнская совесть взяла-таки верх над вялым улиточным состоянием. Действительно, надо бы обед приготовить. Хорошую ей установку Женька дала, действенную. В том смысле, что можно совершать ряд определенных и понятных действий, ни о чем другом не думая. Главное, надо как-то начать этот ряд. Встать с постели. Умыться. Одеться. Пойти в магазин. Встать к плите…

Вот и хорошо. Вот и умница. Вот и молодец. Одно действие совершила, приступай к другому. Умница, уже и до магазина дошла. Теперь обратно – с сумками…

– Лин… Ты, что ли?

Опа… А вот лишние встречи мы вписывать в этот ряд не договаривались. Люся. Только тебя мне сейчас и не хватало…

– А я смотрю – ты, не ты…

– Это я, Люсь. Здравствуй.

– Привет, привет… А чего с сумками-то? Иль ты уже домой из богатого замужества возвернулась?

– Да, Люсь. Будем считать, что возвернулась.

– Ой, да и ладно, да и бог с ним! А я, знаешь, сразу тогда подумала – не сложится у тебя ничего. Потому что неправильно это, шиворот-навыворот получается. Богатство, оно ведь только к богатству лепится, а наоборот никогда не выходит. Так что не бери близко к сердцу. Лучше приходи ко мне вечерком, посидим, как раньше… Я не гордая, я плохое не помню.

– Люсь, а что я сделала плохое, которое ты обещаешь не помнить? – поинтересовалась Лина.

– Ну так… – наморщила Люся лоб в растерянности, – я уж и не помню, чего я на тебя вдруг озлилась… Ой, я ведь не похвастала еще, Линк! Мы же вчера с Колей «плазму» таки в кредит оформили! Красотища! Теперь, правда, на одной картошке сидеть придется… Ну ничего, перетерпим! Зато теперь зайдешь в дом, оглядишься, и прям ващ-ще… Так прям всё…

– Богато? – закончила за нее Лина.

– Ага… – не заметила издевки Люся, – богато, прямо глаз радуется! Да чего рассуждать-то, пойдем прямо сейчас да посмотрим!

– Нет, Люсь. Как-нибудь в другой раз, – твердо заявила Лина. – Ты прости, мне идти надо… До свидания.

– Ну иди, раз надо… – разочарованно протянула Люся в ее удаляющуюся спину. Вздохнув, добавила грустно: – А ты другая какая-то стала, Лин… Не свойская какая-то… Завидуешь, что ли?

Открыв дверь в подъезд, Лина торопливо нажала на кнопку лифта, оглянулась лихорадочно. Потом одернула себя – перестань. Люсю пережили, и ладно. Теперь надо на приготовлении обеда сосредоточиться. Продолжить жизнь по установленной Женькой программе. Шаг за шагом, все вперед.

Время до Женькиного прихода и впрямь протекло незаметно. Когда ключ знакомо зашуршал в замочной скважине, Лина выскочила в прихожую с улыбкой и тут же и застыла на месте, удивленно тараща глаза. Из-за спины Женьки выглядывал Егор…

– Мам! Этот парень говорит, что тебя ищет! – неловко махнула рукой в его сторону Женька. – Ходит по всем квартирам и спрашивает, где Лина живет… Ты его знаешь, мам?

– Да. Знаю. Познакомься, Женя, это Егор, сын Павла Сергеевича.

– Ах вот оно что… – протянула Женька, уставившись на Егора с жадным любопытством. – Сын, значит…

– Здравствуйте, – неуклюже склонил он голову, прижав руку к груди, – очень приятно познакомиться…

– Ну, чего вы оба в реверансах топчетесь? – Лине удалось, наконец, прийти в себя. – Давайте мойте руки, обедать будем. Женя, проведи Егора в ванную!

Вернувшись на кухню, она постояла еще немного в растерянности, потом засуетилась бестолково с обедом, пытаясь унять дрожь в руках. Суповая тарелка выскользнула, упала на пол с нервным дребезжанием. Не разбилась, надо же. Значит, счастья не будет.

Обедали молча, тоже как-то бестолково. Хлебали щи со старанием, будто важнее этого занятия на свете нет. Первым не вынес этой бестолковости Егор, положил ложку, глянул на Лину отчаянно.

– Лина, я спросить хотел. Только я не знаю, как вы к этому отнесетесь. В общем…

– Давай, Егор. Не тяни. Что у тебя случилось?

