Исключение — ее семья. Самые родные неродные люди, которые никогда ничего не обещали, а просто делали. Уже в Америке к Кате наконец-то пришло осознание своего заблуждения насчет роли в большой семье Самойловых. Здесь не бывает лишних людей. Здесь все — необходимые. Каждый — центр вселенной тех, кто окружает. Независимо от того, кем он был рожден и как в эту семью попал.

А еще только в Штатах прошел страх «повторить судьбу матери». Они все же разные люди. Очень разные. И ее образ навсегда останется тормозом для Кати в ситуациях, несущих риск, вот только… Такая мать — не повод запрещать себе жить.

Но вот что касается парней… доверия к ним не было. Исключение было единственным — Питер. Он всегда был особенным для Кати. Близким по духу, теплым, искренним. У психолога на приеме Катя не плакала — приходила туда с чувством опустошения, выходила — с надеждой, а вот на плече у Питера… Было пролито много слез. И по Андрею, и по учебе, и по собственной надуманной глупости.

Он никогда не отказывал в поддержке, рвался даже полететь в Украину и там поговорить с Веселовым по-мужски. Катя еле отговорила — не хотела разборок. Хотела просто забыть, перестать бояться и начать заново.


Рискнула уже на втором курсе университета. Это был одногрупник, которому очень приглянулась милая Китэн с забавным акцентом. Видимо, ей суждено было всегда оставаться Котенком — независимо от страны и возраста. Даже тут, в Америке, эта кличка приклеилась к ней намертво.

Одногрупника звали Льюис. Он был местным. Очень солнечным и милым парнем. Видел, что девушка относится к нему насторожено, но все никак не мог понять, в чем причина. Он-то повода не давал. Добивался внимания долго и самоотверженно, не имел злых помыслов. Его даже Питер одобрил, с которым Катя обсуждала и эти свои сомнения. Вот только… страх оказался сильнее. Они не повстречались с Льюисом и месяца, сходили всего на пяток свиданий, как Самойлова пошла на попятные. Без объективных на то причин. Даже какого-то маленького повода, за который можно было бы зацепиться, не было. Просто… Не Андрей. Не тот, который предал. Тот, который еще любил… или делал вид?

После Льюиса были еще трое совершенно разных парней-попыток. Рокер с хаером и добрейшей из душ, фотки которого заставляли Марину хвататься за сердце, а Марку и вовсе не показывались. Хороший друг Питера, который «подходил маленькому Котеночку идеально», как считал чех. А еще Макс — выходец с родины, чья семья переехала в Штаты годом ранее и привезла с собой немного «родного воздуха», который так манил Катю… Вот только раз за разом ничего не получалось, ведь Катя трусливо сбегала.

Ненавидела себя за такое детское поведение, но легче было ненавидеть, чем бояться… влюбиться, привязаться, поверить, что безусловно, а потом снова страдать. Хотя и «страдать» тут — довольно легкомысленное слово для тех ощущений, которые однажды уже пришлось испытать маленькому Котеночку.

А сейчас… У нее был Питер. Все эти годы рядом. Все эти годы ближе некуда. Все эти годы не позволивший усомниться, что он-то не предаст. Он-то горой… Вот только скоро свадьбы и это… Возможно одновременно радоваться и тосковать? Катя испытывала именно это.

А с тех пор, как снова увидела Андрея — еще и боялась. Постоянно. Стоило вспомнить, что он где-то рядом, поджилки трястись начинали. Питер советовал забить, даже посмеяться над ситуацией — это ведь забавно, если отбросить прошлые обиды, но… Ему ли не знать, насколько Кате сложно это сделать?

— Идем чай пить, Котенок? — Марина заметила задумчивость младшей Самойловой, окликнула тихо, чтобы не напугать, улыбнулась тепло…

Бедный ребенок. Все ее сомненья на лице написаны были.

— Ага. Давай… А комната — шикарная…

* * *

Вечером следующего дня, когда Катя вернулась домой, на коврике у входной двери квартиры ее снова ждало подношение…

Тапочки аккуратно стояли носками ко входу, а в двери — записка.

«Извини, я хотел лично отдать, но тебя дома не оказалось. За кроссами позже зайду тогда. По музыке — шикарный выбор. Я со всем согласен. Можем оправлять брачующимся.».

Игривой подписи «Андрей с 9-го» уже не было. Да и вообще, записка, написанная тем же почерком, сложенная из тех же букв и слов, теперь читалась уже куда менее задорно. Между ними выросла стена, которую не пробить. Стена, которая возникает только между «без» и «условной» любовью.

