Однажды поздно ночью она сидела, тупо уставившись в телевизор, с экрана которого симпатичный человек очень убедительно рассказывал, как легко и быстро можно разбогатеть, если заняться продажей недвижимости.

Рут ни в чем не нуждалась. Страховки мужа и денег, завещанных ей бабушкой по матери, вполне хватило бы до конца жизни. Но идея попробовать свои силы в чем-то новом показалась заманчивой. Она может заняться серьезным делом, которое отвлечет ее от приятных, но монотонных родительских обязанностей.

Рут с энтузиазмом набросилась на учебники, с утра до вечера штудируя премудрости бизнеса. Занятия помогли ей избавиться от постоянных мыслей о покойном муже. Набравшись смелости, она начала покупать, продавать, посредничать и, к ее удивлению, дело пошло.

И все же Остин прав. Ее жизнь сводится к одной работе, а природу не обманешь. Дремавшая в ней все эти годы женщина начала пробуждаться и, обнаружив вокруг себя пустоту, взбунтовалась.


Хэнк Кэнон снял наушники и протянул их своему пилоту Бернарду Болдвину.

— Пойду отдохну. Доведешь самолет один, дружище. Хорошо?

Болдвин молча кивнул и взял на себя управление. Обычно личным самолетом Хэнка пользовались его друзья, деловые партнеры, просто знакомые. В этот раз они с Болдвином летели вдвоем.

Пройдя в хвостовую часть самолета, оборудованную под спальню, Хэнк развязал галстук. В Нью-Йорке ему предстояли встречи, не требующие строгой официальной одежды. Он открыл шкаф и, порывшись, достал легкий вязаный свитер и джинсы.

Два года назад Хэнк не смог присутствовать на панихиде по усопшему Остину Шерману и вынужден был ограничиться тем, что выразил по телефону соболезнования родителям друга, которые были для него как родные отец и мать. А вот жену Остина, Рут, и его детей он никогда не видел.

Хэнк никак не мог примириться со смертью друга и воспринимал ее как страшную несправедливость. Он знал, что встреча с вдовой Остина всколыхнет воспоминания и обострит душевную боль.

Надев свитер, Хэнк сменил брюки на джинсы и, посмотрев на себя в зеркало, остался доволен. Темные волосы и голубые глаза в сочетании с элегантными манерами делали Хэнка неотразимым. Надо сказать, он прекрасно это сознавал и широко пользовался для достижения своих целей преимуществами, которые давала ему внешность.

Настоящей семьи он так и не создал. Его жена считала себя современной женщиной и не признавала, как она говорила, никаких условностей. Свою двенадцатилетнюю дочь от первого брака она устроила в школу-интернат, чтобы девочка не мешала наслаждаться жизнью.

В те редкие дни, когда ребенок находился дома, Хэнк пытался подружиться с падчерицей, завоевать ее доверие и любовь, но возможностей для этого у него почти не было. Не желая себя ничем обременять, жена старалась как можно реже забирать дочь из интерната.

Однажды на Рождество она решила, что будет лучше, если они с девочкой проведут каникулы не дома, а в Европе. При заходе на посадку самолет потерпел аварию и никто из пассажиров не спасся.

Хэнк отнесся к гибели жены спокойно. Чувства к этой женщине, которые он поначалу принял за любовь, умерли раньше, чем она сама. Но ему было искренне жаль несчастного ребенка, который за свою короткую жизнь так и не узнал, что такое любить и быть любимым родителями.

— Мистер Кэнон! — услышал он из висящего на стене громкоговорителя голос пилота. — Начинаем снижение. Вы хотите взять управление самолетом?

— Нет, спасибо. Посадите самолет сами, — ответил Хэнк, думая о тех счастливых днях, которые когда-то провел в доме родителей Остина. — Вы справитесь, — добавил он, хотя микрофон был уже выключен и пилот не мог его слышать. Вопрос в том, смогу ли я справиться со своими проблемами?


Несмотря на то что день выдался суматошным, Рут успела сделать все, что наметила, и вовремя забрала детей из лагеря. Она готовила ужин, когда зазвонил телефон.

Трубку взял Тони. Выслушав звонившего, он протянул трубку матери со словами:

— Какой-то дядя. И так смешно выговаривает слова!

Нахмурившись, Рут подошла к телефону.

— Миссис Шерман? — услышала она низкий мелодичный голос. — Это Хэнк Кэнон, друг вашего мужа…

Рут едва не выронила трубку. Хэнк Кэнон! Тот самый приятель Остина!

