— Если она позвонит — я скажу, Котенок. Не переживай, — Марк притянул дочь к себе, в волосы поцеловал, задержал в объятьях чуть дольше, чем требовалось для простого прощания. Она всегда расстраивается, если речь о матери заходит. Просто с возрастом научилась филигранно делать вид, что ее это абсолютно не задевает.

— Спокойной ночи, па, — Катя из машины вышла, глянула на девятый… Окно в соседской кухне светится. И силуэт в нем. Будто сторожит…

Усмехнулась, в подъезд зашла, на лифте на десятый…

— Надо проверить, как там Кот…

И Веселов тут как тут. Стоит у двери, ждет.

Катя ничего не сказала, квартиру открыла, впустила гостя, сама тоже зашла.

— Мяу.

Кот был жив, здоров, довольно возмущен, что его посмели бросить, но рад, что вернулись разом оба человечка.

Андрей снова присел, за ушком почесал у мурчалки, проследил за тем, как Катя уставшим жестом кофту вешает, присаживается, босоножки расстегивает…

— Ты проверил друга своего? — она поймала этот его пристальный взгляд, — можешь теперь идти домой и спать спокойно?

— Надо еще проследить, чтобы ты его покормила…

Катя хмыкнула, в ванную пошла, закрыла дверь, присела на край ванны… Руки сами собой на колени упали от усталости. Моральной в первую очередь.

Лена пропала, на кухне Андрей Веселов сидит… Года идут, а переживая все те же. Хотелось на кровать лечь, Кота обнять и поплакать немного, но нельзя было, сначала гостя спровадить бы…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍


— Как дома дела? — Андрей сам Коту корма насыпал, сам за стол сел, продолжая ее изучать.

Видел, что Катя подавленная будто, но в причине разобраться так сходу не мог.

— Все хорошо, спасибо, а у тебя?

— Тоже хорошо. Помнишь дядю Валю? — Катя нахмурилась, головой мотнула. — Ну Валентина Михайловича, мама его еще знакомиться привела, когда мы с Разумовским актовый зал не поделили, — тут уж шансов не вспомнить у Самойловой не было — кивнула. — Они женились два года тому. Живут теперь душа в душу.

— Молодцы какие… — Катя улыбнулась. Искренне, кажется, но все равно печально слегка. — Очень рада за них.

— И я рад. Мама довольна, Михалыч счастлив, — Андрей усмехнулся, тоже то самое знакомство вспоминая. Эх… сколько времени прошло-то с тех пор…

— А ты? — Катя же внезапно серьезной стала и вопрос задала с болью в голосе. Осязаемой практически. — Ты счастлив? — понятно было, что не о них спрашивает. Не о маме с Михалычем. А о себе. Ей интересно было, чем для него эти четыре года обернулись. Она вот убегала от него, что было мочи, а все равно догнал. А он? Сейчас играется с ней, как кот с мышкой, а понимает ли, сколько боли причинил?

— Нет.

Ответил сухо, глядя прямо в глаза. В глаза той, из-за которой счастье ему только снилось за эти четыре года. Клало белокурую голову на грудь, расползалось по телу теплом… А потом он просыпался обычно. И нет у него счастья. Головы белокурой на груди нет. Только пустота.

— Спокойной ночи, — Андрей встал, в коридор вышел, у самой двери замялся уже. За ручку ухватился, но не открыл, как собирался, а почему-то лбом к дереву прислонился, глаза закрыл.

Этого хватило, чтобы Катя сзади подошла, обняла со спины, щекой к той самой спине прижалась, пальцами при этом так сильно толстовку его сжимая, будто от этого ее жизнь зависит.

— Я боюсь тебя, Андрей. Мне очень больно было тогда. Из-за твоего предательства.

— Я не предавал.

— Мне Разумовский все показал…

— Что?

— Переписку вашу и видео. С Алисой. Не ври. Просто выслушай.

— Я не предавал тебя с Алисой.

По Катиной щеке слеза покатилась.

— Я не знаю, что тебе Разумовский показал, но я не предавал… Это ты с ним сорвалась почему-то. Сорвалась ведь? Что я сделал?

— Там видео было…

— Какое к черту видео, Кать? — Андрей не выдержал, развернулся, в руки ее лицо взял, мокрое уже.

— Когда я к Лене на встречу помчала, ты… ты не пришел тогда, сказал, что девушке какой-то помочь пришлось, а Разумовский… я все видела.