* * *

— Котя…

— Что?

— Ты мне подруга?

— Вроде бы да, а что?

— Тогда ты должна пообещать, что поймешь меня и осуждать не станешь…

Катя кивнула, с опаской глядя на Веру, потом еще с большей опаской, когда Яшина бокал в себя в прямом смысле опрокинула, на стол поставила с характерным звуком — как бы ножка не отвалилась…

— Меня пугает то, что свадьба совсем близко… — Вера выпалила признание, вновь наполняя свой бокал и Катин за компанию, не спрашивая, надо ли…

Вера позвонила подруге полтора часа назад, начала с благодарностей за то, что подобрали с Андреем музыку, а потом напросилась в гости. Катя была не против — сидеть вечером дома в одиночестве не хотелось, а выйти… самой лень было, а позвать кого-то… Из недалеких знакомых поблизости находился один Андрей Веселов, а это — ну совсем не вариант.

Поэтому Верино предложение провести вечер, как в детстве, только с бутылкой шампанского (или двумя?), душевными разговорами и Бриджит на большом экране показалось крайне заманчивым.

За то время, что понадобилось будущей Бархиной, чтобы добраться до Кати, Самойлова успела сбегать в магазин… Конечно же, по закону подлости, именно тогда, когда она с пучком вместо прически и подозрительно звенящими пакетами возвращалась в подъезд, обязана была столкнуться с Веселовым…

Он поздоровался, дверь придержал, явно появившиеся комментарии оставил при себе — хмыкнул только…

— Тебе лифт вызвать? — даже в рыцаря благородного решил сыграть, увидел, что у алкогольной феи обе руки пакетами заняты, хотел помочь.

— А тебе лифт не нужен? — она съязвила, хотя повода вроде и не было особо. Он же не виноват, что Катя решила не краситься и не причесыватьсяперед выходом, а еще, что по американской традиции пробежку до магазина совершила в домашнем костюме.

— Да я пешком собирался… Спорт, знаешь ли…

Андрей улыбнулся, все же подошел к лифту, на кнопку нажал, дождался, пока Самойлова зайдет, ручкой ей помахал, продолжая улыбаться, и уже потом поплелся вверх по лестнице. Ага… Спорт… Как же…

Благо, Катя смогла (или убедила себя, что смогла) быстро выбросить Веселова из головы. Были дела поважней. Настрогать бутерброды, салат сообразить, фильм скачать… И Вера уже на пороге… Со своими двумя бутылками.

Они начали довольно живенько. Вера смеялась, Катя делала вид, что не замечает натянутости. Катя смеялась, Вера делала вид…

Подруги все надеялись, что сомнения вылетят из головы, стоит только начать, но как-то никак…

Первой Вера не выдержала. Выплеснула то, что волновало ее.

— В смысле, пугает? Верчик, ты чего? Ты что, замуж передумала выходить? — у Кати чуть челюсть не отвисла. Такого поворота она точно не ожидала. Нет, конечно, пока еще Яшина — девушка импульсивная, но Саша — это ее лебедь, тут сомнений ни у кого не возникало. Они могли сто раз разойтись и сойтись (и брак им помехой не стал бы), но сомневаться в правильности своего решения — вообще не их случай…

— Ты только не осуждай меня, Кать. Я сама себя осуждаю, но просто… — Вера смотрела, будто своих слов стыдясь, взгляд отводила — то вправо, то влево, то на окно… — Я же за всю жизнь ни с кем, кроме Сашки, и не встречалась, представляешь? Не целовалась даже! Да что там… Я даже не танцевала ни с кем, кроме него! Он мне в пятом понравился еще, а с седьмого мы либо с ним, либо сами… И я… Я думаю теперь, что это ведь на всю жизнь. Я всю жизнь больше ни с кем не станцую, Коть…

Исповедь получилась короткой, очень искренней и… смешной, но Катя изо всех сил старалась держаться.

— А тебе сильно хочется с кем-то потанцевать, кроме Сашки? — Катя сделала глоток из своего бокала, пряча улыбку, вопрос задала ласковым голосом, чтобы подругу не спугнуть.

— Ну хоть попробовать бы…

— Только потанцевать?

— Коть… Ну ты же меня знаешь, я верная, и Сашку люблю больше жизни, просто… боюсь…

— Ну так поехали, — Катя и сама от себя не ожидала. Вот только… услышала, что на девятом снова музыку включили, разозлилась почему-то… Наверное девку какую-то привел… Мысли сами собой в голове родились.

