Стелла Камерон - Без страха и сомнений

Совсем молодой. Моложе, чем он, Сейбер. Как тот паренек, которого он спас.

Он уже не понимал, что говорил ему Биген.

– Иди спать, – сказал Сейбер и, сделав над собой усилие, подошел к двери и отпер ее. – Спасибо за старания. Ты проявил… изобретательность. Спокойной ночи.

– А молодая леди?

– С ней ничего не случится. Отец за ней скоро приедет. – Может, за это время ему удастся овладеть собой.

Биген протянул ему стакан:

– Выпейте…

– Оставь это. Я выпью потом.

Биген помедлил, потом сделал, как ему было приказано.

Сейбер подождал, пока шаги слуги затихнут в коридоре, и вытащил кинжал из ящика. Три изумруда на рукоятке загадочно мерцали.

Топот копыт.

Он не спал, но слышал топот копыт, как в последний раз, когда заснул, устав бороться со сном.

И как объяснить Элле, что с ним происходит?

Даже если бы он принял ее любовь, как он может допустить ее в свою постель, чтобы она увидела, в кого он превратился?

Его разум навеки померк.

Голова раскалывалась от боли – в ней словно что-то взорвалось. Ужас охватил его. Сейбер зажмурил глаза и увидел яркую вспышку.

Пот проступил у него на висках. Он рванул галстук с шеи и упал на колени перед кроватью.

А-а-а!

Лицо юноши. Сейбер медлил в нерешительности.

Топот копыт.

Мгновение, он колебался одно лишь мгновение. Вздыбившаяся лошадь толкнула его в плечо, и кинжал упал на землю.

В следующий миг юноша с жестоким ошалелым взглядом, оскалившись, вонзил нож в грудь еще двоих англичан. Еще двое погибли.

Услышав жуткий смех молодого индийца, Сейбер вздрогнул и потянулся за своим кинжалом. Индиец что-то кричал, кровь забрызгала его лицо. Но едва Сейбер нагнулся, чтобы поднять оружие, мальчишка опередил его, схватил кинжал и полоснул им Сейбера по лицу.

– Остановись! – Сейбер вскочил на ноги и, пошатнувшись, прислонился к стене. Воспоминания терзали его, у него уже не было сил сопротивляться.

Кинжал ранил его лицо, шею. Он упал, пытаясь обхватить мальчишку за ноги, но лезвие, вновь и вновь опускаясь, полосовало его спину.

Дикая, жгучая боль, кровь. Сейбер видел прямо перед собой лицо мертвого англичанина. Ему, верно, было столько же лет, сколько и тому индийцу, которого Сейбер хотел пощадить.

Он предал их. Матери и отцы потеряли сыновей. Жены – мужей, дети – отцов, сестры – братьев. Сейбер всех их предал и погубил.

Его ранил кинжал, который мог бы спасти жизнь его товарищам. И теперь ему суждено умереть от своего же клинка.

Угли в камине почти потухли. Вместо огоньков изредка вспыхивали искры.

Элла поежилась. Прошел уже целый час после того, как Сейбер покинул ее. Они провели вместе не более пятнадцати минут после отъезда вдовы и отца. Ей придется ждать еще целый час, прежде чем за ней приедут и увезут домой.

В комнате над нею раздался глухой стук, словно что-то упало.

Элла прижала ридикюль к груди. Здесь она в безопасности. В доме Сейбера с ней ничего не случится. Он не допустит этого.

Тяжелые, неторопливые шаги послышались на ступеньках.

Она облизала пересохшие губы. Ну конечно, Сейбер почувствовал себя виноватым за то, что оставил ее здесь одну, и решил вернуться. Вот рассердится он на мистера Бигена – тот даже не удосужился подбросить угли в камин.

Шаги послышались в коридоре. Каблуки постукивали по плитам.

Элла поднялась и встала рядом с креслом. Она напряженно вглядывалась в полумрак – свечи в сосудах у каменных статуй почти потухли.

Сердце ее гулко колотилось.

Дверь открылась, на пороге появился Сейбер.

– О! – При виде него ее затопило радостное облегчение, так что она почувствовала даже слабость в коленях. – О Сейбер, слава Богу, ты вернулся.

Он ничего не ответил.

Дверь с грохотом захлопнулась за ним. Он приблизился к ней, неслышно ступая по ковру.

– Сейбер, я хотела тебе кое-что сказать. Пожалуйста, выслушай меня.

Он поднял руку.

В кулаке он сжимал сверкающий позолоченный кинжал.

В кулаке он сжимал сверкающий позолоченный кинжал.

Элла испуганно вцепилась в спинку кресла.

– Сейбер?

Он смотрел мимо нее остановившимся невидящим взором.

– Сейбер, что с тобой? Что случилось?

Он медленно перевел на нее взгляд. По лбу его струился пот.

Она невольно попятилась от него. Сейбер не причинит ей вреда… Она отступала, пока не уперлась спиной в бронзовую фигуру в развевающихся одеждах. Элла ухватилась за статую, и та закачалась.

Сейбер сделал еще несколько шагов. Не сводя с нее глаз, он вытер рукавом пот со лба.

Очнулся ли он? Что говорили о тех, кто разгуливает во сне? Их нельзя будить.

Элла замерла неподвижно.

Кинжал засверкал в свете свечей. Сейбер так крепко стиснул его, что костяшки пальцев побелели.

Он не причинит ей вреда. Девушка заворожено смотрела на сверкающий клинок. Все ближе и ближе. Сейбер шел медленно, будто ноги его были налиты свинцом.

Очутившись рядом, совсем рядом, он навис над ней, глядя ей в лицо своими зелеными, такими же как изумруды на рукоятке кинжала, глазами.

Элла вскрикнула. Ноги ее подкосились. Она пошатнулась, уцепилась за сюртук Сейбера.

Сильная рука подхватила ее, не давая ей упасть.

– Элла? Девочка моя, тебе плохо? – Голос его звучал так, словно он не говорил целую вечность – Элла?

Она выпрямилась. По-прежнему цепляясь за его сюртук, Элла подняла лицо.

– Ты… Сейбер, кинжал. Ты так меня напугал. Нахмурив брови, он сосредоточенно рассматривал клинок, зажатый в кулаке.

– Ранит кожу и плоть, – промолвил он, – и душу.

Зубы ее выбивали нервную дрожь.

Он обнял ее за талию. Их тела соприкоснулись, его широкая грудь и ее нежные груди, его крепкие бедра и ее живот.

Элла обняла его, прижалась головой к плечу.

– Это тот самый кинжал… Тот самый, которым тебя ранили?

Он сильнее сжал ее в объятиях.

– Что? Нет, конечно, нет. – Сейбер дрожал так же сильно, как и она. Казалось, он вернулся из другого мира. – Нож? Кинжал? Я просто взял его с собой, чтобы показать тебе. Еще один сувенир.

Элла обнимала его, пытаясь унять дрожь в коленях.

– Не правда ли, прелестная вещица? Она затрясла головой:

– Я ненавижу ее. От нее исходит зло.

Он принужденно рассмеялся:

– У тебя просто воображение разыгралось. Вы с Максом, должно быть, в детстве были фантазерами.

Она слабо улыбнулась. Макс любил присочинить, даже когда это было не нужно. Но он почти всегда умел выкручиваться, попадая в затруднительное положение. Элла помнила, как ее младший брат уносился на крыльях фантазии, чтобы уйти от тяжелой действительности.

– Макс очень переменился, – сказала она Сейберу, обнимая его крепче. – Когда он приедет в Лондон, ты увидишь, как он вырос и возмужал.

– Хочешь, я подарю тебе этот кинжал?

Она удивленно распахнула глаза и взглянула на изящную вещицу у него на ладони.

– Нет, благодарю. – Интересно, если ему сказать, как она боялась, что он замахнется на нее этим кинжалом? – Не хочу его больше видеть. Это страшное оружие.

Он положил кинжал на каминную полку и обвил ее талию обеими руками.

– Извини, что оставил тебя здесь одну. Я сам не понимаю, что на меня нашло, Элла.

Это он говорит о своих чувствах к ней? Рано же в ней вспыхнула надежда.

– Я тоже не могу себя понять. Все эти годы, что я пыталась тебя забыть, были ужасны.

– Но ты почти забыла меня, я уверен. Ну а если и вспоминала, то не часто, ведь так?

– Нет, все время, – коротко возразила она. – Я ничего не могу с собой поделать. Однажды вечером, много лет назад, а кажется только вчера, я впервые встретила молодого человека в замке Фрэнкхот.

– Не надо, Элла.

– Я как будто заново родилась тогда. Словно принцесса, которую спас прекрасный принц. Я ругалась, как уличный сорванец. А молодой человек был под хмельком. – Она улыбнулась, спрятав лицо у него на груди. Он вздохнул. – Он был под хмельком и страшно зол на своего противного кузена – во всяком случае, он думал, что это его кузен, – который не хотел отдавать то, что принадлежало ему по праву.

– Все это в прошлом, – поспешил заметить Сейбер. – Этьен оказался самозванцем. Слава Богу, моим кузеном был не он, а Кэлум. К Кэлуму перешло по наследству поместье Фрэнкхот, он стал герцогом Фрэнкхотским. А я получил свою долю.

