— Я весь день прятался в клубе «Уайтс», потом отправил оттуда записку с посыльным о том, что, к сожалению, не смогу сопровождать их. С тетушками куда приятнее иметь дело во время их отсутствия. — Он улыбнулся. — Я попросил лорда Уинтропа, старого приятеля Луизы, заменить меня. Он рад воспользоваться моей ложей, а Луиза в восторге от того, что сможет обсудить спектакль с интеллектуалом, который в этом хорошо разбирается.

— Да, я понимаю, что это придется ей по вкусу.

Джейн чувствовала себя бесконечно смущенной и сбитой с толку. То, что они совершили прошлой ночью, было таким… значительным. И таким странным. Может, ей это только приснилось? Нет, это вовсе не плод ее воображения — и к тому же то самое местечко между ног все еще немного болело. К тому, что Эдмунд бросил на кровать, она присмотрелась до того, как взглянуть на него самого.

— Что это такое? — спросила она, приподняв рукой край ткани — что-то вроде рукава, как ей показалось.

— То, что нынче вечером изменит твой облик и не к лучшему. Я одолжил это у одного приятеля, который иногда там бывает. — Эдмунд поднял материю и встряхнул ее. То был бесформенный балахон, такой же, как у мужчины и женщины на рисунке Кларенса. — Иди сюда, позволь мне помочь надеть это на тебя.

Он придерживал одеяние, пока Джейн просовывала руки в рукава, потом накинул ей на голову капюшон. Балахон спустился к ногам Джейн, окутав ее полностью.

— По крайней мере теперь никто не заметит, что я не в вечернем туалете. Мне стоило немало труда убедить Лили, чтоб она не помогала мне надевать ночную сорочку. — По какой-то совершенно глупой причине Джейн вдруг покраснела и почувствовала это. Эдмунд видел ее в ночной рубашке — видел и совсем голой. И, сказать по правде, она питала надежду, что он поможет ей раздеться нынче ночью.

Румянец разгорелся еще ярче, она была в этом уверена. К счастью, лицо Эдмунда в это время было накрыто тканью — он как раз натягивал балахон на себя и не мог заметить ее смущение.

— Я побаивался, что твое одеяние окажется чересчур длинным, — сказал он, облачившись и расправив свой костюм. — Ты уверена, что сможешь ходить, не спотыкаясь?

— Все в порядке. Если придется поспешить, я смогу приподнять подол спереди.

— Хорошо. Я надеюсь, что торопиться тебе не придется, но на всякий случай лучше предусмотреть разные возможности. — Он взял ее руки в свои и поймал глазами ее взгляд. — Джейн, я надеюсь, ты понимаешь, что должна быть очень осторожной?

Он сделал паузу, явно ожидая ответа. За кого он ее принимает? Она не малое дитятко.

— Да, конечно. Я буду очень осторожной.

Он сжал ее руки.

— Так и следует. Это не игра и не какие-нибудь шуточки. Дело очень опасное. Если бы я мог справиться сам, я бы так и сделал, но, к сожалению, мне нужна твоя помощь.

Джейн не без усилия удержалась от улыбки.

— Конечно, нужна, я понимаю.

Эдмунд произнес чуть ли не со скрипом зубовным:

— Да, черт побери!

Он отпустил Джейн и взял со стола две черные маски. Одну из них он вручил Джейн.

— Ты должна надеть ее, как только мы переступим порог дома Гриффина. И надвинь капюшон так, чтобы на твое лицо падала тень. Я не хочу, чтобы тебя кто-то узнал.

— Да, понятно.

Видимо, вечер им предстоит довольно долгий, если Эдмунд настроен так строго и предусмотрительно. Джейн вышла следом за ним из своей комнаты, они миновали коридор и спустились по черной лестнице. На улице их ожидал Джем в закрытом, незнакомом Джейн, видимо, наемном экипаже.

— А почему нам не воспользоваться одним из ваших собственных средств передвижения? — спросила она, устроившись на одном из весьма твердых сидений наемной кареты. Сиденья вроде были чистыми, хотя при слабом освещении определить это в точности было трудно. Но неприятного запаха, во всяком случае, не было.

Эдмунд сел рядом с ней, поместив саквояж с одеждой у себя на коленях, и постучал по крыше, давая Джему сигнал трогаться в путь. Карета покатила по улице.

— Потому что на двери каждого из моих экипажей изображен мой герб, и последнее, чего бы мне хотелось, — это известить публику о моем присутствии на этом отвратительном сборище.

