Попытки Энн сменить комнату на следующий день оказались бесплодными. Декан колледжа с прискорбием услышал, что Энн не нравится комната, подтвердил, что ему хорошо известно о пожертвованиях семьи Энн и о том, что ее мать закончила колледж святого Эндрю в 1917 году, но объяснил — переселить Энн сейчас попросту некуда. Она настаивала, что ей обещали отдельную комнату, без соседок.

Когда Энн в конце концов отказали, она бросилась к себе и в ярости металась по комнате. В этот момент за порог шагнула Хироко, чтобы взять из шкафа свитер.

Она постоянно мерзла в непривычной одежде и, кроме того, чувствовала себя обнаженной, — Что тебе надо? — фыркнула Энн Спенсер, еще;, не в силах поверить, что ее отказались переселить.

— Ничего, Энн-сан, — извинилась Хироко, низко поклонившись прежде, чем сумела удержаться. — Простите, если потревожила вас.

— Не могу поверить, что нас поместили в одну комнату. — Энн стояла, уставясь на нее в упор и в гневе не замечая собственной грубости, не сознавая, что она не, имеет никакого права вымещать раздражение на Хироко. Энн могла быть очаровательной, когда считала нужным, но Хироко казалась ей недостойной вежливости. — Что ты делаешь в этом колледже? — спросила она, в раздражении садясь на кровать.

— Я приехала сюда из Японии потому, что так хотел мой отец, — просто ответила Хироко, до сих пор не понимая причин злости Энн.

— И я тоже. Вряд ли отец представлял себе, в каком обществе мне придется учиться, — выпалила Энн. Она была бы так уж зла, но избалованна и унаследовала все предрассудки своего класса по отношению к выходцам с Востока. В ее представлении «япошки», неизмеримо ничтожнее самой Энн, годились только на то, чтобы быть слугами.

Для Хироко все это было в новинку, и она ничего не понимала. Остальные студентки приняли ее так же холодно, никто не выражал желания поближе познакомиться с ней.

Даже Шерон, которая вначале держалась довольно приветливо, не пожелала предложить ей сесть рядом в столовой, хотя им предстояло учиться в одной группе. В отличие от Энн, Шерон была вежлива с Хироко в их комнате, но за ее дверью вела себя так, словно незнакома с соседкой. Энн оказалась откровеннее в своих чувствах и никогда не разговаривала с Хироко. Почему-то ее ледяное обращение ранило Хироко меньше, чем лицемерие Шерон и внезапное проявление грубости на виду у студенток.

— Ничего не понимаю, — печально жаловалась Хироко тете Рэйко, приехав в Пало-Альто на уик-энд. Происходящее казалось ей загадкой. Все вокруг сторонились ее, Энн и ее подруги были нескрываемо-грубыми и смотрели сквозь Хироко, словно не видели ее. — Почему они сердятся на меня, Рэйко-сан? Что я им сделала?

Слезы выступили у Хироко на глазах: она не представляла, как быть. Рэйко огорченно вздохнула. Она знала, что Хироко так или иначе придется столкнуться с подобными трудностями и вынести их в громадном и более демократичном Стэнфорде было бы легче. Колледж святого Эндрю представлял собой маленький замкнутый мирок — впрочем, Рэйко знала, что там Хироко получит блестящее образование. И все-таки она задумалась, стоит ли написать Масао и попросить разрешения перевести Хироко в Стэнфорд или даже Калифорнийский университет в Беркли.

— Все дело в предубеждении, — горестно объяснила Рэйко. — Ты тут ни при чем. В Калифорнии японцев недолюбливают, и преодолеть такое отношение нелегко. Держись поближе к своим, — посоветовала Рэйко, ненавидя себя за такие слова и за то, что ей пришлось объясняться. Но бедняжка Хироко была сама не своя, ее совершенно ошеломило отношение студенток и соседок по комнате. — В конце концов они перестанут сердиться. А если тебе повезет и они узнают, кто ты такая, они оставят свои предубеждения.

Не может быть, чтобы все студентки были одинаковы. — Взглянув на Хироко, Рэйко обняла ее. Хироко выглядела как растерянный, обиженный ребенок и в эту минуту напомнила своей тете о Тами.

— Но почему они так ненавидят меня, Рэйко-сан? Только потому что я японка?

Несмотря на искреннее недоверие в голосе Хироко, Рэйко кивнула:

— Причиной тому — снобизм, расизм, предрассудки. Похоже, эта мисс Спенсер считает себя слишком важной персоной, чтобы делить с тобой комнату, да и остальные думают так же, только не признаются открыто. Разве в колледже больше нет студенток-иностранок? — Хироко повезло бы, окажись в колледже еще одна японка, но надеяться на это не стоило.

