Кира Шарм - Безбашенный

— Асколов? — мне все-таки удается поднять голову настолько, чтобы разглядеть его лицо. — Решил доплатить за выступление? — ухмыляюсь, чувствуя, как по зубам струится горячая кровь.

— Я, блядь, сейчас с тобой за все расплачусь, сука, — как невменяемый, орет недавний заказчик, херача с ноги прямо по улыбке.

«Мира» — вспышкой проносится в мозгах, — и все. Я больше не чувствую боли. Я уже — ни хера не чувствую. Только одна мысль — что с ней? Как она там?

Судя по совершенно сумасшедшему, как у одержимого, взгляду, он все узнал. И вряд ли отправил ее домой с миром, пока тут разбирается со мной. Очень вряд ли.

— Мира, — выстанываю я, — видимо, как-то неосознанно пробормотав вслух то, о чем думаю, уже не замечая новых ударов, которые летят на меня со всех сторон.

— Да, блядь, — Мира!

Меня уже тупо держат двое, пока Асколов отрывается на мне, как на боксерской груше.

Но лучше, блядь, — так, чем на ней.

— Тупой мудак! — Асколов дергает меня за волосы, заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты что думал, — это любовь у нее большая случилась, да? Ни хера! Знаешь, как она мне досталась, а? Я просто ее купил! Представляешь, — вот так вот просто! Она продажная сучка — и не больше! Которой нравится тупо трахаться со всеми подряд, — даже, оказывается, и бесплатно! А я-то, дурак, столько бабла на нее выбросил! Или ты тоже ей платил, а? Чем, клоун ты, блядь, несчастный?

— Не всем нужно платить девушке, — выплевываю слова вместе с кровью и осколком зуба.

— Ах, даже так? Значит, с тобой она благотворительностью занималась?

Когда на тебя летит град ударов и уже не в первый раз, оказывается, ты просто перестаешь их чувствовать.

— А самому слабо было поговорить со мной по-мужски? — глаза уже заливает кровью, но, блядь, его совершенно сумасшедшее лицо, пока он херачит без разбора по моему телу, реально начинает пугать. Блядь, да он же тупо садист! И Мира сейчас в его руках!

— А по-мужски я с невестой своей говорить сейчас буду, — Асколов красноречиво опускает руку на ширинку. — Только она теперь, конечно, не невеста — так, соска просто. Подумай, блядь. Подумай. Пока ты на четвереньках сейчас до квартиры своей убогой ползти будешь, пока в больничке будешь валяться и на операции себе копить, — она будет бесконечно раздвигать передо мной ноги — во всех позах. Будет скакать на моем члене, ублажать его всеми своими дырками. Отсасывать всю сегодняшнюю ночь напролет. По первому моему, блядь, желанию. Прыгать на моем члене и думать только о том, как его ублажить. Пока мне не надоест и я ее тупо не вышвырну. Подберешь ее потом с помойки, затраханную до смерти? Хотя, — чего уж, подбирай потом за мной. Пусть и тебе отсосет пару раз, если еще член у тебя к тому времени работать будет.

Последний удар будто взрывает голову, — и я просто валюсь на землю.

Пытаюсь приподняться снова, опираясь на руки, но уже не могу, — просто тупо валюсь — снова и снова.

Слышу, как дергается с места машина, как, матерясь, расходятся люди Асколова.

И снова — ослепительно белая вспышка перед глазами, — и темнота…

* * *

— Антон! — по мне настойчиво шарят чьи-то руки.

Пытаюсь отмахнуться, но вот мои — почему-то не слушаются.

На миг выныриваю из блаженной тьмы, — и снова возвращаюсь в сон.

— Антон! — черт, как будильник прям — визгом и на ухо. Ну, — кто там может быть? Я что, дверь не запер, когда вернулся?

— Антон… — какое-то странное скольжение по лицу, по рукам. Вроде поцелуев… Блядь, — да что такое?

— О, Боже, Антон, Антон! Как же так вышло? Господи! Я же не хотела! Не думала! О, Боже! Антон!

Сознание медленно возвращается, потихоньку накрывая меня осознанием произошедшего.

Распахиваю глаза, — но вспышка перед ними тут же заставляет их снова закрыть.

Уже понимаю, — по мне ползает Лена, причитая и ревя.

Тела не чувствую совершенно, — только жжение по всему лицу и ледяной дождь, что по мне лупит. Помогая, впрочем, прийти в себя.

