Кристина Ли - Бездна

— Мы знакомы? — она нахмурилась и над её переносицей пролегла незаметная морщинка, совсем крохотная, а я удивился глупости этой дуры, потому что она продолжила строить из себя идиотку, — Ты меня знаешь?

— Знаю. Как и ты прекрасно знаешь, кто такой я.

— Майкл Ли. Тебя трудно не узнать, — она поджала губы, а я тут же впился взглядом в этот жест.

Она видит, что я смотрю. И видеть должна, что я кончаю от этих её дурацких подростковых заигрываний. Большего идиотизма в исполнении бабы, чем стоять и кусать губы я не видел.

Эта херня совершенно меня не заводит. Другое дело, когда это реальная эмоция и губы трескают не от простого взгляда, а от моих зубов на них.

Красивый и пошлый эпитет. Люблю пошлости, когда они приносят кайф.

— Прогуляться не хочешь? — складываю руки на груди в замок, и ухмыляюсь.

— Куда прогуляться?

"Ох, переигрываешь, детка. Даже твои заикания передо мной это херня… Остаётся вопрос: зачем этот спектакль для бедных?"

— Наверх.

— Прости, но я не понимаю о чем ты, — она явно играет, при чём слишком открыто.

"Значит, боишься? Ты знаешь, кто я для твоей сестры… Хорошо знаешь и от этого мне противнее ещё больше…"

— О сексе. Простом естественном процессе. Есть я, есть ты. Пока этого достаточно.

Грета встала в ступор, а потом резко выдохнула. И вот это было первым, что заставило член зашевелиться в штанах.

Выдох. Чертов обычный выдох. Природное явление, без всякой херни, которое способно снести башку на хрен, если это выглядит естественно.

"Хороша… Ни убавить, ни прибавить… Такую приятно держать в руках, хоть и противно думать о том, какое у неё нутро. Но тварь тянется к твари, поэтому всё закономерно, детка…"

— Мне кажется, не так начинают знакомство с девушкой, — наконец, отвечает Грета, а я расплываюсь в ухмылке.

— А ты ждала, что я стану заливать тебе, как прекрасно сияние Андромеды в эту сказочную ночь? Или может хотела, чтобы я сперва сказал, как мило на твоих сиськах выглядит рисунок этих цветочков?

— Я думаю мне пора! — слова с её губ слетают сквозь зубы, с такой ненавистью, словно я ей в лицо харкнул, и забыл вытереть.

"Вот какая ты. С такой спать куда интереснее, чем с наивной дурой. Такая ответит тем же, а значит есть вероятность получить даже эстетическое удовольствие."

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит, не хочешь? — задал вопрос, когда она уже начала реально сбегать от меня.

— А разве не видно? Я… Мне пора. Не скажу, что была рада знакомству…

— А я вот очень рад, Грета, — смотрю прямо ей в глаза и тихо добавляю, — И да, эти фенички с цветочками просто безобразны на такой шикарной груди.

Она опять застывает, но нас прерывает внезапная сирена полицейского патруля. Грета вздрагивает и резко оборачивается в сторону тропинки, которая ведёт к центральному входу в дом.

— Расслабься, — я достал сигареты и подкурил, — Это обычная облава. Сейчас они поедут обратно, потому что шалава, которую я трахал час назад, заплатит им достаточно, чтобы они убрались на хрен. Или не она… Может её брат, который, к сожалению, тоже бухой в хлам. Вариантов много, но исход один — легавые уедут ни с чем в очередной раз.

— Ты всегда… такой? — Грета скривилась, а я выдохнул облако дыма прямо в её сторону.

Дым медленно прошёлся по фигуре девки в ночных сумерках, и я понял одну вещь:

"Грета не так проста. И то, что она вытворяет, мне явно начинает не нравиться."

— Какой? Прямолинейный, или просто отбитый дегенерат? — опять затягиваюсь, а Грета, как это не странно, отвечает:

— Наглый хам.

— Наглым я был бы, будь мы на прогулке, Грета. Сейчас я снисходительный и очень галантный.

— Даже боюсь представить, что в твоём исполнении означает слово "джентльмен".

— У него обширное значение. Я предлагал тебе познакомиться с ним. Это предложение в силе до сих пор.

Грета развернулась ко мне полностью. Всем телом. И сделала это уже по-другому. С некой долей вызова.

