– Просто предполагаю, – небрежно промолвила она. – То, как он вел себя в Сибли, наводит на мысль о каком-нибудь зловещем месте. Мне не нравится мое платье.

– Но ведь ты сама его выбирала, разве не так? Элла мысленно поздравила себя с удачной отговоркой.

– Я выбрала его, чтобы польстить вкусам общества. Белый цвет придает моему лицу болезненный вид. Терпеть не могу блеклые, безжизненные цвета. По правде говоря, вообще не люблю носить вечерние платья вне зависимости от цвета. Вот только вернусь домой и ни разу их больше не надену. Может, поедем на Ганновер-сквер"1 Пожалуйста, я прошу.

Но прежде чем мать успела ответить, причем по выражению ее лица было ясно, что ответ будет отрицательный, перед Эллой вдруг возник худощавый шатен.

– Добрый вечер, мисс Россмара, – промолвил он. – Меня зовут Помрой Уокингем. Я друг вашего батюшки.

Элла прямо посмотрела в светло-серые, пустые глаза говорившего.

– Может, виконт упоминал наши имена? Мой отец – лорд Уокингем.

Элла услышала, как мать ахнула, потом сказала:

– Добрый вечер, мистер Уокингем. Как мило, что вы подошли к нам. А теперь прошу нас извинить, мы с Эллой…

– Лорд Хансиньор позволил мне поговорить с вами, Элла, – продолжал он со льстивой фамильярностью, от которой все внутри нее переворачивалось от отвращения. – Он сказал, что вы с удовольствием прогуляетесь со мной по саду. Насколько мне известно, парк здесь прелестный.

Полная дама вынырнула из пестрой толпы и тронула Помроя Уокингема за локоть. На ней были лиловое атласное платье и тюрбан, который был ей не совсем впору. Она обнимала за талию полногрудую пышную девицу с ярко-рыжими волосами.

Помрой бросил на даму безразличный взгляд.

– Мадам? – холодно промолвил он. Его леденящий душу взгляд остановился на девице. Сначала он взглянул в ярко-голубые, словно китайский фарфор, глаза, потом перевел взгляд на полные губы, затем – на пышную грудь, едва прикрытую тканью. Элла отметила про себя, что его внимание привлекли холмики белоснежной плоти с голубыми прожилками, обтянутые землянично-розовым газом.

– Мистер Уокингем, меня зовут миссис Эйбл. Жена преподобного Эйбла. Вашего отца и моего мужа судьба сводила много раз – вы об этом, вероятно, знаете. В церкви мы вас ни разу не видели, но ваш род имеет древнюю историю, и он связан с Сент-Сесиль. Я думаю, Октавий представил нашу маленькую Пришес в приходском доме в последний раз, когда вы навещали Ланкашир. Как жаль, что меня тогда не было дома.

Помрой беззастенчиво вперился взглядом в грудь рыжеволосой девицы.

– Я тоже сожалею об этом. – Наконец он вновь обратил внимание на миссис Эйбл. – Передайте мой поклон вашему супругу, – добавил он, продолжая стоять между миссис Эйбл и Эллой. – Итак, мисс Россмара, мы отправляемся на прогулку по саду.

– На улице прохладно, – вмешалась леди Джастина. – Не думаю, что нам с Эллой понравится эта прогулка.

– Элла накинет мой плащ, – возразил Помрой, почти не разжимая тонких губ. – Лорд Хансиньор убеждал меня, что это отличный выход из положения.

Тень тревоги пробежала по лицу матери.

– Уж не полагаете ли вы, что пойдете гулять вдвоем.

– Ну-ну, не волнуйтесь, – тихо промолвил Помрой. – Мы же не собираемся делать ничего дурного, вы меня понимаете, миледи?

Но от рыжеволосой дочки миссис Эйбл не так-то легко было отделаться.

– Меня зовут Пришес, – сказала она, обращаясь к Элле. – Моя матушка говорит, что для нас это первый сезон. Я никого здесь не знаю – вот разве что Пома. Ведь правда, Пом? – Она просунула руку ему под локоть и слегка ткнула в бок.

– Неужели? – обронил он в ответ. Жилка нервно подергивалась в уголке его глаза.

– Ну конечно, и ты это знаешь, – сказала Пришес. Голос у нее был детский, что никак не соответствовало ее пышным формам. – Дурачок, ты же прекрасно помнишь наш разговор – я говорила, что в Лондоне мне очень одиноко. Ну, разве что за исключением тех минут, когда я с тобой.

На виске у Помроя пульсировала вена.

– Вас, быть может, ищет ваша матушка, Пришес?

– Я здесь, мистер Уокингем, – зачирикала сзади него миссис Эйбл. – Не тревожьтесь, я знаю, когда моя девочка с вами, с ней ничего не случится.

Элла чуть не расхохоталась – так весело ей не было за весь вечер.

