И сейчас тоже — ночь на дворе, Катя уже спать должна, а он не сдержался, написал… Улыбнулся, когда ответ почти сразу пришел. В принципе, он даже данный себе зарок не нарушил — в пятницу вечером девушку не трогал, дал с подругой наобщаться… но ведь сейчас уже как бы суббота…

Увлекся так, что не сразу услышал, что в замке провернулся мамин ключ…

* * *

Наталья возвращалась со свидания чувствуя себя… школьницей. Шестнадцатилеткой, прямо как сын. Ветер растрепал укладку, щеки розовели так, что хотелось по холодной ложке к каждой приложить, губы разъезжались в улыбку вопреки отсутствию видимых поводов.

И причиной был не бокал шампанского, выпитый еще за ужином, а осознание того, что душа вдруг ожила… Почти десять лет провела в спячке, оплакивая погибшего мужа, а тут…

Они с Валентином провели великолепный вечер вдвоем — уютный ресторан, приятный разговор, легкая прогулка, оглянуться не успели — а уже глухая ночь… Наталья заспешила домой, Валентин пусть и хотел настоять — не отпускать, но решил не форсировать события. Видно было, что она и так делает шаги навстречу, которые даются нелегко, так что ему, сложно подождать? Не сложно. Тем более, понятно, ради чего это ожидание.

Поэтому мужчина довез ее до дому, даже поцелуй сорвать умудрился, в машине, смято так, скомкано, но… она убежала, пряча улыбку и пылающие щеки, а это значило — в ней проснулась такая же девочка, как и в нем — юнец. Пятьдесят скоро, а они…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Андрюш? Ты чего не спишь?

Наталья вздрогнула, когда сын вышел из гостиной, щелкнул включателем, зажигая свет в коридоре. Она-то думала, что парень спит давно, будить не хотела… а завтра оправдываться, когда пришла и почему так поздно, но… Куда там? Сидел в комнате, ждал…

— Тебя сторожу… — окинул мать взглядом серьезным. Прямо как она на него смотрит, когда придет поздно.

— Все хорошо, спать иди, — но Наталья к допросу была не готова, попыталась улизнуть — в щеку сына поцеловала, проскочила мимо в ванную, вот только… Он и к двери в ванную подошел, о косяк уперся, смотрел внимательно, как мать руки моет.

— Как погуляли?

— Хорошо, только за временем не уследили. Но ты не думай, это моя вина… — почему-то очень не хотелось, чтобы Андрей на Валентина зло держал. Не просто не хотелось — страшно было. А вдруг они характерами не сойдутся? Что делать тогда? Сын важнее, конечно же, но…

— А что я думать должен? Ну не уследили, так не уследили…

Андрей же легкомысленно плечами пожал. Поведение мамы было предсказуемым (он-то ее хорошо знал), но не больно логичным.

— Тебе чай заварить или сразу спать пойдешь?

Наталья глянула на него с опаской — видимо, пыталась понять, есть ли подвох, потом кивнула.

— Давай чай выпьем, все равно не спим.

Андрей тут же на кухню отправился, Наталья же макияж смыла — впервые за долгие годы такой яркий, платье сняла, чулки (прости господи, откуда они в комоде взялись — сама не понимала), запрыгнула в домашний костюм, выдохнула спокойно, поняла, что весь вечер старательно живот втягивала и не сутулиться пыталась… Снова воспоминания нахлынули, щеки зарозовели…

Благо, Андрей только торшер над столом включил, поэтому женский румянец остался незамеченным.

Они сначала чаевали в тишине, перебрасываясь парой-тройкой слов о погоде, крепости напитка и свежести печенья, потом Андрей на телефон отвлекся — кто-то написал посреди ночи, нахмурился…

— Катя пишет? Неужели тоже не спит? Вот вы, дети, даете…

— А? — он даже вопрос не услышал, кажется. — Нет. Катя спит уже, у подруги сегодня ночует.

— Ясно. Молодец. Надо все успевать: и друзьям, и парню внимание уделять, и об учебе не забывать. Мы, вообще, не говорили об этом с тобой, кажется, но она мне очень понравилась. Хорошая девочка. Не то что… — Наталья не договорила, но оба прекрасно поняли, о чем речь. И Андрей был с матерью абсолютно согласен.

— Да, она замечательная. Мне очень повезло.

— И ей тоже, — мать потянулась через стол, поймала руку сына, в глаза его заглянула, улыбаясь. Как же он все-таки на отца похож… Словами не передать. Одно лицо. И мимика. И голос. И вообще — на него так радостно и так больно смотреть иногда. И потерять было так страшно… смертельно страшно. — Я тебя очень люблю, Андрюш. Ты ведь знаешь это, правда?