Это имело смысл. Секретность в этот вечер была на первом месте. Джейн ожидала, что Эдмунд откроет саквояж, однако вместо этого он наклонился и зажег фонарь, после чего задернул занавески на окнах кареты.

Джейн до сих пор не приходилось ездить наедине с мужчиной в закрытой карете. Она вдыхала его запах — мыла для бритья, одеколона и… его собственный, такой интимный.

О чем она думала? Ее с Эдмундом связывала гораздо большая близость, чем совместная поездка в карете. Они делили постель и, Боже милостивый, соединились телесно. Джейн опустила глаза и посмотрела на собственные перчатки. Она вовсе не собиралась провести вечер, краснея при этих воспоминаниях.

Она попыталась усесться немного прямее. Надо подумать о чем-то, не имеющем отношения к телам и постелям. Посмотрела на Эдмунда и спросила:

— Что у тебя в саквояже?

— Тебе это вряд ли понравится.

Он раскрыл саквояж, сунул в него руку и достал… пару наручников.

Джейн отшатнулась от него и попыталась отодвинуться как можно дальше, но в тесной карете расстояния невелики.

— Для чего они?

— Для вечеринки, на которую мы едем. Дай мне твою правую руку.

Джейн спрятала руки за спину.

— Нет!

— Ты должна согласиться. Я не шутил прошлой ночью, когда говорил, что буду к тебе прикован. Только так я могу быть уверен, что нас не сумеют разлучить.

— Но не покажется ли это странным?

— К сожалению, нет.

Джейн смотрела на эти наручники с таким страхом, словно они были парой живых змей.

— А что, если мне понадобится зайти в дамскую туалетную комнату?

Он с трудом удержался от смеха и сказал:

— Я закрою глаза.

Не стоит сейчас объяснять Джейн, что на этом сборище дамская комната — самое благопристойное место.

Джейн передернуло.

— Это неприлично… и неприятно.

Быть может, ему стоило нанять на этот вечер какую-нибудь актрису или шлюху. Таким образом он уберег бы от тяжелых потрясений тонкую чувствительность Джейн, однако подобные особы не славились ни умом, ни тактом, ни необходимой в таких обстоятельствах находчивостью. Подумывал он и о том, не пробраться ли ему в одиночку в дом Гриффина через вход для слуг или даже через окно. Однако дом лорда Гриффина с тех пор, как начались эти маскарады, охранялся ничуть не хуже Моттон-Хауса. Даже мышь не пробралась бы незаметно на скандальную вечеринку.

Если бы в распоряжении Моттона был хоть какой-то намек, где можно найти… однако ничего подобного у него не было. Существовала только надежда, что они обнаружат Пана в одной из жилых комнат или в одной из комнат для гостей; если они с Джейн начнут поиски в спальнях, то Джейн потом может никогда не оправиться от потрясения.

— Ладно. — Джейн протянула руку. — Если и в самом деле нет иного выбора…

— Боюсь, что нет. Ты же не хочешь, чтобы сегодня ночью тебя подловили где-нибудь, воспользовавшись тем, что ты одна, без спутника. — Эдмунд надел браслет наручника ей на запястье. — Браслеты подложены толстым слоем материи, они не натрут кожу и не причинят боль. — Он застегнул наручник. — Ну, как ощущение?

Джейн приподняла руку и сказала:

— Наручник довольно тяжелый, но в остальном вроде бы все терпимо.

— Хорошо. И к тому же я обратил внимание на то, что рука у тебя тонкая и в случае необходимости ты довольно легко ее высвободишь.

Что ж, Джейн восприняла это как некоторое утешение. Эдмунд тем временем замкнул второй наручник на своем запястье.

— Ты, мне помнится, говорил, что я не должна отходить от тебя ни на шаг. — Джейн все еще не опускала руку и поворачивала ее перед собой то так, то эдак, разглядывая наручник. — Зачем же мне тогда высвобождаться?

— Это на тот случай, если со мной произойдет что-нибудь неладное. Даже мысль о том бремени, которое при этом может обрушиться на тебя, ненавистна мне.

Джейн посмотрела на его лицо и испугалась. Хм-м, Эдмунду, пожалуй, стоило бы поосторожнее выбирать слова.

— Скажи, Эдмунд, ты все еще стараешься запугать меня? Ведь я уже обещала, что буду держаться рядом с тобой, а ты… — Тут она опять подняла руку, демонстрируя наручник. — Ты обрел уверенность, что так оно и будет.

— Я просто считаю, что самое разумное — хорошо подготовиться ко всему, что может произойти.