– Очень рада была с вами познакомиться, Пришес, – промолвила она, улыбаясь рыжеволосой девице. Не упрекать же ее за отсутствие вкуса в одежде или детский голосок. – Мистер Уокингем желает прогуляться по саду. Составьте ему компанию, прошу вас.

– О, с удовольствием, непременно! – с жаром согласилась Пришес. – Пойдем, Пом. Ты покажешь мне кустарниковую аллею, – добавила она с глупым хихиканьем.

В этот момент знакомое лицо мелькнуло в толпе. – Девлин! – воскликнула Элла. – Мама, это же Девлин Норт! Ты помнишь, у него поместье в Нортклиффе. – Шотландские владения Девлина граничили с землями Керколди-Касл.

– Как же я могу забыть, – сдержанно ответила леди Джастина. – Хотя и прошло уже много лет, я все помню.

Девлин заметил Эллу и улыбнулся. Раскланиваясь и бормоча приветствия тем, мимо кого он протискивался в толпе, Девлин приблизился к Элле и ее матери.

– Девлин, – радостно промолвила Элла. – Я и не знала, что вы в Лондоне. – Она чувствовала, что Помрой все еще здесь, но не удостоила его даже взглядом.

– Я часто бываю в Лондоне, моя дорогая, – ответил Девлин. Он взял руку Джастины и, склонившись, слегка прикоснулся к ней губами. – Счастлив вновь увидеться с вами, миледи, – сказал он ей.

Она глубоко вздохнула и промолвила:

– Как поживаете, мистер Норт?

– Ну мама, прошу тебя, зови его Девлин. Джастина выдавила из себя улыбку.

– Ну хорошо, Девлин. Мы так давно не виделись. Да, это было давно. Родители тогда еще ошибочно думали, что Девлин пытается ухаживать за Эллой, а она была в то время совсем юной. На самом-то деле Девлин принес ей весть о состоянии здоровья Сейбера, который был серьезно ранен в Индии.

– Счастлива была познакомиться с вами, Элла, – прочирикала Пришес Эйбл. – Мы с Помом пойдем прогуляемся. Не так ли, Пом?

Элла одарила Пришес любезной улыбкой.

– Пусть он одолжит вам свой плащ. В саду прохладно.

– О, несомненно. Ты ведь дашь мне свой плащ, Пом? – подхватила Пришес, дергая его за руку. – Пойдем же, мама.

Помрой весь дрожал от еле сдерживаемой ярости, и тем не менее странное трио неуклонно следовало в направлении французских дверей, выходящих на террасу. Элла проводила их глазами, и от нее не укрылось, что миссис Эйбл не последовала за своей дочерью и Помроем.

– Какое потрясающее сборище, – заметил Девлин, обозревая блистательное собрание.

Джастина устало переступила с ноги на ногу.

– О да, – коротко согласилась она. Когда ей приходилось долго стоять на одном месте, ушиб, полученный в детстве и сделавший ее хромой, причинял боль.

– Вы прелестно выглядите, Элла.

– Благодарю вас.

– Вам, миледи, очень идет маковый цвет, – сказал Девлин Джастине.

– Благодарю.

«Вы говорили с Сейбером?»

– Давно вы в Лондоне, Девлин? – Если бы только можно было поговорить с ним наедине! Может, он что-нибудь знает… К примеру, как найти Сейбера и заставить того объясниться.

– Я в течение нескольких лет часто наезжаю в Лондон. Что поделать, дела.

– Понимаю.

– Скажите, Арран и Грейс не собираются в Лондон, чтобы помочь вам завоевать высший свет? – спросил он, имея в виду брата Струана и его супругу.

– Они приедут на бал, который папа с мамой дают в конце сезона, – ответила Элла, стараясь выглядеть радостной и оживленной. – И Кэлум… я имела в виду, герцог Фрэнкхот, и Пиппа тоже собираются устроить бал в мою честь.

Девлин пристально разглядывал ее.

– Итак, вся семья собирается вместе?

– Мой брат Макс, вероятно, не сможет приехать. Он сейчас в Итоне. Но мамина бабушка должна вот-вот прибыть в Лондон.

Девлин ухмыльнулся.

– Знаменитая вдовствующая герцогиня Фрэнкхот. У меня уже заранее поджилки трясутся.

Элла вскинула подбородок.

– Прабабушка Фрэнкхот мой лучший друг. Мы прекрасно ладим друг с другом.

– Ой! – Девлин сделал вид, что защищается от невидимых ударов. – Простите меня. Я ничуть не хотел обидеть вашу почтенную родственницу.

Она шутливо стукнула его кулачком.

– Вы смеетесь надо мной, сэр.

Мать нервно теребила складки своей юбки.

– Я думаю, надо отыскать твоего отца, – промолвила она. – Маркиз Кэстербридж намеревался обсудить с ним какие-то дела, но я уверена, Струан нас уже ищет.

