— Я буду очень постараться не смущать вас свой русский… — девушка улыбнулась, подмигнула отцу, передразнив тот самый американский акцент, который ей приписали, с благодарностью приняла очередной знак внимания — Марк ее руку в свою взял, к губам поднес ладошку, целуя.

— Спасибо большое за понимание, но все же, как Америка, Катюнь, как учеба?

Катя не жадничала, пока ехали — все рассказала.

Учеба за эти четыре года была по-разному. Иногда взлеты с эйфорией, иногда падения со слезами, но, в целом, она такую школу жизни прошла, что теперь уже ничего не страшно, кажется.

Теперь любое препятствие воспринимается как цель, к достижению которой надо просто правильно подойти. Теперь Катя точно знает — человек способен не спать три ночи подряд, а потом вырубиться на сутки, когда проект будет сдан. Теперь совсем по-другому на мир смотришь, ощущаешь его, что-то намного легче воспринимаешь, а что-то наоборот усугубилось только… И это не исключительно учебы касается, речь обо всем, что в жизни происходит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


Через полчаса они с Марком вышли рядом с домом, который еще год тому являлся просто бетонной коробкой, а теперь — довольно обжитая многоэтажка.

Катя ее взглядом окинула, «свои» окна моментально нашла… Десятый этаж.

Они с отцом поднялись, он квартиру своим ключом открыл, а потом ей вручил…

— Обычно первой при въезде принято кошку в дом пускать, но ты же у нас и сама Котенок, так что прошу, — Марк пропустил дочь, позволяя впервые вживую осмотреться в новой квартире…

Это был подарок на двадцатилетие. Подарок, больше удививший, чем обрадовавший. Тогда-то Катя собиралась еще как минимум три года в Штатах просидеть, а вопрос жилья на родине ее не заботил особо. В квартире Марка и Снежки ей всегда находился угол. И в этом году нашелся бы. Поля уже пару лет как в когда-то ее комнате живет, но ведь есть гостиная, а там шикарный диван. Есть дача, в конце концов…

Но Марк мыслил иначе. Он очень надеялся, что после окончания учебы дочь все же решит вернуться на родину. Понимал, что подобная надежда не слишком рациональна, но… Намного легче, когда тебя с ребенком разделяет ширина Днепра, а не Атлантического океана. Поэтому огорошил Катю сначала таким подарком, а потом взял на себя ремонт, согласовывая с дочерью ключевые вопросы.

Теперь же, зайдя в свою квартиру, оглядываясь по сторонам, подмечая, как тут все продуманно и красиво получилось, Катя наконец-то смогла по достоинству оценить вложенный отцом труд.

— Ну как тебе? — Марк остался в коридоре, Катя же пробежала по каждой из комнат, вернулась с пылающими глазами.

— Пап… ты волшебник, — снова на шее у него повисла.

— Вот и славно… Снежка тебе постельное купила, полотенец кое-каких, посуды… Ты глянешь сама потом, что еще надо докупить…

— Божечки… — Катя снова взглядом прихожую окинула, не в силах сдержать эмоции. А ведь она и забыть успела, какие ее родные заботливые… Лучшие в мире, пожалуй…

Брошенный на обувную тумбочку телефон Марка завибрировал, отец с дочерью одновременно взгляд на экран бросили…

«Марина Самойлова» звонила.

— Давай я возьму? — Катя предложила, а Марк и не собирался протестовать. Ему-то выговор устроят, что сразу не набрал, как ребенка забрал из аэропорта, а Катю просто рады слышать будут… Пусть берет…

— Алло, Маркуша, я чуть не поняла, ты совесть имеешь вообще? Мы как бы ждем новостей, а ты?

— Алло, Марин, это Катя, это я папу заболтала, вот он и забыл набрать…

Катя улыбнулась отцу, который в этот самый миг делал глубокий благодарственный поклон практически к самым ногам спасительницы.

— Катюнь! Ну так а где вы? Мы тут заждались уже! Дети на головах стоят, тебя ждут!

Катя подозревала, что сама Марина стоит на голове похлеще детей, но деликатно промолчала на этот счет. В конце концов, это чертовски приятно, когда тебя так ждут.

— Мы в квартиру заехали, вещи оставили, вот сейчас выдвигаемся уже.

И действительно пришлось выдвигаться, а более детальный осмотр жилья оставить на вечер.