Их мать редко слова любви произносила. Не из жадности, скорее из особого к ним отношения. Не хотелось обесценить, сделать бытовым ничего не значащим признанием. Но в том, что она их любит, дети семьи Веселовых никогда не сомневались. Что Андрей, что Настя эту любовь чувствовали. Когда последнюю рубашку, последний кусочек хлеба, свою жизнь ради них может отдать. Просто потому что они — это они. Ее дети.

— Знаю, и я тебя, — и когда Андрей об этом задумывался, у самого волосы дыбом становились. Каким эгоистом он был, когда собирался с жизнью счеты свести. У него ведь мама была тогда… Мама, которая другого сына не найдет, никому другому эту любовь не подарит уже. — Вы хорошо сходили?

Наталья замялась немного, а потом рассказала — что хорошо, что душевно очень, что Валентин повторить предложил и она согласилась.

— Я рад за тебя, мам, — теперь уже Андрей своими руками ее накрыл, призывая в глаза заглянуть.

— Правда?

— Да. Он хороший человек, по всему видно, и ты не хуже. Вам одиноко только обоим, но теперь-то не пропадете. Я учиться спокойно поеду, а вы тут справитесь.

Наталья улыбнулась, грустно правда… Сложно было смириться с тем, что скоро придется отпустить сына. Он ей казался и уже совсем взрослым, и ребенком практически. Настя позже из гнезда выпорхнула. А этот… Точно отец. Копия. Надо куда-то ехать, кого-то покорять. Вот ведь порода…

— Но на выпускной хоть сходишь? Или нет все же?

Андрей задумался, потом кивнул. В конце концов, он ни Катю не хочет праздника лишать, ни маму. Пусть порадуются, что их шалопай теперь с аттестатом.

— Тогда за костюмом надо съездить.

— Съездим.

— И бутоньерку купить, чтобы вы с Катей хорошо вместе смотрелись.

— Какую бутоньерку, ты чего? — Андрей опешил. Его всегда поражала дальновидность женщин в вопросах, которые по мнению мужчин яйца выеденного не стоят.

— Красивую, Андрюш. Красивую. Напишешь завтра Катеньке, спросишь, покупала ли она платье уже и какого оно цвета. Чтобы мы знали, какую рубашку тебе брать, галстук, бутоньерку…

— Мам! Ты меня не грузи, а то я же и передумать могу! — Андрей глянул на маму скептически, она же только рассмеялась, а еще по волосам его потрепала, не сдержавшись.

— Ты, главное, травм больше не получай, Андрюш. А уж с остальным мы как-то справимся. Как нога, кстати?

Наталья встала, убрала со стола чашки, начала мыть.

— Нормально уже почти. В понедельник в школу пойду, но на выходных еще отлежусь немного.

— Тогда иди отлеживайся. Бегом спать!

Андрей не ослушался, проходя мимо матери, обнял ее за плечи, оставляя на щеке поцелуй. Он тоже был не из сентиментальных, но иногда даже на него накатывало.

— Спасибо тебе, мам, за все. Не сомневайся никогда — ты лучшая из матерей.

Сын ушел, а Наталья так и осталась стоять с мыльной чашкой в руках и улыбкой на губах. Не успела ответить, что сын он тоже — лучший.

* * *

Андрей закрыл дверь в свою комнату, плюхнулся на кровать, открыл Мессенджер.

Филимонова опять. Пишет.

«Андрей, я узнала, что ты заболел — дома сидишь. Все хорошо? Можно я приеду, навещу тебя? Или лучше не надо? Прости, я просто волнуюсь очень. Хочу помочь, загладить вину, как мне это сделать?».

Парень прочел несколько раз сообщение, ухмыльнулся саркастически. Вот ведь мразь… Волнуется она… Раньше надо было волноваться, а сейчас-то что?

И вот теперь, пользуясь тем, что зол. Просто зол. Без каких-либо «только», «но»… Веселов решил ответить:

«Хочешь помочь? Не пиши мне больше. Давай сделаем вид, что тогда у меня все получилось».

Отправил, а потом заблокировал абонента.

На том все. Окончательно.

