Наталья была по уши влюблена в соседа по лестничной клетке. Она всеми известными способами пыталась привлечь его внимание: приходила к нему за какой-нибудь ерундой типа DVD дисков, или за солью-сахаром в соблазнительном халатике. Якобы случайно сталкивалась с ним на лестнице. И еще много-много всяких глупостей она понаделала, стараясь завоевать его сердце. А он всегда гулял с разными девушками и многих приводил к себе домой, пока его родителей не было дома. А Наталья видела их в окно или в «глазок» входной двери и мучилась от ревности. Тогда она решилась на отчаянный шаг — переспать с ним. Какая-то из глупых подруг сказала ей, что будто бы мужчина несет ответственность за ту девушку, которую он лишает невинности.

Наташа однажды подкараулила его, когда он возвращался домой пьяным. Она знала, что его родители на даче и дома никого нет. Она встретила его и проникла в его квартиру. Там она намекнула, что не против приятно провести с ним время. Он не преминул этим воспользоваться. Но утром он посмеялся над ней и сказал, что у них ничего не получится, что и не думал, насколько она распутна. Что Ната всего хотела сама, а он всего лишь ей не отказал и если она думает, что этим привяжет его к себе, то сильно ошибается.

Девушка, сгорая от стыда, убежала к себе домой. Но ее муки только начинались. Теперь встречаясь с ним на лестничной клетке, она старалась побыстрее проскользнуть мимо, но он мешал пройти, говорил гадости, предлагал встретиться еще раз, предлагал встретиться с кем-то из его друзей, которым рассказал, какая Наташа доступная. И он всегда смеялся над ней вместе со своими друзьями или подругами.

Наталья поняла, что так продолжаться больше не может. О переезде и речи быть не могло. Родители ни за что бы не отказались от полнометражной квартиры в центре города. Да она бы и не смогла объяснить причину, по которой она должны это сделать. Жизнь стала казаться девушке безвыходной, безысходной и слишком сложной. Выход был только один — закончить со всем этим раз и навсегда. И в один прекрасный день, проводив родителей на работу, Наташа залезла в ванну с теплой водой и кухонным ножом перерезала себе вены.

Ей повезло, что отец забыл дома какие-то важные бумаги и вернулся домой. Так она оказалась здесь. Она часто спрашивала Софию, как ей удалось пережить расставание с любимым. И девушка в который раз объясняла ей, что к периоду разрыва она уже не так сильно любила Сашу, если вообще любила. Общение с Натальей помогло ей это понять. Потому, что если бы она по настоящему его любила, то действительно не пережила бы их расставание. А она пережила.

Понять и осознать многие вещи ей помогла не только новая подруга, но и частые и долгие беседы с Матвеем Александровичем. Доктор всегда слушал ее внимательно. Старался ей помочь, и София видела его искреннее желание этого. Вместе они исследовали историю ее жизни. Он понимал ее состояние, давал ей надежду на выздоровление. Он настраивал ее на самостоятельную помощь себе.


* * *

— Ну, что, София, я вижу, ты сегодня себя прекрасно чувствуешь.

— Да, Матвей Александрович, вы правы. Кажется, мне стало лучше. Пора выписываться домой.

— Нет, ты ошибаешься. Домой тебе еще не скоро. То, что ты сейчас чувствуешь, всего лишь действие антидепрессантов. Но если мы сейчас отпустим тебя домой, ты, конечно, скоро перестанешь их пить, и депрессия вернется. Многие совершают эту ошибку, вместо того, чтоб обратиться к врачу, пьют таблетки. Но залог выздоровления, София — это и прием препаратов, и наше с тобой тесное общение.

— Но я могу, не переставая пить таблетки столько, сколько нужно….

— Тогда скоро ты поедешь в другую больницу, лечить свою печень, хочешь? — Доктор улыбнулся. — Софка, тебе, что здесь совсем не нравиться? Я думал, мы с тобой подружились.

— Это так, просто….

— Тогда давай займемся нашими делами. Где твой дневник?