— Я не знаю, что ты видела, Кать, но я тебя не предавал. Алиса в тот вечер с какого-то перепуга в мой двор пришла, ее ограбили, никого вокруг не было, только я. Вот и пришлось ей помогать, домой везти…

— Ты-то сам понимаешь, насколько глупо звучит? Почему она «с какого-то перепугу» там оказалась? Почему ты мне об этом не сказал? Зачем врать сейчас?

— Да не вру я, Кать! Не вру! Ну, хочешь, Разумовского привезу и из него правду вытрясу?

Вместо ответа по девичьей щеке новая слеза покатилась.

Она не знала — верить или нет. Но оба варианта… Оба варианта ужасны были, ведь либо Андрей врал сейчас, либо она… в ложь поверила. Так легко в ложь о нем поверила…

— Ты с Разумовским уехала тогда, потому что он тебе обо мне что-то наплел?

— Я видела, что она тебе пишет, а потом те же сообщения — в переписке, которую Разумовский показал… И ты отвечал…

— Да не отвечал я, Катя! Не отвечал!

Андрей даже на крик перешел. Он слушал ее и не верил… Все понимал потихоньку, но верить отказывался. Четыре года жил с вопросом, почему она решила на выпускном ему такой сюрприз устроить, уехав с Разумовским, а теперь… Может его вариант предательства даже лучше был бы, потому что выходит…

— Я ж любил тебя, Кать… — он смотрел на нее, а в глазах боль. — Безусловно, как обещали друг другу.

— А я так и не научилась верить в безусловную…

Кате казалось, что в тот момент она ко всему готова. Что крикнет снова, дверью хлопнет, пошлет куда подальше, Кота заберет, сердце вырвет, он же снова… в миллионный… миллиардный… бесконечный раз удивил.

В охапку сгреб, сжал до хруста. Как-то понял, что без этого она умрет скорей всего. И стоило снова в его толстовку носом зарыться, как хлынули слезы.

Будто они снова возле школы, под старым деревом. Андрей ее заподозрил, что в Сплетницу слила информацию о нем, а Катя рыдает из-за осознания масштабов человеческой жестокости…

Глава 30

— И что потом было, Кать? Он ушел? Просто взял и ушел? — Катя посмотрела на Веру грустными глазами, а потом кивнула.

— Думаешь, это правда? Ну то, что Разумовский… Подделал все? И что он просто помогал Филимоновой, а я… получается… Какая же я дура, Вер! Какая дура! — Катя упала головой в сложенные на столе руки, плечи снова затряслись.

Она всю ночь не спала опять. Не сомневалась, что и Андрей так же. Даже Кот заснуть не мог. Все маялся, по квартире носился, на тени бросался.

Но хотя бы у него на душе не было так гадко, как у этих двоих. Ведь выходит, что их оказалось так просто вокруг пальца обвести. И даже неизвестно, кто в этом больше виноват — те, что решили вмешаться, или они сами. Сначала друг за друга додумали, а потом обиду свою лелеяли годами…

— А ты посмотри на это с другой стороны, подруга, — Вера видела, что Кате плохо. Невыносимо плохо. Да и ситуация, если говорить прямо, была малоприятной, но грызть себя смысла не было уже, поэтому Яшина постаралась утешить, как могла. — Вам ведь так повезло, что вы хоть теперь это выяснили. Ну да, дураками были, что тогда разбежались-разъехались кто-куда, но теперь-то… Теперь-то вы все знаете, вы рядом, вы можете…

— Я ему сказала, что не научилась верить в безусловную. Любовь безусловную…

Вера не поняла, почему это сказано с таким надрывом и отчаяньем, но она вообще многого в отношениях этой пары не понимала, поэтому продолжила утешать, как умела…

— Может вам в игру сыграть, Коть? Как там было? Красная и синяя таблетка? Ну вот вы и «выпейте» ту, которая лишает памяти. Забудьте все это и заново начните. У вас вон Кот…

— Мяу… — малявка, трущийся о ноги расстроенной отчего-то хозяйки, отозвался на кличку.

— Общий. Мы вам с Сашкой еще задание какое-то придумаем, вот вы и начнете… Потихоньку, помаленьку, а потом…

— Мы не умеем так. Мы сразу с головой… и сверху вниз об асфальт…

— А как же записочки? Может вам снова? Ты ему напишешь что-то милое, он тебе ответит?