Глава 15

— Снеж, пап, я побежала! — крикнув из коридора квартиры, Катя набросила на плечо сумку и схватила курточку. Можно было бы уже и без нее, весна радовала теплом, но… Самойлова пока не знала, как пройдет ее день и вечер, ведь Андрей сегодня возвращается в школу после вынужденного больничного. Вдруг гулять пойдут? Было бы неплохо…

— Удачи! — из гостиной ей ответили в унисон… и девочка выскочила на лестничную клетку. Ей не терпелось побыстрее попасть в школу, сесть за парту и ждать, когда появится Андрей…

Соскучилась жутко. И неважно, что только в четверг виделись, когда она после уроков забежала. Это было чертовски давно. Слишком. Невыносимо…

Девушка открыла тяжелую дверь парадного, сощурилась из-за ударившего в лицо солнца, понеслась прочь из родного двора.

Услышала свист, но проигнорировала… Мало ли придурков? Хотя у них таких раньше не водилось вроде бы, но все же…

Потом прозвучало громкое:

— Эй! — которое тоже проигнорировала. Успела даже наушники достать, практически в уши засунула, но все же остановилась в какой-то миг, как вкопанная, обернулась, потому что голос узнала…

— Эй! Я же не могу за тобой бежать-то, Самойлова! Ты чего? — Андрей шел быстро, но видно было, что это не лучший вариант для него сейчас. Улыбался, правую руку за спиной прятал…

— Ты как тут оказался? Ты что, под подъездом меня караулил опять? Ну ты даешь! — Катя же реально опешила — не ожидала. Но когда первое удивление прошло — расцвела. Это ведь так… в его стиле. И так медом по сердцу! И не надо теперь нестись в школу галопом, причина отпала сама собой — он организовал встречу раньше, чем Катя рассчитывала.

— Привет, — Веселов подошел к девушке, обнял, поцеловал по-хозяйски так, не больно аккуратно. Пожалуй, выгляни сейчас Марк Леонидович из окна — кофе поперхнулся бы, а то и чашкой бросил… во врага классового. — Вместо зарядки решил утром к тебе проехаться вот. Испытать конечность. Вроде рабочая. А это тебе, — достал руку из-за спины, протянул войлочного котенка. Такого махонького, аккуратного, будто живого, но миниатюрного… Загляденье просто! — Не нравится? — Вот только от Кати, видимо, ожидался восторг моментальный, а она растерялась — залипла, изучать начала…

— Прелесть, Андрей! Это просто прелесть! — осторожно малыша в руки взяла, начала крутить, разглядывая от кончика носа до кисточки на хвосте. — Спасибо! — потянулась к губам парня.

Он же явно был доволен — понял, что угодил. Долго выбирал, между прочим! Старался!

— Это хорошо, ты ж Котенок, вот пусть у тебя теперь такой сородич живет!

Катя зарделась. Раньше ее Котенком только дома называли и Вера иногда, а Андрей как-то все без этого обращения обходился, хотя и слышал конечно же. Но в его исполнении «Котенок» звучал особенно приятно. Вслух Катя в этом не призналась бы, но была совсем не против, если он возьмет это обращение в привычку.

— Идем, кошачья банда, а то в школу опоздаем.

Андрей нехотя выпустил девушку из объятий, за руку взял и повел… Глупо улыбающуюся, смотрящую не под ноги и по сторонам, а на подарок, Екатерину.

Утро получилось замурчательным. Кошачья банда готова была ответственно это заявить…

* * *

Но, к сожалению, стоило паре переступить порог школы — настроение испортилось.

Возле калитки они с Андреем встретили Веру с Сашей, Самойлова тут же взялась показывать подруге подарок, а Сашка подтрунивать над «романтичной натурой» и «тонкой душевной организацией» Веселова. За что получил ответ от своей девушки, что она была бы совсем не против, если и его организация слегка похудеет… Вот так, переговариваясь, посмеиваясь и перебрасываясь взглядами, компания ввалилась в школьный коридор. А там…

Андрей запнулся даже, а Катя охнула.

В широком холле, у стены, стоял Никита Разумовский, мило воркуя с… Алисой Филимоновой. Той самой, которая…

— Твою налево… — не сдержался почему-то Саша Бархин. — Идемте в класс, ребзя, идемте… — взял Андрея под локоть, насильно разворачивая. Он же будто закаменел. Катя это чувствовала. Он держал ее за руку, а стоило увидеть бывшую — пальцы сжались сильнее и даже дрожать начали. Самойлова боялась взгляд поднять. Поднять и увидеть, что на его лице написано. Хотелось безразличия, но это уж вряд ли… — Идем, Андрюх, идем…

Саша не сдавался, на Катю глянул, молча попросил помочь, поддержать, она отмерла, тоже подключилась. И им почти удалось. Почти… Они даже несколько шагов сделали в противоположную сторону. Андрей не опирался, спокойно шел, молчал и смотрел перед собой, не моргая, вот только…