Вернулась Барбара. На ее щеках яркими пятнами горел румянец возмущения.

— Руководство банка изменило условия выдачи кредита, — сообщила она. — Они не отказали Куинн, лишь увеличили первоначальный взнос до двадцати процентов. У Куинн нет таких денег.

— Отчего так получилось?

Барбара наклонилась ближе.

— Мне запрещено говорить об этом, но и они не имели права так поступать. Начальник Куинн прислал письмо, где утверждал, будто она ведет себя «непредсказуемо».

— Билл.

— Нет, ее начальник, Роберт Глоум. Я сама читала письмо.

— Билл уговорил его сделать это. — Ник чувствовал, как улетучиваются остатки его симпатии к Биллу. — Каков же первоначальный взнос?

— Четырнадцать тысяч. Но Куинн уже уплатила семь.

— Мне нужно перевести кое-какие средства.

— В счет кредита Куинн? — Барбара с сожалением покачала головой. — Это невозможно. Кредит выписан на ее имя, и…

— Хочешь, чтобы они победили?

Барбара прикусила губу.

— Куинн не заслуживает подобного отношения, — сказал Ник.

Барбара, подумав, кивнула:

— Ты прав. Откуда перевести деньги?

— В моем сейфе лежит несколько сертификатов. Посторонним незачем об этом знать, верно?

— Это очень любезно с твоей стороны. — Барбара одобрительно улыбнулась Нику типичной улыбкой банковского работника, холодной и отстраненной.

— Нельзя бросать друзей в беде, — пояснил Ник.

— Правильно. — Она впервые посмотрела на Ника с искренней теплотой. — Ты настоящий друг.

— Ага, — безрадостно отозвался Ник.

Лицо Барбары расплылось в улыбке.


Дарла разделила увлажненные волосы Куинн на пряди, продолжая думать о ней, о Нике, о Максе и о переменах. В случае Куинн одна перемена произойдет уже в самом ближайшем будущем: люди наконец-то увидят ее восхитительные скулы. И возможно, Ник наконец заметит ее, что тоже неплохо. Возможно.

Дарла перевела взгляд с волос Куинн на свой французский боб, куда более плотный и аккуратный, чем узел волос Барбары, который казался пышнее и сексуальнее.

Черт побери!

«Со старших классов», — сказала Куинн. Именно тогда Дарла начала отращивать волосы — с той поры, когда училась в выпускном классе и заметила, как Макс таращит глаза на одну из младших предводительниц команды болельщиц. «Мне нравятся длинные волосы», — сказал он тогда, и Дарла, вместо того чтобы ответить: «А мне нет, и если ты еще раз посмотришь на эту девку, тебе несдобровать», — перестала стричь свои волосы.

— Дарла! — сказала Куинн.

— Да. Это хорошая мысль.

Она сделала Куинн короткую стрижку с косым пробором, скрадывавшим округлость ее лица. Дарлу изумляло, как меняется Куинн с каждым взмахом ножниц. После того как она в последний раз провела по волосам расческой, Куинн стала выглядеть старше, но и привлекательнее. Броской, стремительной. Соблазнительной. Подумать только, ведь многие считают, будто длинные волосы придают женщине сексуальности.

— Ну, что скажешь?

Куинн кивнула. Ее лицо помрачнело, но сохраняло непреклонное выражение.

— Очень непривычно, но мне нравится. Привыкнув, я, пожалуй, полюблю свою новую прическу. — Она помотала головой из стороны в сторону. — Обычно при этом движении мои волосы рассыпались по плечам.

— Те времена закончились. Хочешь, я высушу тебя феном?

В эту секунду в салоне появилась Нелл, опоздавшая на полчаса.

— Я не опоздала, а? — спросила она, и Куинн поднялась из кресла, смахивая с плеч медные пряди.

— Ничуть, Нелл, — солгала Дарла. — Садись. Я сейчас вернусь. — Она вместе с Куинн подошла к кассе и сказала: — Эта работа за мой счет. Позвоню тебе позже, — и, когда Куинн ушла, отправилась в комнату отдыха искать Дебби.

— Мой двенадцатичасовой клиент уже пришел? — холодно осведомилась Дебби.

— Нет. Можешь подстричь мне волосы?

Дебби застыла в недоумении:

— Тебе?

— Да. Я хочу короткую стрижку. Прическу «каре».

При этом известии холодок Дебби бесследно улетучился.

— Макс убьет тебя, как только ты попадешься ему на глаза.

— Это мои волосы, а не Макса, — отозвалась Дарла и отправилась к Нелл, прежде чем Дебби успела сказать ей, что именно Максу предстоит на них смотреть.

Это его личные трудности.