— Куда? — Вера удивилась, посмотрела на подругу большими глазами, а потом еще большими, когда уже Катя, как Яшина минутой раньше, бокал залпом осушила, встала, в улыбке расплылась… хитрой такой…

— В Бабочку поедем. Глебки Имагина клуб. Говорят, стал лучшим в городе. И там такие шоу… Фантастика просто… Пошли собираться. Натанцуем тебя на всю долгую и счастливую жизнь с Сашкой…

Проходя мимо Веры, Катя за руку ее схватила, за собой в спальню потянула, охапкой достала из шкафа все висевшие там платья, на кровать бросила…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Выбирай, пижама пати отменяется, а я за косметикой пошла…

Самойлова не менее решительно направилась в ванную, а Вера… только хихикнула нервно… начиная исполнять указание подруги.

* * *

— Сань, я, конечно, очень рад тебя видеть всегда, но сейчас как-бы одиннадцать почти… баиньки пора…

— Привет, не жужжи, мне проверить надо…

Бархин на замечания друга отреагировал интересно — никак. Кивнул, отодвинул Андрея, открывшего дверь своей квартиры, прошел в нее, встал посреди коридора, начал крутиться, глядя на потолок…

— Ты чего? — поведение было настолько странным, что Веселов и сам взгляд наверх бросил. Мало ли? Вдруг там интересное что-то?

— Музыку выруби лучше, не слышно ни черта… — Саша вопрос проигнорировал, а вот Андрей просьбу исполнил. В комнату пошел, выключил музыку, вернулся…

— Так а что мы слушаем, Бархин?

— Тихо, блин… Ушли уже, наверное. Собирайся, Веселов.

Саша посмотрел на друга с такой решительностью, что Андрей даже восхитился слегка. Все же есть в парне наглость. Есть. Осталось только научиться в нужный момент и к нужным людям ее применять. Например, к клиентам скупым, а не к другу лучшему…

— Куда я собраться должен? Ты либо объясняешь сейчас все внятно, либо я иду обратно музыку включать, а ты можешь хоть всю ночь в потолок пялиться…

Саша нахмурился, соображал, видимо, на что отвечать-то, а потом заговорил.

— Верка к Кате твоей поехала….

— Не моя она…

— Уже дважды как твоя, не начинай… Так вот, поехала, сначала сказала, что они дома сидеть будут — как в школе, посплетничать надо мол. Ну я ж не изверг какой-то — надо, значит надо, но теперь… Мне Верка с полчаса тому написала, что они решили поклубиться. На минуточку…

— И что? — Андрей вопрос задавал, а сам чувствовал, как вроде отлегло… а потом снова прихватило. Он-то, как Катю в подъезде встретил, отчего-то сразу решил, что это она к приходу хахаля готовится… Еды два пакета, выпивка еще, разве ж для встречи подруги так затариваются? Он даже музыку на полную включил снова, как в старые добрые, чтобы не услышать случайно сверху звуки подозрительные, которые могут не понравиться… почему-то… Видимо, это в нем мужская солидарность говорит — за Питера обидно. Того самого, который без пяти муж уже… А оказывается — Верка просто… Вот только…

— Зачем им в клуб? Еще и на минуточку?

— Потанцевать хотят…

Саша сквозь зубы процедил цитату любимой, Андрей же усмехнулся нервно…

Раньше-то по клубам не ходила. Дважды не его Катя. А тут… И перед глазами почему-то уже не тот уютный Котенок, который при входе в парадное встретился — с пучком на голове и в флисовом костюме, а стервозина-Екатерина в самом откровенном из возможных платье, на шпильках в двадцать сантиметров и чулках в крупную сетку… За Питера стало обидно вдвойне… Или не за Питера? Или не обидно? Пофигу.

— Так, а мы что делать должны?

— Они в Бабочку едут, Андрюх. Клуб зятя твоего. Нам бы тоже туда попасть и незаметно проследить, чтобы все цивильно было…

— Да она ж тебя грохнет, Сань, когда узнает, что за ней поперся!

— Пусть грохает. Лучше она меня, чем я ее из ревности. Со мной пусть танцует, елки-палки, если ей так прис*алось…

Видно было, что Саша на взводе. Отговаривай или нет, Андрей понимал — придется ехать. И только поэтому… Исключительно, чтобы помочь другу и одновременно спасти будущих мужа с женой от сцен ревности накануне свадьбы… Он молча пошел в спальню одеваться.