"О да, дорогуша. Так намного лучше. Но я тебе подыграю. Так уж и быть…"

Хватаю её за руку и резко тяну на себя. Девушка, с глубоким выдохом, падает прямо мне в руки.

Грета смотрит с испугом, как затравленная мышь, издавая натуральный писк:

— Что…

Одного движения достаточно, чтобы она замолчала. Всосаться в её губы и втянуть так, чтобы она ощутила, что это не тот случай, когда я буду играться словами и дальше.

Я поднимаю руку и хватаю её за затылок, удерживая и не позволяя отбиться от сомнительной ласки. Ведь я жру её губами. Слизываю весь вкус пойла, которое она лакала пару минут назад. Он остался на мягком и горячем языке девушки, горьковатого-сладким привкусом.

А язык был вкусным, немного шершавым и мягким. А главное чистым.

"От неё не несёт дерьмом. Тело чистое, и это, бл***, именно то, чего я хотел сегодня!"

Поэтому хватаю другой рукой её задницу и вжимаю узкие бедра в свой пах, чтобы вопросов о том, какой "джентльмен" у меня в штанах, у этой девки не возникало.

Такую не трахали. Готов поклясться, что такую пытались ублажать в миссионерской позе, нашептывая, какая она прелестная.

Мягкая, как её язык, который стал мне отвечать. Он медленно и робко прошёлся по моему, а я понял, что она попалась. Поэтому сжал ладонь на затылке сильнее, и втолкнулся языком глубже между губ Греты.

Вкус смешался до такой степени, что рот стал полон слюны, которую мы втягивали, глотали и пытались сделать вдох, чтобы не останавливаться. Продолжать и дальше резкие движения навстречу друг другу. Скручивали эту срань между нами в тугой узел, и получали кайф от того, как кожа губ становится горячей, зудит, печет, пульсирует притоком крови, и ощущается до одури мягкой и влажной.

Лёгкое движение её бедер, которое как чертов импульс, отдало прямо в виски ударом крови в венах.

— Хорошая девочка, — прошептал в губы и прошёлся медленно по её ягодице ладонью.

Сжал ещё сильнее, вжав в себя опять, пока на меня смотрели огромные глазищи, полные шока от того, что ответили мне тем же пепелищем, которое было в моих.

"Да, сегодня я буду тебя долго иметь. Так чтобы ты не смогла забыть это до нашей следующей встречи ни на секунду…"

Губы красные и влажные, опухли настолько, словно я реально переборщил. Но я ведь хочу привязать её к себе, а значит буду трахать всё на что смотрю сейчас. Буду делать это с особым вкусом, применяя все свои умения.

"Ты станешь умолять меня, чтобы я насаживал тебя на себя. Я буду повсюду: в твоей голове, в твоих словах, в твоих сраных мыслях и жалких снах… Ты сгоришь, тварь. А самое главное, я сделаю так, что ты задохнёшься от боли, которую испытала твоя сестра…"



— Никому не прощу твоих слез, Мелочь…

Я сидел в кресле гостиной и вспоминал, как впервые спал с девкой так, словно от этого зависела моя жизнь. И мне это не понравилось. Слишком много чувств во мне вызвала Грета.

Непозволительно много, потому что я не собирался больше обращать внимание на такое дерьмо, как чувства.

Мне и на себя было плевать. Я давно не хотел жить. Мне это было не интересно с того самого момента, как мои убеждения, мои принципы и то, что считал правильным с детства, втоптали в болото.

"- Ты позор для всей семьи. Доказательство того, что я осеменил дешёвую шалаву! Проститку, которая влезла в мою жизнь! Уйди с глаз моих!"

Это я услышал впервые в свои девятнадцать, когда преисполненный надежд стать кем-то, подслушал разговор отца и матери о том, кто я на самом деле.

Я свято верил, что сын своих родителей. Но оказалось, что я ребенок, которого в этот дом принесли и бросили, как мусор. Притом ещё и получив за это бабки.

Хотя имелась вероятность, что я мог и не попасть в высшее общество. Абуджи*(отец) был уверен, что его жена бесплодна. Поэтому и оставил ребенка от посторонней женщины. Однако потом родилась Несси. И всё начало меняться, а вылилось в то, что я чуть не убил человека.