Когда доктор ушел, София пошла погулять. Ей хотелось побыть одной и подумать. Хотелось ли ей домой на самом деле? Здесь ей было так спокойно, и доктор так искренне помогал ей. Она чувствовала к нему огромную благодарность. Когда он уходил из ее палаты, она знала, что их работа на сегодня закончена, и скучала. Часто ей хотелось, чтоб он еще, хотя бы раз зашел к ней. Наверное, она так чувствовала, потому что в этих стенах ее доктор был ей самым близким человеком.

Девушка почувствовала на себе чей-то взгляд. Она огляделась, а потом повернулась к фасаду больницы, всматриваясь в ее окна. В одном из окон второго этажа она заметила Матвея Александровича. София улыбнулась и помахала ему. Он не ответил. Только отошел от окна и задернул штору.


* * *

Так шли дни за днями. И с каждым днем София чувствовала себя все лучше и лучше. Зима закончилась, и мартовское солнце ярко светило в голубом небе. Девушка подставляла лицо ласковым солнечным лучам, закрывала глаза и чувствовала, как теплый ветер доносит до нее запах жизни, весны и перемен.

Недавно ее доктор отменил антидепрессанты. Теперь он лечил ее исключительно психотерапевтическими способами. Матвей Александрович объяснил ей, что эмоции и поведение ее определяется тем, как она оценивает окружающий ее мир. А она воспринимает мир враждебным. Отсюда ее страхи. Теперь они вместе пытались корректировать ее убеждения. Вырабатывали новое, правильное восприятие жизни.

Доктор сказал ей, что возможно к лету, месяца через два, он отпустит ее домой. И ей останется только в течение еще двух месяцев посещать его два раза в неделю, по прошествии которых ее лечение закончиться и она сможет начать новую жизнь. Пойти учиться или работать, завести роман. Просто быть обычным нормальным человеком.

София немного волновалась, как она сможет оказаться там, за забором больницы, без поддержки Матвея Александровича. Без его ореховых глаз, надежных и уверенных слов. Он ведь всегда знает, как она себя чувствует, почему грустит, почему радуется. Никто из ее старых друзей и даже родители никогда не понимали ее так хорошо.

Что это она? София улыбнулась своим мыслям. Весенний ветер всегда действовал на нее так. Только предыдущие годы он приносил с собой острое желание быть нужной и любимой. И осознание, что она никому не нужна. Что эта весна опять пройдет, а она все так же останется одна. А сейчас она чувствовала, что все изменится. Она это знала.

— София! — она услышала, что ее зовет Наталья.

— Привет! — девушка улыбнулась подруге. — Ты чего такая довольная?

Наталья и правда светилась от удовольствия.

— Меня Матвей Александрович выписывает. Представляешь, родители купили мне отдельную квартиру. Она маленькая, конечно, однокомнатная. И в другом районе. Зато я никогда больше не увижу этого негодяя.

— Поздравляю, Наташ. И когда ты отсюда уедешь?

— В конце недели. Нужно окончить курс терапии. Осталось несколько занятий. Я буду по тебе скучать. Я оставлю тебе свои координаты, давай увидимся, когда тебя выпишут.

— Посмотрим, Наташ. Знаешь, я бы хотела после выписки начать все с начала. А наше с тобой общение будет мне напоминать об этом месте, понимаешь?

— Конечно.

— Ты смотри, не повторяй своих ошибок. Надеюсь ни ты, ни я здесь больше не встретимся.

— Что ты! Я все поняла. Я была наивна и глупа. И это едва не стоило мне жизни. — Наталья огляделась. — Смотри, наш доктор. Слушай, Софка, он такой хороший, правда? И такой красивый. Будь у меня твои два месяца….

— Наташ! Ты опять!

— Да, ладно, Софка, я шучу, конечно.

Матвей Александрович тем временем подошел к ним.

— Что, гуляем? Наталья хвастается грядущей выпиской?

— Точно, хвастаюсь. Ну, я пойду, пожалуй. — Девушка подмигнула Софии и убежала в корпус клиники.

— Прекрасный день сегодня, правда, София?

— Да, замечательный. А вы что, уже домой идете?

— Нет, я вышел подышать. Пойдем, прогуляемся.

— Пойдемте. — Она взяла его под руку.