— Мамочка! — воскликнула Памела, увидев, как она побледнела. В свои восемь лет девочка прекрасно понимала, что беда почти всегда настигает человека внезапно.

— Все в порядке, дорогая, — поспешно заверила Рут, обнимая прижавшуюся к ней дочь. — Я вас слушаю, мистер Кэнон.

— Что-нибудь случилось? — услышала она английскую речь с неповторимым акцентом, свойственным потомкам англо-бурских колонизаторов Южной Африки.

— Все в порядке, — поспешила заверить его Рут, прислоняясь к стене и переводя дыхание.

— Вы, наверное, не помните меня…

Рут действительно не помнила. Она видела друга Остина на двух фотографиях — и это все. На похоронах его, кажется, не было.

— Вы хорошо знали моего мужа?

— Да, мы были близкими друзьями, — услышала она мягкий, успокаивающий голос. — Если позволите, я хотел бы встретиться с вами завтра.

«Если позволите». Так выражались герои Кэри Гранта в послевоенных, еще черно-белых кинофильмах, которые иногда показывают по телевизору в рубрике «Шедевры американского кино».

— Хорошо, может быть, вы заедете к нам завтра вечером часам к семи?

— К семи? Прекрасно… Мне очень жаль. Я имею в виду Остина. Мы были очень дружны.

— Спасибо, — с трудом проглотив комок в горле, ответила Рут. — Буду вас ждать. Вы знаете адрес?

— Знаю, — коротко ответил Хэнк, и на этом разговор закончился.

Рут так долго молча стояла с трубкой в руке, что Памела осторожно взяла ее из рук матери и положила на рычаг.

— Кто это был? — спросила она. — Что-то случилось с бабушкой или дедушкой?

— Нет, дорогая, — очнулась Рут. Наклонившись, она поцеловала дочь в лоб. — Это приятель папы. Он приедет к нам завтра вечером.

— Хорошо — успокоилась девочка, возвращаясь к столу.

Рут подала детям ужин. Самой ей было не до еды. Она вышла во дворик и устроилась на старом, наполовину поломанном раскладном стуле. Задумавшись, Рут долго сидела под открытым небом, глядя невидящими глазами на поливавший газон распрыскиватель.

Появление призрака она еще как-то могла объяснить. Например, нервишки пошаливают. Но как объяснить тот факт, что сбывается все, о чем говорил ей покойный муж? Может ли это быть простым совпадением? Возможно, у нее дар предвидения? Да нет, тогда бы она вовремя почувствовала грозящую Остину опасность и попросила бы врачей быть предельно внимательными.

С трудом взяв себя в руки, Рут вернулась в дом. Дети спорили в гостиной о том, какую телевизионную программу смотреть. Рут взяла себе за правило не вмешиваться в детские словопрения, чтобы они научились самостоятельно, без помощи взрослых, решать свои проблемы.

На книжных полках у камина стояли фотоальбомы. Взяв один из них, Рут скинула туфли и, забравшись поудобнее с ногами на софу, открыла его. Миллион раз видела она запечатлевшие Остина фотографии, сейчас же с горечью думала о том, что это все, что от него осталось…

2

На следующий день Рут встретилась с Джиной на террасе ресторана, стоявшего на сваях над самой кромкой океана. Чайки с громкими криками носились вдоль берега, выпрашивая хлеб.

— Почему-то Хэнк Кэнон у меня не вызывает особого доверия, а я тем не менее пригласила его на ужин, — призналась Рут лучшей подруге.

— Неужели он так уж плох? — недоверчиво спросила Джина. — Остин любил его, не так ли? А твой муж неплохо разбирался в людях.

Рут молча кивнула, отодвигая тарелку с остатками салата из шпината с орехами.

Подошедший официант принес напитки. Подождав, пока он удалится, Джина попыталась успокоить подругу:

— Давай обсудим, что в конечном счете произошло? К тебе якобы явился призрак Остина и сообщил, что мужчина по имени Хэнк скоро войдет в твою жизнь. А теперь тебе кажется, что предсказание начинает сбываться?

— Неужели тебя такое совпадение не взволновало бы?

— Подсознание — непостижимая вещь, — назидательно изрекла Джина. — Наукой этот феномен еще мало изучен.

— И все-таки как ты объяснишь тот факт, что Остин назвал именно Хэнка? Как могло мое подсознание подсказать имя человека, которого я никогда не видела?

— А фотографии в альбоме? — напомнила Джина. — Кроме того, наверняка муж рассказывал тебе о нем. Может быть, родители Остина упоминали имя друга сына. Мы на каждом шагу, сами того не замечая, подсознательно впитываем самую различную информацию.