Куинн сидела в машине у авторемонтной мастерской, привыкая к своей новой прическе. Она так и эдак поворачивала голову перед зеркальцем, укрепленным на противосолнечном козырьке, но все, что могла сказать о своих волосах, выражалось одним словом — «короткие».

Бог с ними. У нее отличная стрижка, Дарла не делает плохих, а значит, все будет хорошо. Куинн подняла козырек, глубоко вздохнула и отправилась в мастерскую искать Ника.

Ник был поглощен беседой с Максом. Оба хмурились, и Куинн показалось, что они говорят не о машинах. Она захлопнула за собой дверь, и братья повернулись к ней. От удивления их лица разгладились, но Ник тут же вновь нахмурился.

— Что ты сделала со своими волосами? — спросил он. — С ума сошла?

— Нет. И не смей говорить со мной таким тоном. Я уже выросла. Мне тридцать пять лет.

— Твое вчерашнее поведение — признак зрелости, — съязвил Ник.

— Вчерашнее поведение? — удивился Макс.

— Вчера твой брат начал меня тискать, а потом заявил, что я не в его вкусе.

— Ничего об этом не знаю и знать не хочу. — Макс ушел в контору и закрыл за собой дверь.

— Замечательно, — проворчал Ник.

— Послушай, после того как ты в прошлый раз поступил со мной так, я держалась любезно. Но ты исчерпал запасы моего терпения. Что ты со мной делаешь, черт тебя подери?

Ник напрягся еще сильнее, сердито глядя на нее.

— Понятия не имею. Знаю лишь, что больше это не повторится.

— Почему бы и нет? — Куинн подошла к Нику, готовая и закатить ему оплеуху, и броситься на шею — в зависимости от того, какой оборот примет беседа. — Я целиком «за» или буду «за», после того как избавлюсь от желания увидеть тебя мертвым.

— Ты очень нужна мне, — сказал Ник, и гнев Куинн испарился.

— Ох… — Она сглотнула.

— Я не хочу, чтобы ты стала моей очередной… — Ник замялся.

— Подружкой? — В душе Куинн вновь начала подниматься ярость.

— Я не люблю привязываться к людям. Не люблю взваливать на себя ответственность. Мне хочется жить так, как я живу. Я хочу, чтобы ты была рядом, оставаясь моим другом, ведь только так мы можем надолго сохранить добрые отношения. — Было видно, что этот план не доставлял Нику особой радости, но он продолжал упрямиться. — Нам с тобой нельзя заниматься любовью, нас связывает нечто другое. И я не собираюсь ничего менять.

— Зачем же ты поцеловал меня?

— Я свалял дурака, — ответил Ник, и Куинн почувствовала себя побежденной.

В сущности, что ей остается делать? Силой затащить его в постель? Она вовсе не была уверена, что готова совершить нечто подобное. Куинн сделала все, что могла. По крайней мере поставила Ника перед выбором. Ее решимость разбилась о стену благих, разумных намерений.

— Ладно. Так и быть. — Куинн отступила на шаг.

На лице Ника появилась несчастная мина.

— Я не хочу причинять тебе боль. И никогда не хотел. Мне очень жаль, Куинн.

— Все в порядке. Я не из ранимых натур. У меня стойкий, твердый характер. На меня можно положиться.

— Куинн…

— Тебе незачем связываться со мной, — беззаботно продолжала она. — Я способна позаботиться о себе.

— Не говори так.

— Я готова и дальше встречаться с тобой. — Куинн наткнулась спиной на дверь и пошарила по ней рукой в поисках ручки. — У нас все будет в порядке.

— Куинн…

Она встретилась с ним взглядом, и желание помочь ему тут же исчезло.

— Ты меня не забудешь. — Куинн вздернула подбородок. — Уж не знаю, что ты замыслил, но и сейчас меня хочешь. Только не думай, что я буду сидеть сложа руки и ждать, когда иссякнет твоя тяга к одиночеству. Я сделала первый шаг к новой жизни, обрезав волосы, а вторым шагом будут перемены в моем отношении к сексу. Очень жаль, что ты не хочешь присоединиться ко мне.

Она распахнула дверь, выскочила наружу, села в машину и сразу завела мотор на тот случай, если Ник вздумает выйти следом, чего, конечно же, вряд ли можно было ожидать.

— Отлично сработано, — похвалила себя Куинн. Придется изменить отношение к сексу, уж коли она пригрозила этим Нику. Вдобавок она лишилась своих волос. А еще к ней переехал отец и чистит зубы щеткой Ника. — Ну и ладно, — сказала она и отправилась в школу.


Макс высунул голову из конторы.

— Куинн ушла?

— Да. — Ник смотрел на «хонду» Эли Штрауса. — Ушла навсегда.