Вера осторожно предложила, Катя же только головой мотнула. Слишком много она наворотила, чтобы теперь вот так легко записочками отделаться…

— Нам надо подумать обоим. Хотя бы пару недель подумать…

— Так свадьба же через две недели как раз…

— Вот до свадьбы и подумаем…

* * *

— Ей Разумовский наплел что-то, вот она и… укатила с ним. Фотки показал какой-то переписки, подделали, видимо. Видео… эта дура повисла на мне в тот вечер, они засняли, ну и…

— Ты злишься на нее? — Андрей мерял шагами комнату, Саша же на диване сидел, следя за передвижениями друга.

Это была уже «хорошая традиция» для них с Верой. У Веселова с Самойловой очередная беда, они собираются за пять минут и выезжают, он на девятом выходит, Вера на десятый едет. И выслушивают.

Пожалуй, не было в мире людей, желавших, чтобы эти двое сошлись наконец-то, более пламенно, чем Яшина с Бархиным.

— И на нее… И на себя… Я-то себе столько всего надумать успел, что она зачем-то проучить меня так хотела, что просто гнилой оказалась, а она… Дурочка. Недоверчивая дурочка, вот и все. Но откуда у нее доверию взяться? Ее мама не любила даже, а я-то кто? Человек посторонний, вот она и… Она подарок мой хранила, представляешь? — Андрей взял с тумбы котенка, которого у нее в квартире забрал, другу бросил. Тот поймал, пригляделся. Милая мелочь, но ничего особенного, кажется. Хотя это же не ему любимый подарил. Верка вон тоже его подарки хранит. Самые идиотские. Любит перебирать записки, которые он ей в школе писал еще, плачет потом…

— Так а что ты делать будешь с этим всем?

— Не знаю. Думать буду. Думать. Я ведь тоже эти годы не райской жизнью жил. Хотя кому я рассказываю, ты и так все помнишь…

— Помню… — Сашу передергивало каждый раз от тех воспоминаний. Он не знал, как Андрей переживал свой первый опыт неразделенной любви, но после отъезда Кати будто другим человеком стал. Надломленным.

— Как же это все сложно-то…

— Ты не думай о том, что сложно, Андрюх. Думай, что время подходящее…

— Да какое ж оно подходящее, Бархин? Она после вашей свадьбы в свою Америку едет снова. Свадьба у нее там, с Питером. И тут я такой — принц… Что я ей предложить могу? Она тогда мне доверять не научилась, а теперь с какого перепугу?

— Потому что любит тебя…

— Так почему тогда замуж за другого идти согласилась?

— Ну она же не знала!

— Потому что не спросила, Сань! Потому. Что. Не. Спросила. Сама решила. Сама уехала. Сама меня из жизни вычеркнула…

— Но ты же тоже ее любишь… — Саша тихо сказал. Если честно, боялся нарваться на неадекватную реакцию друга. Тот же остановился, глянул на него, будто впервые увидел…

— Надо подумать. Надо пару неделек подумать хотя бы.

— Свадьба через две недели как раз…

— Вот до нее и подумаем…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

* * *

Им никогда не удавалось избегать друг друга, когда это так нужно было.

Утром они сообщили друзьям о своем решении, а вечером…

Катя вышла за кормом Коту, Андрей — за хоть чем-то, что можно было бы забросить в холодильник или прямо в рот…

Они увидели друг друга, когда с разных сторон шли к подъезду. Катя притормаживать начала, Андрей наоборот ускориться хотел, а потом… к черту. Не дети уже, в конце концов.

Дождался, пока она к двери подойдет, вперед пропустил.

— С-спасибо, — улыбнулась неловко, проскочила внутрь, лифт вызвала… Думала, он, как в прошлый раз в подобной ситуации, решит пешочком, да только…

— Ты не против, если я с тобой прокачусь? — рядом встал, присоединился к ожиданию.

— Нет. Думаю, поместимся.

— Ага…

Молча ждали. Лифт медленно ехал, как на зло. Или им только казалось так. Медленно дверь открывалась…

— Прошу, — Катя первая зашла, десятый нажала, отступила к стенке, оставляя место, которого хватило бы пятерым Веселовым. Он хмыкнул, девятый нажал. Вдвоем смотрели, как дверь неспешно едет обратно, потом толчок, лифт поехал…

— Мы придурки, Самойлова…

Андрей резко развернулся, Катя даже вздрогнула, потом в стенку вжалась, потому что он в считанные секунды совсем рядом оказался, на себя дернул, в губы впился… Пакетики кошачьего корма во все стороны разлетелись, Катя же его шею обхватила, еще тесней прильнула.