Логичные объяснения Джины, однако, не убедили Рут. Если бы она действительно могла вызвать из глубины своей памяти образ покойного мужа, то не стала бы тратить драгоценные минуты общения с ним на разговоры о каком-то, его друге, постоянно живущем черт знает где на юге Африки. Вместо этого она постаралась бы представить себе Остина обнимающим, целующим и ласкающим ее.

— Послушай, дорогая. — Джина дотронулась до руки Рут. — Мне кажется, тебе нужен хороший отдых. Отвези детей к родителям Остина, а сама отправляйся куда-нибудь на юг. Позагорай, поплавай в море, накупи себе новых нарядов. Одним словом, начни снова жить.

Услышав такой совет, Рут невольно подумала, что давно уже хотела побывать в Африке, но вслух сказала совсем другое:

— Не могу, у меня сейчас слишком много дел.

— Да-да, конечно, — язвительно заметила подруга. — Тебе не на что жить и ты должна зарабатывать на хлеб! Не хватает страховки мужа и сбережений бабушки, поэтому необходимо трудиться в поте лица.

— Ты права, — прервала ее саркастические излияния Рут. — Я, слава Богу, действительно ни в чем не нуждаюсь, но работают не только ради денег. Слушай, Джина. — Рут наклонилась поближе и понизила голос почти до шепота. — По-моему, ты клонишь к тому, что я еще молода, здорова и что мне нужен… хороший секс.

— Я не говорю, чтобы ты шла на улицу и ловила первого попавшегося мужчину, — уточнила Джина. — Но действительно, тебе следует перестать оплакивать Остина и начать новую жизнь.

— Ясно, — покраснела Рут. — Уж очень у тебя все получается просто. Извини, мне пора. Предстоит важная встреча.

Положив на блюдечко деньги, она встала и, не оборачиваясь, пошла прочь.

Нагнав ее перед самым выходом из ресторана, Джина мягким движением руки остановила подругу.

— Дорогая! Не сердись и позволь предложить тебе вот что. У моего брата огромный дом на берегу озера. Не хотела бы ты съездить туда и провести несколько дней на воздухе, вдали от городского шума и суеты, среди сосен и берез?

Несмотря на раздражение, Рут невольно рассмеялась.

— Похоже, ты предлагаешь мне совершить паломничество. Не хватает еще, чтобы, прибыв туда, я зажгла свечи и попросила Всевышнего приоткрыть завесу над тайной жизни и научить меня, как поступить.

Теперь пришла очередь засмеяться Джине.

— Ты действительно немного сумасшедшая, моя любимая подруга! Давай сделаем так. Чтобы завтра ты не нервничала, я пришлю к тебе своего племянника Эрнста. Пусть он делает вид, что ремонтирует холодильник или еще что-нибудь. Главное, чтобы ты не была одна, когда явится этот подозрительный Хэнк Кэнон.

Рут не очень понравилось предложение подруги, но не хотелось спорить, да и времени в обрез. Поэтому, пообещав позвонить и обо всем договориться позже, она распрощалась с Джиной.

Придя домой, Рут долго ломала голову над тем, какой приготовить ужин: простой, типично американский или изысканный, подчеркивающий уважение к гостю. Решив остановиться на компромиссном варианте, она купила свежую лососину, завернула в фольгу и зажарила на гриле. Салат из свежих овощей вполне заменит гарнир, а на десерт она купила в кондитерской эклеры.

Стол Рут решила накрыть на воздухе, на заднем дворе. Разложив тарелки, серебряные вилки, ножи и ложки, она поправляла салфетки и в этот момент почувствовала чей-то взгляд. Она подняла голову, ожидая увидеть Эрнста, но ошиблась. На нее смотрели удивительно яркие голубые незнакомые глаза.

— Привет! — улыбнулся неизвестный. Темноволосый мужчина был ослепительно хорош собой. Великолепный костюм на нем сидел с той небрежностью, с которой носят дорогую одежду состоятельные люди, не придающие значения стоимости вещей.

Заметив скромно стоявшую в сторонке с котом на руках Памелу, незнакомец вопросительно посмотрел на нее.

— Я Памела Шерман, — представилась та, — а это мой кот Фиш. Во-о-н бежит мой брат Тони.

— Хэнк Кэнон, — торжественно и официально, подражая девочке, назвал себя гость. Церемонно поклонившись, он состроил при этом такую забавную физиономию, что Памела, не выдержав, прыснула.