Макс кивнул, по-прежнему не выходя из конторы.

— Это хорошо или плохо?

— Замечательно, — отрезал Ник.

— Вот и славно. — Макс покачал головой. — Зачем она обрезала волосы?

— Понятия не имею, — солгал Ник.

— Терпеть не могу, когда у женщин короткие волосы. Это лишает их женственности.

— Ага. — Ник был готов убить Макса, если тот сейчас же не заткнется и не оставит его в покое.

— Значит, ты положил глаз на Куинн?

Ник рывком повернулся и бросил на брата свирепый взгляд.

— Я посижу в конторе. — Макс скрылся за дверью.

В течение следующего часа Ник трудился над «хондой», едва замечая, что делает. Его занимала только Куинн. Ник кипел от негодования. Что она вообразила? Подумаешь, большое дело — пара поцелуев. Он вспомнил о соблазнительной тяжести ее груди в своей ладони, но тут же вновь рассердился. Что она себе позволяет? Потом Ник вспомнил, что они вчера себе позволили, а также о том, чего не успели. Он представил себе, как раздвигается под его пальцами мягкая фланель ее рубашки, как Куинн мечется под ним… Ник ухватился руками за борт «хонды» и подумал: «Какой же я лицемер! А реакция Куинн вполне оправданна».

А что, если бы они не остановились и он сорвал бы с нее эту рубашку, джинсы и они занялись любовью…

Тогда ему не хватило бы духу расстаться с ней. Ник не мыслил себя без Куинн. Без нее его жизнь была бы пуста. Она принадлежала к числу людей, которых он любил, к таким, как Макс, Дарла и их ребятишки. Куинн осталась с ним.

С другой стороны, невозможно и помыслить о том, что она навсегда займет место в его постели. Ник любил жить один. А если бы он переспал с Куинн, она захотела бы переехать к нему или потребовала бы, чтобы он перебрался к ней. Тогда Ник уже не мог бы оставаться один, а Куинн наверняка захотелось бы установить более тесные отношения. Какой кошмар! У него прекрасная жизнь, отличная квартира, он все сделал правильно. Ник не из тех, кто взваливает на себя чужие заботы. Он всегда хотел делать то, что хотел и когда хотел, — спать с кем захочется и просыпаться один…

При этой мысли Ник выпрямился. Он не спал с женщинами с тех пор, как расстался с Лиз. Это случилось на Рождество. Он остался один, Куинн тоже осталась одна, и оба потеряли голову. Как только они начнут встречаться с кем-нибудь, спать с кем-нибудь, но не друг с другом, это затруднение будет разрешено.

Беда лишь в том, что Ник не хотел никого, кроме Куинн, но если она приведет в исполнение свою глупую угрозу завести себе парня…

Вновь хлопнула задняя дверь мастерской, и Ник повернулся с такой поспешностью, что ушиб плечо о капот «хонды». Однако это была не Куинн, а Дарла с короткой прической. Как у Куинн, только еще короче.

— Господи Иисусе! — воскликнул Ник. — Вы что, подруги, вступили в секту? С Максом случится удар.

— Черт с ним, с Максом, — сказала Дарла, и Ник вновь сунул голову под капот. Часть жизни, выходившая за рамки ремонта машин, казалась ему чересчур эмоциональной.


— Что ты сделала со своими волосами? — ужаснулся Макс.

— Обрезала их. — Дарла закрыла за собой дверь конторы. — Мне захотелось что-нибудь изменить, и вот…

— Ну а мне этого не хочется. — Макс, скрестив руки на груди, свирепо смотрел на жену. — Глазам своим не верю. Что с тобой происходит?

— Ничего особенного. — Дарла едва сдерживала гнев. — Мне показалось, что мы закоснели, что мы давно не меняемся…

— А я и не хочу меняться. — Макс кипел от возмущения. — Я немало потратился, чтобы добиться нынешнего положения…

— Я тоже не сидела сложа руки, — напомнила Дарла.

— …и теперь мы ведем жизнь, к которой всегда стремились…

— К которой ты стремился.

— …и ты хочешь все испортить? — Макс сердито отвернулся. — Ты готова разрушить налаженную жизнь только ради разнообразия?

— Мне не нравится такая жизнь, — сказала Дарла, и Максу пришлось посмотреть на нее. — Долгие годы одно и то же. Мы должны продолжать расти, иначе…

— Хочешь сказать, я недостаточно хорош для тебя?

— Нет. — Дарла покачала головой. Ее сердце забилось чаще. — Нет, для меня ты — лучший мужчина на свете и всегда им был. Я люблю тебя.

— Так почему же… К чему все эти эротические штучки?

Дарла похолодела.