Кристина Ли - Бездна

"Двадцать пятое июня две тысячи восемнадцатого года.

Это моя последняя запись в убогом куске бумаги, который я называю своими откровениями. Надеюсь это не увидит никто и никогда, потому что эта исповедь не стоит и одного цента. Зачем кому-то читать строки, написанные рукой почти мертвого человека? Я труп. Каждый день, поднимаясь в кровати я понимаю, что превратила свою жизнь в пари со смертью. И не просто сотворила это с собой, а намеренно решила всем доказать, что меня стоило любить.

Но рядом никого не было… Как и сейчас, когда я держу в руке, возможно, последнее что видят мои глаза.

Теплится надежда, что эти корявые слова, написанные шариковой ручкой за три бакса, прочтет моя сестра. Хотя, это вряд ли, учитывая то, что скоро Грета Делакруз станет женой состоятельного мудака. Поэтому её и не интересует серая и грязная жизнь родной старшей сестрёнки.

Я пятно на её белоснежных одеждах, и этим всё сказано.

Есть надежда, что этот высер в пустоту, прочтет единственный человек, которого я искренне любила. Но и он, как оказалось, видел во мне лишь Мелочь. Маленькую девочку, которую можно только защищать.

Но Бездна, из которой поднялась моё безумие, в итоге поглотит всех. Нас уже не спасти, потому что люди гниют изнутри. Мы покрыты плесенью, как язвами из кровавых вен. Всюду вокруг нас, брошенные нами же люди.

Меня тоже бросили. И я брошу. Маму. Вот этого человека покидать и правда жаль. Наверное потому, что только она искренне заплачет на моих похоронах.

О! Я бы посмотрела этот спектакль. Честно, представляла это много раз. То, как проходят мои похороны. Людей, одетых в чёрное, родственников с заплаканными лицами.

И их… Грету и Мая…

Мою сестру, и мужчину, которого я люблю.

Я бы взглянула на этот тандем скорбящих. Надеюсь, на их лицах и правда будет скорбь.

Потому что, Изабель Делакруз — проклятие Бездны для всех, кто причинил ей боль.

Я может и сдохну! Но вы последуете за мной!"

Стоя у её окна, в её комнате — это было первое, что я прочла после смерти своей сестры.

Но я тогда даже не подозревала, что слова о Бездне не просто выведенные ручкой фразы. Я душилась слезами, и впервые понимала, что моя сестра действительно погибла в полном одиночестве.

Ушла, когда с ней рядом не осталось никого.

В руке завибрировал сотовый, и я провела по экрану пальцем:

— Да!

— Милая, как ты? Как прошли похороны?

— Я не вернусь обратно.

— Гретти?

— Я остаюсь в Сиэтле, Дженсен. Прости…

С этого телефонного звонка, начался совершенно другой отсчёт времени. Именно он вернул меня в воспоминаниях в наш маленький городок, в котором мы когда-то жили и выросли. Он был совсем рядом с Сиэтлом. Совсем рядом осталась наша память.

"— Стив вчера опять нажрался и упал на мой газон.

Лилиан спокойно перемешивала бобы и новую дрянь из меню кафетерия, на которую было даже тошно смотреть.

— Дьявол! И ты его не приголубила? — это уже был вопрос Рика.

Парень сидел в обнимку с моей старшей сестрой Иззи, периодически наглаживая её пятую точку.

— Нахрен мне сдался этот мудак? Его Бакли приголубил. Он так бежал от моего лабрадора, что мне даже совестно стало.

Я приподняла взгляд от книги, и хмыкнула:

— Теперь Стив точно сдаст нормативы мистеру Ковальски.

— Их не сдаст никто, — закатила глаза Иззи, и прошлась по мне холодным взглядом, — Кроме Греты.

— Спасибо, что оценила мою физическую форму, Делакруз, — парировала и вернулась к чтению.

— Слушай, конфетка! А твоя сестра с кем-то уже зависала? — Рик хлопнул Иззи по заднице, а я ухмыльнулась.