— Я же не знала… — лепечет Лена, не переставая скользить по мне руками. — Я же не представляла, что так будет, что он с тобой такое сделает… Прости меня… Прости меня, Антон! Да я бы в жизни ничего ему не сказала!

Сжимаю челюсти до хруста, — вполне реального, потому что, кажется, у меня раскрошены зубы.

Блядь, — теперь понятно, откуда Асколов узнал про нас с Мирой!

Мира! Блядь, — сколько же я тут валяюсь? Мне же надо ее спасать, а то этот ненормальный еще хрен знает, что с ней сделает!

— Але, скорая! — долетает до меня истерический голос Лены. — Скорая, это с улицы…

— Дай сюда, — резко дергаю рукой, выхватывая у нее телефон.

— Ну как же, Антон! Тебе же помощь нужна! Тебе скорую нужно! — продолжает истерить Лена. — Слава Богу, живой…

Даже не отвечаю, нечеловеческим почти усилием заставляя себя сесть.

Пальцы, похоже, целы, — по крайней мере, держать мобилку и нажимать кнопки я вполне способен.

Блядь, — час уже прошел, не меньше, — понимаю, бросив взгляд на часы на экране. Час — это целая жизнь при наших обстоятельствах!

— Роман! — ну, хоть не спит, слава тебе Господи. — Тут у меня проблема по Асколову! Срочно!

— Приезжай, — коротко отвечает, к счастью, не возмущаясь тем, что я его разбудил и не тратя на это драгоценные минуты.

— Блядь, я пока доеду, он такого наворотит…

— Не переживай. Уже не наворотит. Жду тебя.

Углев отключается, и я чуть не разбиваю мобилку о землю. Еще потрачу и на дорогу к нему время. Но, блядь, — тут вариантов просто нет. Если я найду помощь, то только у него сейчас.

— Скорую, Антон, — скулит с земли Лена, — так и осталась там сидеть в грязи на коленях, как сидела передо мной.

— Такси? — набираю еще один номер, очень надеясь, что дождь все-таки смыл с меня хоть часть крови и меня такого все-таки впустят в салон.

Вот теперь тело ломит так, как будто меня всего прокрутили через мясорубку.

Но это — херня, — даже наоборот, отрезвляет и не дает снова отрубиться. Херня по сравнению с тем, что этот больной ублюдок может сделать с моей Мирой!

Мира.

Меня схватили, — как неживую куклу, как вещь — и попросту поволокли из казино.

Пытаться поговорить, сопротивляться — все было бесполезно.

— Молча следуй за нами, — все, что я получила в ответ. — Или мы применим силу.

Да. Силу применить они могли — и даже запросто! Уж в этом, после всего, что сделал со мной Асколов, я даже и не сомневалась! Никто теперь не то, что возиться — даже слушать меня не будет! И он…

Меня затрясло, когда попробовала хотя бы представить, что будет дальше.

Что он сделает, когда вернется? Неужели и правда — будет насиловать и снова избивать, обращаться вот так, как с вещью?

Пока меня заталкивали в машину, я все же еще надеялась на то, что, может, Вадиму такое и не свойственно.

Конечно, ударить человека, женщину, — если кто-то и может, то тут оправданий нет, это такой человек, нормальный никогда бы так не поступил. Но… Может, когда его ярость схлынет, и он успокоится — хотя бы сможет меня услышать! Нет, — ну в самом деле, он ведь должен понимать, что насильно полюбить себя никого нельзя заставить! И что эта любовь — зависела не от меня… Должен понять и… Отпустить меня? Это было бы счастьем, — и я бы даже не ненавидела бы его после того, что он со мной сделал!

Но когда меня рывком вытащили из машины и грубо поволокли через весь сад к его дому, когда швырнули на ледяной бетонный пол в подвале, захлопнув тяжелую дверь и прокрутив замок, — я поняла.

Вадим, — он намного хуже, чем я даже себе представляла!

Потому что — если бы остыл, — то наверняка перезвонил бы своим псам и отменил бы этот нелепый, нечеловеческий приказ!

А еще…

Еще я не заметила и тени удивления на лицах тех, кто меня сюда тащил. И… Если бы Асколов не поступал бы так раньше, если бы был нормальным, — скорее всего, они бы попытались его хотя бы вразумить, поспорить! Но — нет. Они просто молча, без всяких эмоций выполнили его приказ! А, значит, не такое и новое это для них занятие…

Чего я еще не знаю о своем так называемом «женихе»?

Впрочем, если он говорил правду, то он и не жених мне теперь после всего этого.

