Он раздраженно отбросил перо. Нет, он не может сохранять спокойствие, когда дело касается его Эллы.

– Нет! Это невозможно!

– Милорд?

Струан вздрогнул и, вскинув голову, увидел стоявшего перед ним дворецкого Крэбли.

– Я не слышал, как вы вошли, – произнес он несвойственным ему резким тоном.

– Я стучал, прежде чем войти, милорд.

– Они уже здесь?

– Они, милорд? – В черных навыкате глазах Крэбли отразилось недоумение, которое прозвучало в его вопросе.

Струан встал из-за стола Обычно он с удовольствием работал в своем кабинете – это приносило ему успокоение Но не сегодня.

– Они, Крэбли. Джентльмены, которые сегодня собирались нанести мне визит.

– Но ведь еще нет одиннадцати, милорд. Дворецкий Крэбли всегда безупречно исполнял свои обязанности. И сам Струан, и его старший брат Арран, маркиз Стоунхэвен, находили манеры Крэбли чрезвычайно раздражающими, но его преданность и внимание к мельчайшим деталям делали его незаменимым.

Струан задумчиво посмотрел в лицо дворецкому.

– Скажите, вы считаете себя человеком бурных страстей, Крэбли? – Интересно послушать, что ответит ему на это дворецкий, – вероятно, что-нибудь в своем обычном стиле.

Крэбли выпятил губы и наморщил вздернутый нос, делая вид, что всерьез раздумывает над вопросом.

– Да, в значительной степени, – наконец произнес он, не меняя интонации. – Да, милорд, я человек горячий. Я пожертвую жизнью ради тех, кому служу если в этом возникнет необходимость. Это вы хотели знать, милорд?

Струан кашлянул и махнул рукой.

– Хм, да-да, наверное. – Он улыбнулся. – Замечательный ответ, Крэбли. – Слова дворецкого хотя бы отчасти примирили его с действительностью.

– Это было передано для мисс Эллы, – произнес вдруг Крэбли, протягивая маленький сверток изумрудного шелка, перевязанный золотым шнуром.

– Что это? – с подозрением спросил Струан. – Кто посылает Элле подарки? Она в Лондоне ни с кем не знакома.

– Не могу знать, милорд.

– А посыльный не сказал, от кого это?

– Нет, милорд.

– И визитной карточки нет?

– Нет, милорд.

– Ради всего святого! – вспылил Струан. – Когда же наконец вы перестанете…

Приход Эллы, а за ней и Джастины прервал его гневную речь, позволив таким образом сохранить остатки самообладания.

– Мне кто-то прислал подарок? – спросила Элла. Струан свирепо воззрился на нее.

– Откуда тебе это известно? Она чуть заметно покраснела.

– Я… я слышала, как звякнул дверной колокольчик, и выглянула в окно – мне стало любопытно, кто бы это мог быть.

– Ты кого-то ждешь?

Элла, одетая в одно из своих самых любимых платьев простого покроя, подлетела к позолоченному стулу и уселась на него, расправив бледно-лиловые юбки, и обхватила руками колени. Уж больно у нее безразличный вид, подумалось Струану. И слишком она прелестна – с такой очаровательной дочкой отцу не миновать хлопот. Глаза ее сегодня казались темными, как ночь, кожа – нежной и полупрозрачной. Ее иссиня-черные волосы были тщательно заплетены в тугие косы и уложены на затылке. Сдержанность наряда, вместо того чтобы делать ее незаметной, только подчеркивала неповторимое, какое-то загадочное очарование девушки. Да, любой мужчина будет счастлив защищать и оберегать такое сокровище.

Он переглянулся с Джастиной. Глаза их встретились, и он увидел, что она понимает, что он чувствует. Оба они любят девочку до самозабвения. Она и ее брат Макс дороги им не меньше, чем маленькие Эдвард и Сара.

– Элла, – решительно начал он, – нам с тобой предстоит серьезный разговор. Есть одно неотложное дело. Положите сверток, Крэбли. И прошу вас, оставьте нас.

Он краем глаза заметил отчаянные жесты Джастины и вовремя осадил себя – он не должен ругать Эллу за ее появление в клубе Сибли. У Джастины никогда не было от него секретов, но она потребовала высокую плату за свою откровенность. Она заставила его пообещать, что он и словом не обмолвится о проделке дочери до тех пор, пока не повторится нечто подобное.

Как только за Крэбли захлопнулась дверь, Струан повернулся к Элле и окинул ее пристальным взглядом.

– Ты выглядишь усталой, – заметил он, не обращая внимания на укоризненную гримасу, которую состроила Джастина. – Ты не больна?