– Он ищет тебя, а не меня, – резко возразила Элла. – Почему бы тебе не пойти и не избавить его от утомительного разговора. А я останусь с Девлином, с ним я в безопасности, не так ли? – Она встретилась невинным доверчивым взглядом с его глазами. Глаза у него тоже были зеленые, но не такие темные и завораживающие, как у Сейбера.

Мать укоризненно вздохнула и продолжала, обращаясь исключительно к Девлину:

– С этого момента, сэр, я вверяю вам свою Эллу. Вы ей нравитесь. И она очень скучала до вашего прихода. Раз ваше общество ей приятно, вы оказываете нам всем неоценимую услугу. Но будьте осторожны. Один неверный шаг, и вам придется иметь дело с мужчинами семейства Россмара – и мой брат, герцог, присоединится к ним. Как бы то ни было, у меня по отношению к вам необъяснимо теплые чувства. Но ведь никогда не можешь быть полностью уверенным в ком-то. Так докажите мне, что я не ошиблась в вас, будьте любезны.

Как только мать ушла, краска залила щеки Эллы.

– Простите, – сказала она Девлину. – Мои родители всегда так беспокоятся за меня.

– Да, – промолвил он. Тон его изменился, стал почти сердитым. – Меня мучает жажда. Позвольте я вас отведу к столам с прохладительными напитками.

Элла напряженно смотрела ему в глаза, пытаясь найти разгадку такой перемены в настроении, но так ничего и не заметила, кроме странного отсутствия каких-либо эмоций на его лице.

– Благодарю вас, – ответила она, слегка нахмурившись. – Это было бы чудесно.

Он предложил ей руку, и девушка чинно последовала за ним. От нее не укрылись завистливые взгляды матрон и их незамужних дочек, пока она проходила мимо них под руку с Девлином.

– Поймала кавалера, – слышала она злобный шепот. – А сама-то черна, как цыганка.

Элла надменно вскинула голову, но ускорила шаг.

– Не спеши, малышка, – мягко промолвил Девлин. – Они просто ревнуют. Ты здесь самая хорошенькая, и за это тебя ненавидят.

– Я никто, – возразила Элла и остановилась. Он взглянул на нее сверху вниз и пробормотал:

– Вот здесь ты ошибаешься. Ты очень даже «кто». Как бы я хотел… – Он на мгновение сжал губы. – Надо найти место, где нам не помешают.

Она судорожно втянула в себя воздух.

– Мне надо кое-что передать тебе от твоего друга. Проводив ее в банкетный зал, где столы ломились от множества деликатесов, приятных глазу и языку, Девлин направился вместе с Эллой в коридор, ведущий к двери у подножия огромной мраморной лестницы.

Войдя в комнату, он приложил палец к губам и прикрыл за собой дверь.

– Читай, – сказал он, протягивая ей сложенный конвертиком лист бумаги. – Быстрее. У нас нет времени.

Элла медленно развернула листок.

– Скорее, – приказал Девлин. – Если тебя хватятся, нам обоим несдобровать.

Элла расправила листок внезапно похолодевшими пальцами и поднесла его к свече в настенном канделябре.

– «Элла, – прочла она, – твоя настойчивость мучит меня. Если ты, наконец поняла, что то, о чем мы оба мечтаем, невозможно, забудь об этом письме. Но если ты до сих пор сомневаешься, приходи сейчас ко мне. Девлин тебе поможет меня найти. Сейбер».

Она ухватилась за рукав Девлина.

– Элла? – Он тревожно склонился к ней. – Ты нездорова?

– Нет, – ответила она, когда к ней вернулся дар речи. – Я потрясена, но со мной все в порядке. Где он? У него дом на Берлингтон-Гарденз.

– Он здесь.

Элла огляделась вокруг.

– Нет, в этой комнате его нет. Но он здесь, в доме. Он ждет тебя в комнате наверху. Очевидно, ты умоляла его о встрече, и он исполнил твою просьбу.

– Отведи же меня к нему.

Девлин сделал движение, словно хотел прикоснуться к ее волосам, но тут же опустил руку.

– Ты уверена, что хочешь его видеть?

– Да! – твердо промолвила она. – Да, да! Я ничего так в жизни не желаю, как увидеть Сейбера.

Он холодно поклонился ей, а когда выпрямился, выражение его лица снова было непроницаемым.

– Тогда не будем больше медлить. Я проведу тебя наверх по лестнице для слуг – остается только молить Бога, чтобы мы никого не встретили по дороге. Я надеюсь, все заняты сейчас гостями Иглтонов.

Элле было все равно, кто их увидит. Она последовала за Девлином мимо тяжелых зеленых портьер, скрывающих вход на лестницу, такую узкую, что ее юбки с шуршанием касались стен.