А кто?

Палач? Насильник?

Очень на то похоже….

И… Если он так поступил со мной, — то что же он сделает с Антоном?

Эта мысль пробирала всю насквозь, заставляя дрожать и тихо задыхаться от ужаса.

Хоть бы он его не нашел…

Хоть бы Антон не поехал домой, а отправился куда-то в ночной клуб вместе со своим другом! Они же любят гулянки до утра!

Антон.

— Вот, — я бросаю на стол перед Асколовым-старшим пухлую папку с документами.

Тут — до хера и больше, — левые денежные схемы, подделанные документы, через которых подставляли других людей — тех, от которых Асколовым — старшему и младшему было что-то нужно, — оба прекрасно поднаторели в том чтобы сначала втаптывать в дерьмо, а после прикидываться благодетелями, из него вытаскивая, и даже двойная бухгалтерия, — где только Углев накопал?

Хотя, — на него работает целый отдел безопасности и парни поработали на славу.

— Как думаешь, если об этом станет известно, кто из солидных людей, которым ты пытаешься сейчас втереться в доверие, а после аккуратно взять за яйца, закатает тебя вместе с твоим сынком в бетон первым?

— Я бы сделал ставку, — Андрюха, поигрывая своей неизменной монеткой, приближается к сидящему за столом Асколову почти вплотную, — так, что чуть не касается его лица. — Ты же любишь ставки, а, Асколов? На них свой бизнес и построил…

— Только, блядь, как обрадуются все те же солидные люди, когда узнают, что магнитики- то ты не снял… А ведь казино для избранных должно быть чистым, правда? — так же нависаю над ним, опираясь руками о стол.

Только если со стороны Андрюхи это желание морально надавить, то в моем случае — реальная необходимость.

Блядь, — все кости как будто переломали ломом и ощущение, что я сейчас просто развалюсь на части. Но мне, блядь, некогда разваливаться.

Роман среагировал очень оперативно.

Стоило мне сказать несколько слов, как тут же вызвонил своих людей и уже через полчаса передо мной выросла такая гора компромата, что сесть за это можно несколько раз на всю жизнь. Но тут даже дело не в законе. А в том, что за такое, если станет известно, обоих умельцев тупо перестреляют — и еще вопрос, сколько будет желающих. До хера.

Я собирался ехать один, — Углеву так точно незачем светиться в такой смердящей истории, — да и даже находится около дома кого-то из Углевых ему нельзя — будет огромный удар по репутации. Но он успел позвонить Славке и рассказать ситуацию, ну, а тот уже подключил и остальных.

И парни, естественно, не могли не отправиться со мной — хоть и сто раз им объяснил, что ни хера никто меня не пристрелит, — все документы в копиях, — да хрен там! «Одни за всех и все за одного», — напомнил Андрюха, а все остальные просто встали передо мной стеной, — так, что не обойти. Даже Дэн Скальсских, который тоже примчался, почти первым, — видно, Роман не совсем разобрался, что он просто муж Ксаны, а не из нашей компании. Хотя… Пора его уже принимать к своим, за последнее время мы давно поняли, что он вполне вписывается в нашу тесную дружбу, по всем показателям.

И вот теперь мы стоим в кабинете роскошного особняка Ивана Асколова.

А во дворе — парни Славы, боксеры. За оградой — гонщики ревут байками. Хотя я вполне бы справился и сам, — это мой вопрос, в конце концов!

— Ты же понимаешь, это не просто так все по рукам пойдет. Я ведь журналистов подключу, — мы такую волну подымем! А они народ любят кормить скандалами! Да у нас этот материал с руками оторвут.

— Да ты понимаешь, с кем разговариваешь, щенок! — Асколов, до этого молчавший и поигрывающий карандашом в руках, вдруг взрывается.

— Понимаю, — киваю, уверенно глядя в его глаза. — Со смертником говорю, Асколов. — Завалят тебя так быстро, что, боюсь, даже морды твоей запомнить не успею.

— Допустим, — Асколов, видно, давно уже научился справляться с собой и правильно оценивать ситуацию. Не псих, как его сын, это уж точно. Только кулаки сжимает и желваки на лице играют. А так и не скажешь, в общем-то, что нервничает.

— А ты не подумал, что тебя завалят раньше? — вскидывает бровь. — Или ты думаешь, что я соплячья твоего побоюсь, того, что дом мой окружили? Да мои люди вычистят весь этот хлам за пять минут и на помойку отвезут — будет вам братская могила.