Наручник раздражал Эдмунда — он терпеть не мог чувство ограниченности в движениях. Он надел наручник на левую руку, чтобы свободно действовать правой, и тем не менее эта свобода все равно была ограниченной: он не мог бы успешно бороться с возможным противником, когда к нему прикована Джейн. У него, разумеется, был при себе ключ, но не мог же он просить нападающего подождать, пока он освободится.

— Я понимаю, — кивнула Джейн. — Но скажи мне, у тебя, то есть у нас, имеется план? — Она тряхнула рукой, и наручник отозвался на ее движение металлическим звоном. — Может, дело обойдется проще, если я буду изображать привидение?

Эдмунд подумал, что неплохо бы хорошенько потискать ее, — после того как они отделаются от этой чертовой вечеринки у Гриффина и он снова уложит Джейн к себе в постель.

— Нет, плана у нас не имеется, по крайней мере сколько-нибудь подробного. Сделаем вид, что мы приехали туда ради развлечения, обойдем все незапертые комнаты, держа ушки на макушке, а глаза широко раскрытыми. Будем надеяться, что наткнемся на Пана.

Джейн с весьма скептическим видом приподняла бровь.

— У тебя нет хотя бы отдаленного представления, где он может его держать?

— Счастлив сообщить, что я не знаком с домом лорда Гриффина.

— А разве мужчины не сплетничают о таких вещах?

— Нет.

Существовало слишком много иных скандальных вещей, о которых стоило бы посплетничать с связи со сборищами у лорда Гриффина.

— Ясно, — произнесла Джейн. — А когда мы, то есть если мы найдем Пана, что мы сделаем? Избавим его от пениса прямо на вечеринке?

— Мы пересечем этот мостик, когда доберемся до него.

Джейн сердито фыркнула и заявила:

— Значит, у тебя нет четкой идеи на этот счет.

— Нет, это неправда. Питаю надежду, что если мы обнаружим статуэтку в безлюдной комнате вскоре после нашего приезда туда, то достанем рисунок и улизнем, но я слишком долго имел дело с подобными историями, чтобы не усвоить, что такие надежды сбываются редко. — Карета замедлила движение — они, видимо, были у цели своей поездки. — Так, теперь я хочу дать тебе вот это — на всякий случай. — Эдмунд достал из кармана отполированный черный цилиндр.

— Что это?

— Складной нож, я его сам изготовил для особых случаев. Смотри, ты нажимаешь вот на эту кнопку… — Он привел слова в действие — и выскочило лезвие.

Джейн почти беззвучно охнула и отшатнулась. Эдмунд усмехнулся, сложил нож и вручил его ей.

— Теперь попробуй сама. Нажимать надо крепко, но не бойся, кнопка не тугая, ты справишься.

Джейн осторожно взяла у него нож.

— Я в жизни не видела ничего подобного.

Эдмунд улыбнулся и сказал:

— Будем считать, что у меня есть особая необходимость именно в таком оружии. Ты можешь нажать на кнопку?

— Да. — Лезвие выскочило снова. — Какой он гладкий и блестящий.

— И очень острый. — Эдмунд сам убрал лезвие. — Вот, положи его в карман балахона. Надеюсь, что тебе не придется им воспользоваться, но пусть он будет у тебя на всякий непредвиденный случай. А теперь позволь мне надеть на тебя маску.

Джейн подала ему маску. Эдмунд проделал необходимую процедуру, проверил, надежно ли закреплена маска, накрыл капюшоном плаща волосы Джейн и, насколько было возможно, верхнюю часть ее лица. Потом он надел маску на себя и накинул на голову капюшон. Когда карета остановилась, Эдмунд открыл дверь и собирался соскочить на землю, но его остановил возглас Джейн.

— Ой! — вскрикнула она. — Поосторожней, ведь я к тебе прикована, ты помнишь об этом?

— Ох, черт! Прости, пожалуйста! — Он присмотрелся к ее запястью. — Тебе не больно? Все в порядке?

— Да, если ты проигнорируешь тот факт, что я чуть не вывихнула руку.

— Ты преувеличиваешь.

— Нисколько.

— Милорд! — донесся до них с облучка голос Джема. — Лошади начинают беспокоиться.

Джем многозначительно кашлянул.

Эдмунд огляделся по сторонам.

— Уезжай скорей, мы привлекаем к себе внимание. Трогай! Джейн, нам надо идти, обопрись на мою руку, тогда я не смогу двигаться слишком быстро и не причиню тебе боль еще раз.

— Ладно.