– Нет, я здорова, папа, спасибо, – сказала Элла, не отрывая взгляда от свертка зеленого шелка.

– Насколько мне известно, мама уже сказала тебе, что сегодня я принимаю посетителей.

Элла застыла, словно окаменев.

– Нам сейчас не следует об этом говорить, – поспешно вмешалась Джастина. – И кроме того, это преждевременно, Струан. Элла только начала выезжать в свет.

– Я знаю, но, по-видимому, придется отказаться от сезона, – ответил Струан, чувствуя, как в нем нарастает беспокойство.

Джастина подошла к мужу и стиснула его руки.

– Отказаться от сезона? Ты окончательно решил?

– Я не сказал, что решил окончательно. Дело в том, что отец претендента на руку нашей дочери заметил в своем письме, что свадьба будет лучшим вложением моих капиталов, чем то, что он изволил называть бесполезной тратой денег на развлечения.

– О! – Джастина часто заморгала и, придвинувшись ближе, промолвила, понизив голос: – Она так расстроена, Струан. Прошу, не настаивай.

– Я прошу вас не шептаться, – заявила Элла. – И я не буду женой человека, за которого предложение делает его отец. Все это весьма странно. С одной стороны, он не считает себя достаточно взрослым, чтобы вести свои дела самому, и с другой – осмеливается делать мне предложение. Ты его не примешь, папа, я в этом даже не сомневаюсь.

Струан подавил невольную улыбку.

– Нет уж, позвольте мне их принять, юная леди. Я навел о них справки. У Уокингемов толстые кошельки и отличное поместье в Ланкашире. В своем письме лорд Уокингем говорит, что мы с ним уже встречались. Хотя я не припоминаю нашего знакомства, вежливость требует, чтобы я не пытался его переубедить на этот счет. – Он бы многое дал, чтобы вызвать в памяти встречу, о которой упоминал Уокингем.

– Вздор! – отчетливо произнесла Джастина.

– Ну почему же вздор? – возразил Струан, борясь с нарастающим раздражением. – Должен тебе заметить, ты говоришь точь-в-точь, как твоя бабушка.

Но Джастина не подняла брошенную ей перчатку.

– Будем считать, что я этого не слышала. – Тем не менее она нахмурилась при мысли, что хоть чем-нибудь может напоминать свою бабку – сварливую вдовствующую герцогиню. – Боже правый, Струан, Элла совершенно права. Человек, за которого говорит его отец, не может считаться достаточно самостоятельным, чтобы жениться, и уж тем более не имеет права предлагать руку и сердце самой очаровательной девушке в Англии. Вот увидишь, стоит ей появиться завтра вечером у Иглтонов – и у нее отбою не будет от поклонников. А сегодня отмени прием.

Струану трудно было отказать Джастине, но он уже дал согласие принять Уокингемов.

– Мы теряемся в догадках, Элла, – промолвил он, легонько похлопав Джастину по руке, и взял со стола на удивление тяжелый сверток. – Посыльный не оставил визитной карточки, но я так понял, подарок предназначается тебе, Элла. Открой его.

– Ты переменил тему, – сердито заметила Джастина. Он поцеловал ее изящный носик и прошептал в ответ:

– Вот именно, любовь моя.

Элла взяла у него из рук сверток, положила его на стол и осторожно развязала золотистые ленты. Она развернула шелковую обертку и изумленно ахнула, прижав ладони к щекам.

Там, среди изумрудно-зеленого шелка, лежал мешочек из парчи, тяжелый и гладкий, и переливался драгоценным блеском. Искусно вплетенные в ткань бриллианты посверкивали, словно подмигивая.

– Ну и ну! – пробормотал Струан. – Да это же целое состояние.

– В последнее время всякое проявление денежного благополучия тебя прямо-таки околдовывает, – едко заметила Джастина. – Интересно, что это? Посмотри-ка, Элла.

Элла склонилась над изящной вещицей.

– Бриллианты вплетены в золотые нити – словно бусинки в кружево. Как мило!

– Похоже, вещица старинная, – заметил Струан. – Посмотрите повнимательнее – тут должна быть записка.

Его поспешность вызвала неодобрительные взгляды жены и дочери.

Элла коснулась мешочка, и тот неожиданно открылся.

– Так вот в чем дело! – воскликнула Джастина. – Это же дамский ридикюль. Смотрите, он закрывается, стоит лишь потянуть за золотистые шнурочки. А внутри – белая атласная подкладка. Никогда не видела ничего подобного.

– Я тоже, – тихо промолвила Элла. Она наклонилась и взяла то, что лежало в складках белого атласа. – Красная блестящая звездочка на цепочке. Как странно.

Струан прищурил глаза.