После новостройки опять была машина, серия коротких рассказов Кати о том, как дела в Америке, и Марка о том, как дела в Украине. Тонких тем не касались. Сегодня только о хорошем…

* * *

Снежана организовала шикарный стол. Стоило Кате с Марком переступить порог квартиры, как их тут же накрыло — божественным ароматом и ураганом радостных приветствий.

Поля с Леней выросли по сравнению с декабрем, особенно Лёнечка, в его возрасте это так заметно… Марина не изменилась совсем. Вот прямо ни капельки, дедушка тоже, Снежка только еще похорошела.

Катя каждого из этих родных сердцу людей обнимала, и не могла нарадоваться. Счастье через край плескалось. И вроде бы такой галдёж стоит… А все друг друга слышат, по пять диалогов параллельно ведут и в каждый вникнуть успевают, на все вопросы ответить, свои задать…

— Так что, Верка твоя замуж-таки идет? Дожала? — Марина вопрос задала, дети рассмеялись, не сильно еще понимая суть шутки, но уже чувствуя, что смех тут уместен, Марк хмыкнул понимающе, остальные посмотрели взглядом «ну Марииииииина».

— Идет, Сашка в январе еще позвал, но она ведь о свадьбе давно мечтала, решили на июль назначить, ну и успеть подготовиться…

— Так у тебя будет насыщенный график? — теперь спросила Снежа.

— Да я даже не знаю, если честно… Из меня такая себе свидетельница… Основной удар на себя Вера взяла, а я может и помогу с чем-то мелким…

— Основная роль свидетельницы, Котя, это правильного стриптизера нанять на девичник и правильное спиртное выбрать… Ну и еще успокоить, когда невеста соберется сбегать со стриптизером… правильным…

— А кто такой стриптизер, деда? — вопрос младший Лёня задал, все сначала на него глянули, а потом на Марину опять… все тем же взглядом…

* * *

Наевшись, напившись, наговорившись, Самойловы устроились в гостиной, занявшись каждый своим делом.

Марк с Леонидом старшим играли в шахматы, параллельно обучая игре шестилетнего наследника фамилии, Снежа сидела с ноутбуком, снова работала с фотками, а Поля то ли помогала маме, то ли мешала. Катя же бродила по дому, вспоминая все тут — глядя глазами и трогая руками, вдыхая запахи… За этим занятием ее и застала Марина.

Подошла, когда Катя стояла у полок с книгами и разной мелочевкой, обняла, прижалась щекой к щеке. Сказала тихо:

— Я так скучала, Коть, ты бы знала…

— И я, Марин. Сильнее даже, наверное. Вы-то тут вместе все, а я там одна была…

— А как же Питер? — Марина глянула лукаво, Катя же просто улыбкой ответила. Питер — да. Без него было бы невыносимо, но он один ведь не заменит целую семью. Никто не заменит. — Приедешь к нам на выходных? Мы с Лёней очень рады будем. Он все мечтал, как ты вернешься и на рыбалку с ним…

Катя оглянулась, поймала взглядом дедушкину спину, улыбнулась, потому что сидевший на его руках Лёнечка взял с доски пешку и начал грызть… Вот уж манера, откуда взялась только?

— Приеду, конечно. Привыкну к новому времени немного, вещи разложу, с Верой встречусь, и сразу к вам. У меня же планов пока нет особых, только то, что Яшина попросит, а так… Я свободна как птица…

— Ну и хорошо, птица.

— Снеж, а это мой ведь, правда? — взгляд давно за фигурку войлочного котенка зацепился, но все как-то боязно было в руки взять, а потом… Катя отбросила глупости, аккуратно достала члена образовавшейся когда-то давно «кошачьей банды», показала Снежане.

— Твой, — та улыбнулась, кивнула. — Когда Поля переезжала, он чуть с мусором не уехал, еле спасли, убрали от греха подальше, милый же такой… сил нет…

Катя в ответ улыбнулась, присматриваясь к действительно крайне милому созданию. Эх… как давно это было все… Как давно…

— А можно я возьму с собой? У меня там пусто пока, а хочется уюта.

— Бери, конечно, он же твой, — Снежана быстро согласилась, но в этом Катя и не сомневалась, по другой причине спрашивать боялась. — А откуда он у нас? Забыла совсем… — по этой…

— Не помню уже, просто в переходе купила, по-моему, очень понравился.