"Сейчас она скажет, что я серое чмо. Лишь жалкая копия её неотразимого величества…"

Меня прям передернуло, но я оказалась права. Изабель ответила именно это:

— Она книжный червь, с необъятным задом, который регулярно откармливают наши предки."

Слова из этого воспоминания, эхом отбились в мыслях, когда я входила в здание колледжа, в котором свою смерть нашла моя сестра.

В тот день, я и не подозревала, что буквально перечеркну всё, что было за моей спиной, ради того, чтобы прекратить это безумие.

Шесть месяцев назад у меня была совершенно беззаботная жизнь на другом побережье нашей огромной страны. И сбежала я туда намеренно, потому что выносить свою родную сестру больше не было сил.

Так, наверное, случается в семьях, где родители взращивают соперничество между собственными детьми. Моя семья была именно такой. Поэтому с самого детства мы с сестрой буквально ненавидели друг друга. Это не просто жить с человеком, который готов избить тебя в кровь лишь за то, что отец подарил машину не в единоличное пользование Изабель, а обеим сестрам.

Но хуже всего переносила наши дрязги мать. И остановить это мог только мой побег в Вашингтон. Поскольку я была одной из лучших выпускниц нашей маленькой школы, то и получить заветное приглашение на учебу в Гарварде мне не составило труда. Все знали, что Грета Делакруз будет не просто студенткой настолько престижного учебного заведения. Все родственники и знакомые были уверены, что она станет его стипендиаткой.

Так и случилось.

Я получила заветный билет подальше от своей сестры, и была уверена, что теперь в нашей семье наступит мир и покой. Но Иззи решила иначе и за всех.

Никто и не подозревал, что она способна на подобные вещи. Но рано или поздно с реальностью сталкивается каждый.

Моя сестра стала наркоманкой, готовой за дозу продать даже свое тело. Но самым ужасным оказалось то, что услышав о первом аресте Изабель, я почувствовала триумф и облегчение. Поскольку я этого и ожидала от своей родной сестры.

Я буквально грезила тем, что когда-то она изничтожит себя, и родители поймут, что всё это время это я бегала от неё. Убегала потому что тот день, когда мы сидели в кафетерии был знаковым.

Поэтому я взяла черную тетрадь сестры в руки и села на её кровать, опять вспоминая боль, которую мы причиняли друг другу.

" — Это твоя сестра?

— Ну, а кто? Кого ещё я могу заснять в ванной в таком убогом виде. А самое главное предки сказали, что оплатят ей колледж, а я должна пойти в тот, который меня примет и так. То есть то, что она умнее меня, должно ставить её мечты в приоритет моим?

Я встала у поворота в коридор и забилась за шкафчики, схватившись за сотовый. Дрожащей рукой открыла школьный чат, а в горле встал немой всхлип.

Телефон чуть не выпал из рук, а моя родная сестра продолжала говорить обо мне:

— Ты знаешь сколько стоит обучение в академии актерского мастерства в Элее? Состояние! Это была моя мечта!!! Моя мечта с самого детства! А что теперь? Грете все бабки на Гарвард, а на Изабель вообще насрать?

— Иззи, но тотализатор на собственную сестру это уже слишком!

Лилиан тоже видимо не понимала, как это — выставить в школьный чат видео того, как родная сестра принимает душ, а потом устроить ставки на то, кто с ней переспит на зимнем балу."

В тот день я стала достоянием всей школы. В меня тыкали пальцами, измывались и смеялись все.

Но я сцепила зубы, и дождалась когда Изабель свалит в свой колледж. Тоже не бесплатный и весьма престижный колледж в Сиэтле.

Тот год был для меня, как глоток свежего воздуха. Я училась и шла к цели. И как только наступило утро восемнадцатого марта, я влетела в кухню нашего дома в городке Уинсбери и на лету бросила на стол письмо из Гарварда.

Я сделала это. Я уехала так далеко, чтобы забыть о существовании моей сестры."

Родной… Только после её смерти я осознала истинное значение этого слова. Ведь всё можно было исправить. Это я понимаю сейчас.

Мне было больно читать о её боли. А ей, оказывается, было больно причинять её мне.

Но ни одна из нас не призналась друг другу в том, что действительно любила и могла быть рядом. Всему виной лето в коттедже. Оно изменило нашу жизнь с ней навсегда.