Спросила – и отвела взгляд в сторону. Слишком уж густым отчаянием из его глаз полоснуло.

– Да нет, ничего такого не случилось, что вы! Просто… Я из дому решил уйти. Можно я у вас немного поживу?

– Поживешь? Как это?

– Ну я не знаю… В принципе, я и на полу спать могу. Всего несколько дней, пока аттестат не получу! А потом я сразу в Питер уеду… Если я дома останусь, отец меня не отпустит. Он вчера, когда вы ушли, все ходил по дому, ходил… Я знаю, когда ему плохо, он всегда по дому ходит. К нему в это время приближаться нельзя. Ну как я к нему со всем этим подойду? Вы ж сами видели… Я уж лучше так, без подхода. Уеду, и все. Можно, я у вас поживу?

– Нет, Егор. Нельзя.

– Но почему?

– Потому. Нельзя, и все. Понимаешь, ты сам должен свое право отстоять, честно и смело. А получается, ты обманом хочешь… И меня в свой обман вовлекаешь. Пойми, я никакого права на этот обман не имею… Тем более твой отец быстро догадается, где тебя искать. А я не могу, Егор…

– Но что же мне тогда делать?

– Не знаю, – вздохнула Лина. – Плохой я тебе советчик. Я и сама с собой пока не знаю, что делать. В конце концов, не станет же он тебя веревками к стулу привязывать! Если захочешь, все равно своим путем пойдешь. А я… Прости, Егор, я помочь тебе ничем не смогу… Не обижайся на меня, пожалуйста.

– Да ладно, что вы… Я не обижаюсь, не думайте. Наоборот, понимаю все. Жаль, конечно. Жаль, что вы… Что у вас с отцом…

– Ничего, Егор. Не надо ни о чем жалеть. Как вышло, так вышло. А хочешь, я с подругой договорюсь, и ты у нее поживешь?

– Нет. Нет, не надо, – отрицательно покачал головой Егор. – Тем более вы правы – я сам должен с отцом разобраться. Спасибо вам за обед, пойду я.

– Погоди, ты же еще второе не съел. Жареная картошка с котлетами.

– Нет, спасибо. Я пойду.

Он неуклюже поднялся из-за стола, чуть не смахнув тарелку на пол. Удержалась тарелка. Не разбилась. Опять счастья не будет. Ох, не заплакать бы…

– Я провожу, мам! – видимо, почуяв Линино слезное состояние, подскочила с места умница Женька. – Сиди…

Звук захлопнувшейся за Егором двери ударил по солнечному сплетению, и сразу заныло внутри болью, той самой, вчерашней, и давешний мерзкий голосок закопошился, забубнил досадливо – что ж ты наделала, несчастная женщина, что ж ты сотворила, дурища окаянная… Сиди теперь, плачь. Кому теперь твои слезы нужны?

Вернувшаяся на кухню Женька охнула, засуетилась, сунула матери в руки стакан с водой.

– Мам, ты чего? Ты из-за него, что ли, из-за Егора этого? Не плачь! Все ты правильно сделала! С чего ради он будет здесь жить? Ты же потом и виновата останешься… Сами разберутся, мам!

– Да не в этом дело, Женечка… Это я так… От безысходности. Очень плохо бывает, когда поделать с собой ничего не можешь. Вроде глупо, а все равно – не можешь…

– Я не понимаю, мам.

– Ничего. Я тебе потом все объясню, ладно?

От звука дверного звонка они вздрогнули, удивленно уставились друг на друга.

– Он что, вернулся? – тихо спросила Женька. – Забыл что-то, наверное. Ты сиди, я открою…

Торопливо смахнув с лица слезы, Лина затихла, прислушиваясь к голосам в прихожей. Один, понятно, Женькин, а другой… Нет, это не Егор. Это… Денис, похоже. Точно, его голос. Громкий, восклицающий, радостный взахлеб.

Женька первая влетела на кухню, плюхнулась на стул, спрятала пылающие щеки в ковшике ладоней, глянула на Лину, как давеча Егор глядел – с изумленным отчаянием.

– Добрый день! А вот и я! И как раз – к обеду! – нарисовался в дверях кухни Денис, подперев мощными руками дверные косяки и приветствуя Лину радостным полупоклоном. – Может, и мне тарелку супчику нальете, Лина Васильевна?

– А может, обойдешься? – вдруг зло произнесла Женька, отнимая ладони от лица. – Зачем ты вообще сюда заявился? Кто тебя звал?

– Жек, ты чего? – удивленно моргнув, совсем по-детски хлопнул Денис глазами, потом удивленно перевел их на Лину: – Чего это с ней, Лина Васильевна?

Ей только и оставалось – тяжко вздохнуть да плечи поднять, да застыть в нехорошем предчувствии. Что-то сейчас будет…

– Вообще-то я пришел вас обеих на обед пригласить… – не дождавшись ответа, тихо проговорил Денис, переводя взгляд с Лининого лица на Женькино. – Мама там стол накрывает, папа на работе выходной взял, салатики режет… А вы – чего? Я вообще-то не понял…

– Ух ты, как классно! Мама, значит, стол накрывает? – то ли насмешливо, то ли угрожающе хохотнула Женька, глянув Лине в глаза. – Слышь, какая нам с тобой, маргиналкам, честь оказана?

– Да что с тобой, Жень? – осторожно присел на стул рядом с ней Денис. – Обиделась, что ли? Это потому, что я долго не звонил, да? Но я как раз и хотел тебе все объяснить…

– Ну давай, объясняй. Интересно даже. Послушаем твою версию событий.

– Да каких событий, Жень? Хотя… Действительно все по-дурацки получилось, как-то сразу не заладилось. Может, я не вовремя к родителям с этим разговором сунулся… Ну что мы с тобой вроде как пожениться решили…

– Вроде как?

– Не придирайся к словам, пожалуйста. Я ж им не сразу про женитьбу бабахнул, я сначала сказал, что хочу тебя с ними познакомить. Ну они, естественно, спрашивать начали, кто ты, откуда, кто родители…

– Ну конечно же, это так естественно… – тихо и зло проговорила Женька.

– А как ты хотела, Жень? Они что, не имеют права знать, на ком их сын хочет жениться? Да, это вполне естественно!

– Ну да. Значит, ты им всю подноготную про меня выложил, и дальше что?

– Да ничего, собственно… – развел руками Денис. – Ну то есть… Как бы тебе это сказать…

– Они не одобрили твой выбор, да?

– Ну да… То есть я хотел потом, попозже, еще раз… А утром мама меня разбудила и говорит, что надо срочно к бабушке ехать, что она заболела! В общем, чуть не пинком меня из дома выставила, даже собраться не дала толком. Да еще, как назло, мобильник мой куда-то запропастился! Так я и уехал, без мобильника. Всю дорогу переживал, что тебя не предупредил…

– Ах ты, бедненький! Сильно переживал-то? Надо же, прямо все к одному, и бабушка, и мобильник…

– Не надо так, Жень. Между прочим, папа с мамой тоже из-за всей этой ситуации переживали. Я только-только к бабушке вошел, и тут же телефон у нее зазвонил, представляешь? Мама в трубку кричит – срочно возвращайся, сынок, мы все передумали, все осознали! Не правы, мол, были, прости! Женись, говорит, если любишь…

– А что, бабушка к этому времени уже выздороветь успела? Ложная тревога была, значит?

– Ну да… Вроде того… В общем, я тут же подорвался – и обратно! Только-только домой зашел, а мама мне с порога – давай, говорит, срочно привози Женечку с мамой в гости! Надо же, мол, обсудить, как там и что со свадьбой. И еще она все про какое-то досадное недоразумение твердила, что ты будто бы чьей-то там падчерицей оказалась и что ей теперь ужасно неловко… Я так и не понял – моя мама вам звонила, что ли? И при чем тут какая-то падчерица вообще?

– А ни при чем, Денис! – хлопнув ладонями по столешнице, возбужденно рассмеялась Женька. – Теперь уже совершенно ни при чем! Представляешь, была падчерица, и в одночасье не стало падчерицы! Бедная, бедная твоя мама, зря салатики резала! Или это папа салатики резал? В общем, не суждено твоим родителям заполучить приличную падчерицу в невестки, волшебного превращения не состоялось, и приданого со связями, стало быть, тоже…

– Ты о чем, Жень? Я не понимаю! Все же хорошо, они нас ждут… Поехали, а? Лина Васильевна, ну скажите хоть вы ей? – повернулся он к ней всем корпусом.