Катя соврала, вышла в коридор, забросила малыша в сумку, потом у зеркала остановилась, глядя на себя, улыбнулась чуть грустно, прическу подправила… Устала… Все же сильно устала…

— Коть, ты как домой захочешь — скажи, я отвезу, — Марк крикнул из гостиной, Катя же своему отражению благодарно улыбнулась. Все же ей очень повезло. С семьей — космически просто.

— Вы доигрывайте, пап, а потом поедем…

* * *

Во второй раз отец в квартиру уже не поднимался, Катя зашла туда сама… Тихо было так… Темно…

И непривычно пока, непонятно, где включатели света…

Девушка разулась, нашла те самые полотенца, что Снежка купила, приняла душ, чайник поставила (оказалось, здесь даже о чае позаботились, а еще холодильник забили).

Вроде бы сегодня день был насыщенным, столько звуков вокруг, запахов, света, а теперь, находясь в тишине и полном уединении, было не то, чтобы очень комфортно…

Катя переоделась в халат, достала из сумки котейку, поставила на кухонный стол перед собой, села, на него глядя и делая небольшие глотки из чашки…

— Ну, привет, друг, — пальцем провела по маленькой голове, носика коснулась. — Как ты тут без меня жил? Что интересного произошло?

Он не ответил, естественно, но Кате и без этого стало уютней. Даже такая компания уже радовала…

— А он там как? Не знаешь? — и ему этот вопрос задать можно, не боясь, что неправильно поймет. Ей просто любопытно. Обо всех одноклассниках интересно узнать — как жизнь сложилась, что тут такого?

А котейка только об одном знать может. О том, кто подарил. Об Андрее Веселове.

* * *

Свою выпускную трагедию Катя пережила. Поначалу, конечно, было сложно. Даже не так — невыносимо больно, наизнанку выворачивало и будто кровь из пор сочилась. И это все происходило с бестелесной душой.

Между выпускным и тем днем, когда она отчалила в Штаты, прошло больше месяца. Это время девушка провела уже не дома — на даче. Очень боялась пересечься с Андреем. Родные ей этого не говорили, но он поначалу пытался на контакт выйти, она знала. Сама же его во всех соцсетях заблокировала, телефон отправила в глубочайший черный список, Вере запретила под страхом смерти их дружбы сдавать информацию о том, где подруга…

Самойловой тогда казалось, что она просто не выдержит встречи. Ей и так плохо было, стыдно за то, во сколько своих тайн посвятила, что так искренне о своих чувствах говорила, когда он…

Девушка до сих пор не поняла, за что он так жестоко с ней. Ведь сам прекрасно знал, как первая любовь может душу изранить… Мог же напрямую сказать сразу, когда у них с Филимоновой все снова закрутилось. Мог. И Кате тоже больно было бы, но она преданной себя не чувствовала бы, а так…

То время одновременно молнией пронеслось и будто на десятилетие растянулось, но Самойлова и опомниться не успела, как оказалась в аэропорту с двумя чемоданами и толпой провожающих. Там была вся семья, Вера… Катя и боялась одновременно, и ждала, что Андрей появится. Где-то глубоко в душе сохранилась искорка надежды, что он, как в романтическом фильме, в последний момент ее поймает, объяснит все… хоть как-то… и она уже не улетит.

Но Вера свое слово держала — он не знал, в какой из дней у Кати самолет… или ему это уже неважно было. Наверное, неважно…

Уже там, в Америке, Катя пошла к специалисту, который помог ей проработать не только эту трагедию первой любви, но и многие другие.

Она потратила пару лет на то, чтобы теперь почти со спокойным сердцем оглядываться на историю своей весенней любви, чтобы отпустить обиду на Лену и принять тот факт, что отношение этой женщины к дочери никак не влияет на ценность ее личности. Что она не второсортный ребенок у своего неродного родителя. Что она не обязана исключать себя из жизни тех, кого любит, чтобы им стало легче…

Вероятно, терапию стоило бы начать пораньше, теперь-то Катя это понимала, но благодарила судьбу за то, что сейчас имела то, что имела, и жила так, как жила.

Они с Верой ни разу не поднимали тему Андрея. О нем никогда и словом не обмолвились родственники. Он сам не пытался проникнуть в ее жизнь…

Это о чем-то говорило. Видимо, он не считал себя виноватым в том, что разбил девичье сердце. Видимо, просто ждал, когда она уедет. Видимо… не любил.

Теперь Катя не знала, что с ним, где он, с Филимоновой ли? Не знала, и знать не хотела… Разве что немножечко. Но об этом она рискнула бы только у войлочного котеночка спросить. Потому что он-то точно не ответит…