Но теперь. Эта боль не даёт мне покоя. И даже, если мне придется разрушить свою жизнь до основания, я обязана найти ответы на все вопросы. Я должна, потому что жить с таким грузом на плечах не могу.

Возможно, это глупо, а иной человек просто переступил бы через это, не против обиды. Однако я так не могла.

Я осталась в Сиетле с одной целью — узнать, кто такой Туретто, и какую роль в смерти моей Иззи сыграл Майкл Ли.

Поэтому я распаковала вещи, разложила всё на свои места и уже через две недели после похорон Изабель получила документы, которые подтверждали мой перевод в Сиэтл из Гарварда.

Четыре года я провела буквально в бегах от родного дома, чтобы вернуться и попасть в его клетку. Но уже не в родной городок Уинсбери, а в улей, который именовали городом миллионеров и элиты.



Он держал меня за горло, мягко сжимая шею и спрашивал надрывным шепотом прямо у моего лица:

— Чего ты хочешь, Грета?

И всё чего я хотела — это прекратить это, и почувствовать снова. Ощутить, как дрожь разгоняет кровь по телу, а пульс стучит в каждой его части.

Смотреть на него и видеть только взгляд напротив. Лицо, совершенно обычное, но не настолько, чтобы не прикипеть к нему взглядом.

Рука теплая. Она мягкая, с ровными аккуратными пальцами, и будто танцует на коже моего предплечья, пока другая ладонь, точно так же гладит кожу у горла.

— Скажи, Грета… И я сделаю то, что ты захочешь.

— И тогда… — я сглотнула и задала тот вопрос, который терзал меня слишком долго, — Что тогда?

— Цветочки и прочая херня, не про меня, Грета. И ты это знаешь. Всё, что я могу тебе дать перед тобой. Выбирай…

Шепот касается моего лица снова, а с ним появляется нестерпимое жжение в горле. Желание поцеловать его, прижаться к нему, и забыть, что там, снаружи, существует реальность.

— Ответишь?

— Я хочу бездну… Майкл, — открываю широко глаза и бросаю вызов, совершенно не понимая, что это бессмысленно.

Этот парень отравит меня, только прикоснувшись. Он уже это сделал. Майкл — это яд, от которого нет противоядия.

От подобного чувства нет спасения. Это сродни первобытному инстинкту, когда ты смотришь на мужчину и хочешь именно его.

Он проходит мимо тебя, а ты сжимаешься от собственных желаний. Совершенно грязных, совершенно пошлых, и совершенно неправильных.

Это неправильно хотеть, чтобы его язык облизал каждый сантиметр моего тела, а мои губы ощутили собственный вкус.

Это всё неправильно, потому что думать о подобном это моя смерть.

Этого делать нельзя!

— Мисс Делакруз?

— Грета, мать твою! — локоть Энни больно ударил по рёбрам, и я опомнилась.

На меня смотрел почти весь поток, но самым заинтересованным был взгляд профессора Макфьюри. Мужчина встал перед столом и как-то совсем по-идиотски мне улыбался. Складывалось впечатление, что мужчина ждёт от меня объяснения понятий и принципов существования Вселенной, на примере банки с песком, которая стояла на его столе.

— Вы не расслышали вопроса, Грета? — переспросил профессор, и повисла ещё более давящая тишина, в которой я расслышала лишь шепотки нескольких сокурсниц, которые откровенно обсуждали мою прострацию.

Грейс и Роберта — это мой персональный ад. Эти девушки всегда и всё знали о всех.

"Если они узнают, что я переспала с ним, это будет конец всему. Меня затравят и тогда я не смогу сделать, того что задумала. А всё потому, что такая, как я не может спать с таким, как он… Я правильная, а он нет…"

Страх тут же скрутил меня в тиски, и я резко поднялась.

— Простите, профессор. Кажется, я не совсем хорошо себя чувствую. Прошу меня извинить.

Мужчина округлил глаза, но из-за того, что я натурально побледнела от взглядов Грейс, видимо, поверил в моё предобморочное состояние и лишь кивнул со словами: