Кристина Ли - Бездна

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Тачка ходила подо мной ходуном, а мотор ревел так, что заглушал звук из колонок, которые работали внутри дома.

Они смотрели и не понимали, что происходит. Я отпустил тормоз и машина подалась вперёд. Это вызвало на лицах натуральный испуг. Там стояло не меньше десяти человек, и всех их я хотел изничтожить. Раздавить и смешать с болотом, в которое превратится газон под моей машиной. Поэтому отпустил тормоз снова и нажал на газ.

Я слышал, как все начали визжать и разбегаться в стороны. Видел, как страх заставлял их орать, подобно грязным псам. Шавки, зловонные шакалы, которые трусливо разбежались в стороны, как только я затормозил прямо у ступеней.

— Ли!!! Ты рехнулся? Какого хера ты творишь, чувак? — первым голосок подал братец Меледи.

Из дома высыпала вся футбольная команда и все их подстилки. Только Меледи смотрела через лобовое стекло прямо на меня. Внутри, от её наглого и открытого взгляда становилось ещё хуже. Во рту словно привкус крови появился. Поэтому я вышел из машины, прежде достав биту, которая лежала под сидением.

— Майкл? Ты же не… — этот урод явно не ожидал, что я стану защищать бабу, которую поимел.

Потому что я никогда этого не делал. Но в этот раз, кровь словно вскипела, когда я понял, что сотворила эта дрянь.

Замахнулся и со всей дури ударил урода битой в живот. Адам согнулся пополам и сплюнул кровь прямо на газон. Все его братки тут же понеслись в мою сторону, но мне было плевать.

Я получал удар, а в ответ летел взмах биты. Не знаю, сколько прошло времени, но очнулся, когда и сам вытирал собственную кровь с лица, стоя внутри сестринства. Вернее еле держась на ногах, потому что ребра явно сломаны, а голова кружилась всё сильнее.

Я только хотел продолжить, как за спиной послышались новые звуки потасовки и я увидел Джуна, который перекинул через себя тушу квотербека Макконахи, и шел прямо на меня. Но моя цель тряслась в центре гостиной.

— Не успела сбежать… Щипсэги!*(Су**!)

— Я вызвала полицию, Майкл! Это тебе так с рук не сойдёт! Это не ринг и не ваша клетка! Ты больной дегенерат и завтра же улетишь к херам из этой страны! Я знала, что связываться с такими, как ты, себе дороже, но и не думала, что ты такой больной ублюдок! — Меледи стояла в толпе баб, а я еле сдерживался, чтобы не схватить её за горло и не задушить голыми руками.

Во мне что-то проснулось. Оно медленно накапливалось внутри, раскручивались и теперь требовало реальной крови. В этот момент я понял, что нападение на Грету — моя последняя капля в терпении. Моя красная линия, за которой боль перешла в агонию и лишила меня рассудка напрочь.

— Неужели ты думал, что я вот так просто позволю какой-то шлюхе ездить на том, что принадлежит мне?! Ладно ещё эта шалава обколотая…

Она даже не успела договорить, а я уже пошел в её сторону. Но не успел… Джун взял меня в захват, сдавил за горло сзади и остановил, рыча прямо в ухо:

— Куман!!! И-йоджаимнида, Хён!!! "(Остановись! Это женщина, брат!!!) Куманэ!!! *(Прекрати!) Джинджон-э!*(Опомнись!)

Я еле восстановил дыхание. Меня разрывало изнутри и остановиться без вмешательства Эйна и Джуна я бы точно не смог. Мне словно что-то закрыло глаза и сжимало всё тело, не позволяя даже нормально дышать. Схватилось за грудь и прилипло, врослось в кожу и соскребало её до мяса.

"Больно… А внутри всё горит так, словно в горло запихнули раскаленных углей…"

Я оттолкнул Джуна и вылетел из сестринства, как ненормальный. Сел в свое корыто и привалился головой к рулю. Ноги тряслись, а руки болели. Я знал, что у меня сломаны ребра, как и то, что правая сторона лица медленно опухает. Но я даже не чувствовал вкуса крови. Настоящей крови, которая сочилась из разбитой губы.

Помню, что из машины меня вытащили полицейские. Такое замять невозможно. Все видели, что именно я напал на сестринство, как и то, какой погром я устроил вместе с парнями.

— Где она? — мы сидели в участке, а Эйн вызванивал отца, но я знал, что это не поможет.

Эйн не принимал участия в потасовке, и его приняли как свидетеля, поэтому его отец не станет мне помогать. А мой… Если только дело дойдет до реального срока.

— В муниципальном госпитале "Св. Патрика", — ответил Эйн, и добавил, — Джун уже поехал к ней, чтобы поговорить. Если Грета согласится пойти на мировую с Бишоп, то семья Меледи согласна на оплату лечения Адаму и на мировую. Это значительно упростит нам жизнь.

Эйн стоял надо мной и смотрел в окно сквозь жалюзи в допросной. Он говорил глухо и без эмоционально. Я впервые слышал от этого полудурка такой голос.

— Пора признать, что ты сходишь с ума, дружочек! — внезапно подал голос Эйн, а я зло ответил:

— Такое впечатление, что вы все этого только и ждёте, бл***!

— Ты дебил, Ли! Я тебе не говорил подобного никогда, потому что обычно не включаю мозги прилюдно. Потом это чревато проблемами, но видимо настал тот самый час.



Я не смотрел на него, а лишь крутил наручники на запястьях и молчал.

— Вначале я думал, что Изабель просто твоя отдушина. Ты в ней нашел нечто схожее с собой и стал опекать, как папаша. Но потом… Когда она свела счёты с жизнью после передоза, я понял что ты реально больной. Потому что стал искать мести, как одержимый. Тебе некуда было это всё слить, бл***. И тут появляется мисс Делакруз. Почти точная копия старшей сестры, вот только эта баба не наркоманка, не шлюха и не обделена умом. А знаешь почему?

Я всё-таки поднял на него взгляд и усмехнулся, но Эйн не улыбался. Парень нагнулся прямо к моему лицу и уверенно поставил мне диагноз:

— Потому что схватила тебя за яйца так, что ты обезумел в корни! Поехал башкой совсем из-за двух баб, Май! Только вот одна тебя на хер намотала и вертела, как хотела, а вторая просто превратила твои мозги в пудинг! Ты тупой? Или слепой, Май?

— Не лечи меня, Сандерс! — я прорычал это сквозь зубы, на что Эйн привычно скривил рожей и чуть не сплюнул на пол.

— Дебил! Но ты вспомнишь мои слова, когда у тебя начнется ломка по этой бабе. Тебя будет выкручивать так, что ты окончательно слетишь с катушек! Подумай хорошо, Май! Подумай, ЧТО ты натворил! Меледи тупая овца и это было ясно сразу. Даже моя недалекая Ванесса заметила, что эта паршивка вообще перешла все границы. А что было бы, если бы Райс не пошла искать Делакруз?

Я стал дышать через раз, а боль в спине только усилилась. Но вернулась ярость и я чуть не схватил друга за шиворот.

— Я и без тебя это знаю, бл***!!

— Нет! Ни хера ты не знаешь, дружочек! Прекращай это! Выброси из головы этих двух баб раз и навсегда! Не трогай Грету, пока не поймёшь чего реально хочешь, дебил! Мстить ей, или любить и заниматься развратом на законных правах! Не уничтожай себя, бл***!

Он выпрямился, схватил парку и вылетел за дверь, бросив меня наедине с его словами. И это меня доводило до дикого диссонанса. То, что он сказал, как червь поселилось в моей голове и стало точить мозг. Я даже не посмотрел в каких бумагах поставил подпись. А потом и вовсе, не понял как меня привезли в тот же госпиталь, что и Грету.

Я лишь помню то, что шел по коридору после того, как мне наложили бандаж на ребра и выписали кучу химикатов, чтобы я мог хотя бы спать. О том, в какой Грета палате мне сказал полицейский, с которым я приехал. Именно он и разрешил мне навестить её, прежде чем вернуться в участок.

Уже в коридоре, у самого входа, меня чуть не снёс с дороги мужчина. Он выскочил из дверей палаты и быстрым шагом пошел к выходу из отделения, а я застыл, потому что услышал разговор внутри.

"Правильно. Наверное, такой мужчина ей и нужен в итоге…"

Я не понимал своего состояния. Не мог найти в памяти момент, когда стал расценивать её иначе. Это случилось не в нашу первую ночь. Нет, тогда я думал лишь о Мелочи. Её я представлял, как идиот, на месте Греты и мстил.

Это случилось позже и не касалось секса совсем. Я понял, что чувствую к ней, когда увидел девушку на лекции. Именно тогда впервые начал думать о ней, как о своей. Смотрел и наслаждался тем, что вижу. Обманывал себя, что мне это противно, а сам ловил кайф от того, как она хмурилась, как двигалась и как шевелила губами, когда писала. Обычные, простые вещи. Как тот момент, когда несколько прядей волос выбились из её капюшона у корпуса.

Это не вызывало во мне желания. Это вызывало во мне нечто другое, природы которого я не знал. Оно оказалось чем-то новым. Словно настоящим и удивительно приятным.

— Ты всё слышал.

Джун вышел из палаты и ничуть не удивился тому, что я был в коридоре.

— Да.

— Тогда ты понимаешь, что я больше не позволю эти издевательства. Не подходи к ней и успокойся.

— Да, — ответил глухим голосом и посмотрел на своего друга, который надел пальто и бросил:

— Я буду в участке.

Джун пошел к выходу из коридора, а я тихо, и так чтобы меня не было слышно совсем, посмотрел в маленькое узкое окно в дверях палаты.

Грета лежала в кровати и прикрывала рукой глаза. Щека опухшая, на запястьях синяки. Я смотрел, и с ужасом для себя замечал, что синяки на ней, а больно по какой-то причине мне. Это чувство настолько прибило к полу, что я продолжал стоять и смотреть на то, как она тихо плачет.

Медленно поднял руку, и захотел войти, но потом передо мной встала Иззи, и в груди сдавило так, что кажется, и сломанных рёбер не надо.

Именно поэтому я ушел и Грета Делакруз действительно поставила на мне крест. А добила почти через неделю, когда наплевала на своё унижение и подписала бумаги об отказе от претензий.

В тот день, я потерял себя окончательно. Вернулся в лофт и закрылся в своей комнате, как в могиле.



Подходило время сдачи первых результатов по преддипломной подготовке, поэтому мне пришлось сесть за учёбу, и сделать хотя бы черновики, которые потом успешно и за деньги закончит профессор Льюис. Но начать нужно было хотя бы с чего-то, поэтому я стал ходить на лекции, а вместе с этим получил новую головную боль.

После того, что устроил в сестринстве, меня стали действительно обходить стороной даже свои. Все осуждали мой поступок, а корейская делегация, обособленно сторонилась в первую очередь. Жестокость не любил никто, а мое общество порицало её прилюдное проявление.

— Ты хоть питаешься? Или решил сдохнуть с голодухи, дебил? — Эйн упал на стул напротив меня и проводил взглядом Ванессу, которая опять приперлась напомнить моему почти окольцованному дружку, что пора проходить первую примерку платья.

— Питаюсь. Воздухом, — съязвил и откинулся на спинку стула, осматривая забегаловку у колледжа.

Обычно здесь мы и обедали, когда приходили на начитку, но в этот раз я не ел совсем. Мне не хотелось ничего, а таблетки, которые принимал после переломов, перебивали аппетит напрочь.

— О чём задумался? — Эйн развернул сандвичи и протянул один мне.

— Ты ведь помнишь, как я стал Маем? — я прищурился и смотрел на то, как за окном начал падать совсем крупный снег.

— Конечно, — Эйн кивнул, бросил второй сандвич обратно в тарелку, откусил кусок от своего, а потом и вовсе схватил банку с кетчупом и хорошенько сдобрил его отравой, продолжив:

— Тебя Изабель так назвала, как только мы начали тусить вместе. Она ещё запретила всем звать тебя Майклом, заявив, что ты и не американец, и не кореец, а значит будешь Май. Как самый тёплый, мать его, месяц весны. Розовые сопли тогда потекли рекой, — Эйн заржал, а потом стал жевать свой обед и дальше.

— Она никогда не называла меня Майкл. Тогда почему весь тот чертов дневник исписан именем Майкл? Здесь что-то не так. Сперва подделали карту и мой почерк, потом эти видео в чате. Что-то не сходится с этим дневником.

Пока я говорил, Сандерс продолжал жевать и кивать, а потом застыл и проглотив всё, выдал:

— Погоди! Так ты достал дневник Иззи? Откуда?

— Грета отдала, чтобы я полюбовался тем, как меня любили и ненавидели, — прошептал и смял пустой стакан от кофе "на вынос" в руке.

— Май! — голос Эйна изменился снова, и я посмотрел на друга, а потом за его спину и онемел.

Каждая мышца в моём теле сжалась, а потом оно будто ожило. Горячим потоком кровь снова понесла по венам тепло, а я прошелся взглядом по её фигуре.

Грета вошла в кафе вместе с Райс, и скинула капюшон с головы. Встряхнула волосами, к которым прилип снег, и стала расстегивать свою парку. Она тянула молнию вниз, а у меня кровь сворачивалась прямо в жилах, потому что я не мог оторвать от этого взгляда. Как и от того, когда Грета сняла её, и он коснулся аккуратной груди, талии, узких бедер и ровных оформленных ножек в приталенных джинсах.