– А теперь тебя совершенно не заботит судьба твоих владений.

– Элла…

– Нет, – мягко возразила она, – позволь мне договорить. Потом ты скажешь мне все, что думаешь. Этот молодой человек – немного навеселе – смотрел на меня так, словно я была не похожа ни на одну из тех девушек, что ему приходилось встречать.

Он гладил ее плечи, шею.

– Ты единственная, таких, как ты, больше нет и никогда не будет.

Элла проглотила подступивший к горлу комок.

– В тот вечер ты предложил проводить меня в комнаты. – Она рассмеялась. – Мама – тогда она еще, правда, не стала моей мамой, – мама была непреклонна. Она быстро поставила тебя на место.

– Да, верно, – промолвил Сейбер. – А ты была рада? Элла уткнулась лицом в его сюртук и усмехнулась.

– Так как же?

– А ты, Сейбер?

– Ну вот, все женщины одинаковы, – заметил он с наигранной серьезностью. – Вечно они ждут от мужчин откровенных признаний. Нет, меня это совсем не обрадовало. Если я правильно помню, то ужасно расстроился. Мне встретилось такое волшебное создание, и я тут же вынужден был с ним расстаться.

Элла отстранилась от него, потом вновь обняла, просунув руки под сюртук.

– А ты мне показался самым красивым мужчиной на свете. Мне захотелось остаться с тобой вдвоем, хотя я совсем не знала тебя я готова была пойти за тобой хоть на край света, чтобы только видеть тебя, быть с тобой рядом.

– А теперь тебе неприятно смотреть на меня, – заметил он с горечью в голосе.

Она стиснула его в объятиях так сильно, как только могла.

– Вот еще вздор, как говорит прабабушка Фрэнкхот. Если я наговорю тебе комплиментов, боюсь, это вскружит тебе голову. И все же знай, я счастлива уже оттого, что вижу тебя.

Его дыхание коснулось волос девушки.

– Так много было дано обещаний. И все ушло безвозвратно.

– Нет! Нет, ты не прав. Все может вернуться, Сейбер.

Он обнял ее, покачивая, точно ребенка, прижался подбородком к ее затылку, легонько поглаживая пальцами нежную кожу ее шеи.

– Ты пришел ко мне ночью – мы встретились в саду замка Фрэнкхот. Я была тогда совсем ребенком. Я еще не могла понять, как ты благороден и честен. Ты был взрослым мужчиной с желаниями, присущими мужчине, но ты обращался со мной так нежно, так бережно.

– Не надо, Элла, прошу тебя.

– Почему? Это же правда. И мне приятно вспоминать об этом. Я не могла больше никому рассказать свою историю, а ты выслушал меня и дал мне обещание…

– Элла…

– Ты обещал, что всегда будешь моим другом. Ты сказал, что всегда придешь ко мне на помощь, если понадобится. И ты имел в виду еще кое-что, верно?

Он прижал ладони к ее спине, потом она почувствовала его пальцы на своей груди.

Элла затрепетала от его прикосновения.

– Индия преподала мне жестокий урок, – глухо пробормотал он.

Она затаила дыхание.

– Я никогда не видел… Я видел то, что не дай Бог видеть никому. Я не могу забыть это, Элла. Индия сделала меня другим человеком.

– Ты был ранен, страдания изменили тебя? – Она подняла лицо и взглянула ему в глаза.

Сейбер смотрел мимо нее.

– Нет, мои раны тут ни при чем.

– Тогда что?

Он покачал головой, будто только что очнулся от сна:

– Это в прошлом.

– Правда? Действительно в прошлом?

Сейбер встретился с ней взглядом, наклонился и поцеловал ее в шею. Вечно он пытается скрыть от нее свои шрамы.

Она таяла в его руках, словно растопленный воск. Ее тело больше ей не принадлежало. От прикосновений и ласк Сейбера оно сладостно заныло, наполняя девушку желанием. Она закрыла глаза.

С осторожностью, сводящей с ума, он поглаживал ее груди сквозь шелк и муслин. Губы, твердые и в то же время нежные, покрывали поцелуями шею и плечи Эллы.

Они были одни в комнате, их тела и души безраздельно принадлежали друг другу. Элла привстала на цыпочки и обвила руками его шею. Он тут же отвернулся, и она успела поцеловать только щеку и краешек губ.

– Помнишь ту ночь, – промолвила она. – Когда мы были вместе.

– Я был не прав, – прошептал он.

– Нет, все случилось так, как и должно было случиться. Я снова хочу быть с тобой, как тогда. Сейбер, это неестественно, быть обнаженными?

– Нет, – отчетливо произнес он.

– Тогда хочу этого прямо сейчас. Он вздохнул.