— Да — англичанка и француженка, но я с ними не знакома. Они тоже поступили в этом году. — Хироко поняла, что ей предстоит провести долгий год в обществе Энн Спенсер.

— Почему ты никому ничего не скажешь? Возможно, следует обратиться к преподавателям…

— Я боюсь еще сильнее рассердить их. Возможно, это моя… — Она долго подыскивала верное слово и наконец нашла наиболее подходящее:

— Возможно, я ответственна за то, что им не нравлюсь.

Хироко имела в виду свою вину, но Рэйко поняла ее и считала такое предположение маловероятным. В школе во Фресно ей пришлось пройти через такие же испытания, а с тех времен переменилось немногое. В обществе японцев они чувствовали себя в безопасности, но, оказавшись в чужом окружении, постоянно подвергались оскорблениям и унижениям. Странно, что, несмотря на все изменения в мире и уровень развития цивилизации, до сих пор в Калифорнии существовал закон, запрещающий японцам сочетаться браком с представителями белой расы. Однако было слишком сложно объяснить все это восемнадцатилетней девушке из Киото.

— Что же, пусть пеняют на себя, Хироко. Когда-нибудь у тебя появятся друзья. Наберись терпения и постарайся держаться подальше от тех, кто тебя невзлюбил.

— Так же Рэйко наставляла Салли и Кена. Они учились в школах, которые посещали и белые, и японцы, и то и дело сталкивались с предубежденностью со стороны ровесников, родителей друзей или же учителей. Рэйко всегда больно ранили такие случаи. В некотором смысле ей бывало проще, когда у детей появлялись друзья-японцы, особенно теперь, когда они подросли и находились на пороге первой влюбленности. Рэйко еще не знала, что мальчик с другого конца улицы, в которого влюблена Садди, — наполовину ирландец, . наполовину поляк.

— Ты можешь приезжать домой на каждый уик-энд, если захочешь, — сказала она Хироко. Девушке предстояло усвоить печальный урок, и Рэйко настаивала, что она должна встретить его «гэмбаре» — смело и решительно. Хироко пообещала не сдаваться, какое бы недовольство ни проявляли девушки из колледжа. Но несмотря на решимость Хироко, Рэйко встревожил ее рассказ — о нем она поспешила в тот же день сообщить Таку.

— С таким же отношением она может столкнуться и в Стэнфорде, — откровенно признал он, когда Рэйко настаивала, что Так должен написать Масао и добиться перевода Хироко в другое учебное заведение. — Эта проблема характерна не только для колледжа святого Эндрю, Рэй. В конце концов, мы находимся в Калифорнии.

— Значит, нам остается только смириться? — вскипела Рэйко.

— Тут уж ничего не поделаешь. Они не хотят, чтобы мы смешивались с ними. Они убеждены, что мы не такие люди, как они. Различия наших культур, множество мелких обычаев — все то, что чтили наши родители и деды, пугает их. Потому они и считают нас другими. — Так уже давно смирился с этим, но испытывал жалость к Хироко. Такую впечатлительную девушку случившееся могло потрясти до Глубины души. Но Такео, как и Рэйко, знал, что они ничем не смогут помочь. — Надеюсь, в колледже она не носит кимоно? — спросил Так. Ведь даже в западной одежде она слишком отличалась от остальных, оставаясь японкой.

— Наверное, нет. По-моему, она оставила все кимоно здесь..

— Ладно, хватит об этом. — Так пообещал поговорить с Хироко и выполнил обещание на следующий день. Но посоветовать ему было нечего — кроме тех советов, что уже дала Рэйко. Хироко следовало просто смириться с предубежденностью и попытаться завести друзей, которые не разделяли. бы общепринятые взгляды. В свое время ей встретятся подруги, которые относятся к японцам иначе, а пока она остается желанной гостьей в Пало-Альто.

Прошел месяц, а положение не изменилось — семейство Танака понимало это с каждым визитом Хироко к ним на уик-энд. В пятницу она садилась на поезд, а шофер на лимузине увозил домой Энн Спенсер. За прошедшие три недели Энн заговорила с Хироко всего один раз, да и то затем, чтобы попросить ее передвинуть чемодан.

— Это возмутительно! — воскликнул Питер, когда Так рассказал ему о случившемся.

— Колледж тут ни при чем. Виноваты сами девушки — возможно, таких там наберется всего десяток, но этого достаточно, чтобы испортить жизнь Хироко. Не знаю, сумеет ли она выдержать при ее робости. Она делает большие успехи, но живется ей несладко. Она приезжает сюда каждый уик-энд — разумеется, мы не против, но мне жаль бедняжку.

Хироко была счастлива, имея возможность каждый уик-энд встречаться с родственниками. Она совершенно освоилась в их обществе — часами играла с Тами, знала всех друзей Кена, а Салли даже поведала ей о своем шестнадцатилетнем приятеле. Хироко тревожилась за нее.

Юноша казался ей слишком взрослым, к тому же не был японцем. Вряд ли Салли удалось бы долго хранить свою тайну, но Хироко пообещала ничего не рассказывать тете Рэйко.

— Ты не хочешь перевести Хироко в другое место? — спросил Питер, который не видел девушку с тех пор, как она уехала учиться. По воскресеньем, когда он ужинал у Танака, Хироко уже уезжала обратно в колледж. Они увиделись только в конце октября.

Однажды днем, в субботу, Питер столкнулся с Хироко в Пало-Альто у химчистки. Кен научил девушку водить машину, и теперь она часто выполняла поручения Рэйко. Нагруженная узлами с одеждой, Хироко была одета в лавандовое кимоно и деревянные гэта[9]. Питер мгновенно узнал ее, несмотря на то что Хироко едва можно было разглядеть за узлами.

— Хироко? — удивленно спросил Питер. Хироко оглянулась и робко улыбнулась ему. — Подождите, я помогу вам.

Он забрал у Хироко узлы, и она поприветствовала его привычным поклоном. Хироко была рада встрече с Питером.

В отличие от прежних встреч на этот раз она сумела несколько минут подряд смотреть ему в глаза. В колледже святого Эндрю она немного осмелела, но Питер не мог избавиться от опасений, что ее положение не улучшилось после разговора с Такео, — Как ваши дела? — осторожно спросил Питер, пока они шли к машине и он помогал укладывать узлы в багажник. Питер не мог поверить чувствам, вспыхнувшим в нем при виде Хироко. Внезапно ему остро захотелось посидеть и поговорить с ней, он восхищался ее красотой и хрупкостью, подчеркнутыми бледно-лавандовым кимоно. — Как учеба? — продолжал он расспросы и успел заметить промелькнувшие в глазах слезы — впрочем, возможно, это ему показалось.

— Все замечательно. А как ваши дела, Питер-сан? — вежливо спросила она.

— Их слишком много. Мы готовимся к зимней сессии. — Хироко тоже готовилась к экзаменам, и, глядя на нее, Питер пожалел, что Хироко не одна из его студенток. Он хотел расспросить, удалось ли ей подружиться в колледже, но побоялся напомнить ей о плохом или признаться о разговоре с Такео. — Я слышал, вы бываете у родственников каждый уик-энд, но нам не удается встречаться по воскресеньям. — Хироко улыбнулась и опустила глаза. Она по-прежнему стеснялась говорить с Питером, особенно наедине, но ей нравилось слушать его. Несмотря на разницу в возрасте, говорить с ним было легко. — Вам нравится в колледже? — спросил он, пытаясь поддержать беседу, и Хироко смутилась, прежде чем ответить.

— Возможно, скоро мне понравится там больше, '"" откровенно призналась она. По правде говоря, возвращения в колледж по воскресеньям были ей ненавистны. Ей оставалось провести там еще семь с половиной месяцев, и Хироко считала каждую минуту.

— Звучит не слишком весело, — заметил Питер, наблюдая за ней. Ему хотелось пригласить Хироко погулять, предложить отвезти ее в колледж и по дороге как следует поговорить. Неизвестно почему, он мечтал остаться наедине с девушкой. Сейчас, глядя на нее, Питер вспомнил, с каким выражением лица Так напоминал ему о возрасте Хироко, о ее невинности, отличии от американок. Хироко ничем не напоминала обычную девушку ее возраста, она выросла в ином мире и была совершенно особенной.

— Трудно быть чужаком, — печально произнесла она. — Я и не подозревала, как в Калифорнии относятся к иностранцам.

Она надеялась, что полюбит колледж, обзаведется подругами, но никак не думала, что станет изгоем.

— Точно так же я чувствовал себя в Японии, — мягко произнес Питер, и в глазах Хироко отразилось невысказанное сочувствие. — Моя внешность, одежда, манеры казались там чужими. Все время, проведенное в Японии, я чувствовал себя не в своей тарелке, но страна мне понравилась. Она настолько прекрасна, что ради нее я был готов вытерпеть, что ко мне относятся, как к чужаку. — Он улыбнулся милым воспоминаниям. — Иногда за мной увязывались дети — смотрели на меня во все глаза… Я угощал их конфетами, и им это нравилось. Я много фотографировал.