Поэтому я тварь. Отброс и дерьмо. Потому что из-за глупости сопляка, узнавшего о себе правду, мог погибнуть человек. Маленький мальчик, которого я сбил, чуть не умер из-за моей жалкой жизни.

Мне незачем оправдываться.

Я просто хочу уничтожить тех, кто обидел и убил человека. Девушку, девочку, которую я считал единственной семьёй.

И которая оказывается была мне слишком дорога.

Поэтому, ощутив тепло, когда насаживал её сестру на себя, мне стало противно. Но я тварь, и доведу дело до конца.

Боль — это мой инструмент. Я играю на нём слишком умело, потому что сам состою целиком из боли.



Я спала неспокойно, будто урывками. То просыпалась, то снова проваливалась в сон. И каждый раз открывая глаза, слышала надрывный и хриплый шепот у затылка:

"Сильнее, Грета. Прогнись, чтобы я видел, как член входит в тебя…"

Откинула одеяло и поднялась, встряхнув головой. Она болела, тело зудело, а в горле пересохло настолько, что я ощущала остатки зубной пасты на внутренней стороне зубов.

Мята. Я любила, как пахнет мята, а теперь ненавижу этот запах. У меня словно ненависть проснулась ко всему, что я любила.

По полу бежал луч от уличного освещения у дома, а спустя несколько секунд он погас, и в комнате воцарилась кромешная тьма. Полумрак нагонял страх, и я сжалась, решив лечь обратно в кровать и попытаться уснуть.

Пять дней прошло с того момента, как я совершила эту дикость. И этого времени естественно не хватило, чтобы память стёрлась хоть немного.

Я помнила каждое движение, каждое прикосновение, каждые его стон и слова. Грязные пошлости, которые вылетали с его рта прямо в мои губы, пока он сжимал мое тело в руках и медленно, но с силой погружался в меня.

Закрываю глаза, а перед собой вижу не сонную темноту в полудрёме, а глаза с раскосым разрезом, которые в свете лампы блестят, как стёкла, не отражая ничего.

Пустые стёкла…

"— Нет, Грета! Ты будешь смотреть на то, как я буду тебя трахать!

Я приросла к этой чертовой стене, когда он отбросил мою руку от выключателя. Не знаю, чем я думала в тот момент, но явно не мозгами, а совершенно другим местом. Потому что позволила притащить меня в одну из тех самых комнат "для прогулки".

Сама схватила его за плечи и буквально вынуждала целовать и раздевать. А он это и делал. Быстро и очень профессионально, я лишилась всей одежды, пока демон напротив томно и медленно проводил руками по моей коже.

Он, как кошка ластился к моему телу, глубоко вдыхал его запах, и смотрел на меня настолько открыто и пошло, что у меня не осталось сомнений в чем причина того, что его хотели все.

Какие бы разговоры не ходили о парнях в кампусе эти полгода, все сводились к ним, а вернее к нему.

Майкл Ли, который легко и без особого напряга имел любую девушку, которая пришлась ему по вкусу.

Этот парень умеет многое, и возьмёт не мало и у меня.

Руки проводят по моим оголенным ягодицам, а вверх начинает движение только одна, пока вторая крепко сжимает кожу бедра.

Ладонь скользит по спине, а я задыхаюсь от осознания того, что ни черта не соображаю. Ни того, как оказалась напротив стола, ни того, почему не могу опомниться и мне уже плевать на всё.

Рука Мая с силой надавливает на спину, и вынуждает лечь на стол грудью. Холод от поверхности, заставляет заныть соски, а я закусываю губы от ощущения покалывания в набухшей нежной коже.

А потом по всей спине побежала дрожь от сильных и резких поцелуев. Майкл всасывал кожу над каждым позвонком, пока не добрался до моего затылка и не прошептал охрипшим голосом:

— Тебе говорили насколько ты сладкая, бл**? Это охренеть как вставляет, когда на языке играет твой вкус, Грета…

От одних этих слов, происходят невообразимые вещи. Меня словно током прошибает, и я сама подаюсь телом к нему навстречу, чтобы ощутить внезапный толчок и мимолетную боль от того насколько резко его член вошёл в меня.

— Влажно… Узко и горячо. То что нужно, — шепот рядом с ухом и новый рывок, который завершается звуком шлепка кожи о кожу.

— Тебе как больше нравится, Грета?