– Рубиновая звездочка. Какая искусная работа. Кажется, Уокингемы пытаются совершить подкуп.

Но Элла не слушала его. Сжимая в ладони рубиновую звездочку, она взяла со стола маленькую золотистую сумочку, усыпанную сверкающими бриллиантами.

– Ну, теперь-то ты будешь полюбезнее с Помроем Уокингемом? – спросил Струан. – Я думаю, он не стал бы присылать такой дорогой подарок, если бы не имел в отношении тебя серьезных намерений.

Элла поднесла сумочку к лицу и глубоко вздохнула.

– Имя Помрой мне не нравится, – бросила она с полным безразличием. – И он не имеет никакого отношения к этому подарку. – Не прибавив больше ни слова, она вышла из комнаты.


Если от волнения можно было бы умереть, то она бы давно не слышала бешеного стука собственного сердца. Элла вихрем слетела вниз по ступенькам и ворвалась в кухню. Кухарка и три горничные присели в реверансе. Они выражают ей свое почтение, пронеслось в голове у Эллы. Как же переменилась жизнь с того вечера, когда отец спас ее из этого ужасного места в Уайтчепеле.

– Доброе утро, – сказала она, счастливо улыбаясь. Взгляды окружающих немедленно устремились на сокровище, которое она держала в руке. Элла вскинула руку над головой и весело заметила: – Недурная вещица, правда? Бесполезная, но милая. А Крэбли здесь не появлялся?

– Он в буфетной, мисс, – ответила кухарка, вытирая руки о широкий белоснежный передник. Лицо ее раскраснелось – она с самого утра стояла у плиты. Волосы выбились у нее из-под чепчика, и она подула на них, отгоняя со лба непослушные пряди. Судя по восхитительному аромату мускатных орехов и печеных яблок, на кухне готовилось изысканное угощение.

Элла подошла к двери буфетной и постучала. Дождавшись, когда дверь открылась, девушка впорхнула в уютную маленькую комнатку.

– Доброе утро, Крэбли, – весело пропела она. Здесь, в буфетной, дворецкий обычно перетирал хозяйский столовый фарфор и хрусталь и отдавал приказания прислуге.

Он поспешно вскочил на ноги:

– Мисс Элла?

Она протянула ему обе руки, в одной из которых была сумочка, а в другой – рубиновая безделушка.

– Это передали для меня совсем недавно.

– Именно так, мисс.

– А записка была?

– Нет, мисс.

– И вы не знаете, кто послал подарок?

– Нет, мисс.

«Да, мисс. Нет, мисс». Элла подавила закипавшее в ней раздражение – Крэбли вечно выводил ее из себя своей манерой отвечать на вопросы. Ей не удалось подсмотреть, кто принес подарок, – она едва расслышала свое имя, пока посыльный обменивался фразами с дворецким. Вообще-то она выглянула с галереи в холл только затем, чтобы посмотреть на этих мерзких Уокингемов.

– Посыльный был в ливрее?

– Можно сказать и так, мисс.

– Ну, так говорите! – Она поджала губы, потом виновато промолвила: – Я подчас бываю резкой с вами, Крэбли. Простите меня. Все это так загадочно. Я думала, вы поможете мне узнать, кто послал подарок. – И это докажет, что ей не почудился тот слабый аромат.

– Странный у него был наряд, – произнес Крэбли, расставив коротенькие ножки и заложив руки за спину. Он нахмурился, припоминая. – Иноземный, я бы сказал.

– Так скажите же, я вас прошу, – мягко промолвила Элла.

– Ну, определенно иноземный. Я сам никогда бы не имел дела с иноземцами. Нельзя им доверять – уж такой народ. Тюрбаны, туники да мешковатые шаровары. Слуге такое носить не пристало.

Элла чуть не расхохоталась вслух – от радости, конечно. Она притворилась, что разглядывает стройные ряды бокалов в застекленных шкафчиках на стене.

– Но письма ведь не было, Крэбли?

– Нет, мисс.

Она зажмурилась и стиснула зубы.

– А слуга сообщил свое имя?

– Нет, мисс.

«Спокойствие».

– Что ж, благодарю вас, Крэбли. Вы мне очень помогли.

Она не ошиблась. Еще раз поднеся сумочку к лицу, она снова уловила слабый аромат. Розы. Запах роз – как в доме у Сейбера. Должно быть, это Биген принес подарок, который, в свою очередь, послал ей Сейбер.

– Я должна идти наверх. – Надо пойти к Сейберу и поблагодарить его за чудесный подарок. Наверное, таким образом он просит забыть былые недоразумения и вновь стать друзьями. От счастья у девушки перехватило дыхание.