Они гуляли, наверное, полчаса и почти все время молчали. Для психотерапии были определенные часы и ее палата в клинике. А здесь и сейчас она не чувствовала себя его пациенткой. И не знала, о чем говорить. Он тоже разговаривал мало.

Когда они все так же под руку зашли в двери больницы, навстречу им попался главврач, Александр Николаевич. София уже знала, что Матвей Александрович его сын. Хоть при пациентах они сохраняли субординацию и обращались друг к другу исключительно по имени-отчеству.

— Матвей Александрович, вы не могли бы немного погодя зайти ко мне в кабинет?

— Конечно. — Он повернулся к ней, пожал ее руку.

— Я был рад прогуляться с тобой, София. До встречи.

Девушка отправилась в свою палату.

Глава 5

— Матвей, скажи, как проходит лечение Софии Берестовой?

— Да все в порядке. Она идет на поправку. Я думаю, ей стоит пробыть здесь еще пару месяцев. За это время мы подкорректируем иррациональные убеждения и выработаем у нее адекватное, реалистичное восприятие окружающей действительности. Она уже стоит на пороге того, чтоб научиться самостоятельно, помогать себе.

— То есть ты считаешь, что она еще не готова к выписке.

— Еще нет. А в чем дело.

— Мне кажется, ты относишься к этой девушке как-то по-особенному. А я всегда учил тебя оставаться беспристрастным по отношению к своим пациентам. Не принимать их проблемы близко к своему сердцу. В этом один из талантов врача-психотерапевта. Ты должен искренне хотеть им помочь, но в то же время быть как бы в стороне от болезни. Понимаешь? Ну и само-собой, разумеется, то, что между тобой и твоей пациенткой не может быть никаких отношений, кроме профессиональных.

— Папа, ты о чем?

— Я видел вас сегодня, когда вы вошли с улицы.

— И что. Что такого особенного ты видел?

— Неважно. Забудь. Если мне показалось, что ж, тем лучше для всех нас. Кстати, Степан Григорьевич мне недавно рассказывал, что Танюша ему жаловалась на свою семейную жизнь. Он просил меня повлиять на твое отношение к его дочери. Мы все-таки семья, Матвей.

— Папа, знаешь…. Достали вы меня со своей Танюшей, ей Богу! Из-за этого вашего семейного дела вы женили меня на ней. Я никогда не скрывал, что не люблю ее. И что никогда не смогу ее полюбить. А вы сначала требовали от меня жениться на ней. Теперь требуете, чтоб я ее любил. А вы спросите ее, она-то меня любит?

— Конечно, любит, Матюш, ты же ее муж. Вот если бы у вас родился ребенок….

— Вот тут уж я ни капли не виноват, папа. Я ребенка хотел. А она? Она мне сначала врала, а потом я узнал, что она сделала аборт, понимаешь, отец? После аборта она предохранялась. Так что со своими претензиями, вы не по адресу. Вообще-то, папа я давно думаю развестись с ней.

— Нет, Матвей, ты так поступить не можешь. Ее отец спонсор нашей клиники.

— Я знаю, ты мне очень часто об этом говоришь.

— Ты не сможешь здесь работать.

— Мне наплевать.

— Матюш, давай ты сначала еще раз хорошенько обо всем подумаешь.

— Папа, Таня тоже меня не любит. Вы же и ее жизнь ломаете.

— Таня очень хорошо понимает важность вашего брака для нашего семейного дела. Если она терпит, то и ты можешь потерпеть.

— Хорошо. О разводе поговорим позже, но притворяться, что я ее люблю я не стану. И пусть ее отец делает со мной все, что захочет.

Матвей вышел из кабинета. Настроение было прескверное. Домой идти не хотелось. Мужчина зашел в ординаторскую и увидел там своего молодого коллегу. Глеб Витальевич недавно у них работал. Ему было лет двадцать семь, кажется и он недавно женился. Матвей, пару раз случайно подслушав его телефонные разговоры с женой, сделал вывод, что Глеб женился по большой любви.

— Привет, Глеб. Ты что сегодня дежуришь ночью?

— Да. Представляешь, сегодня годовщина с того дня как мы познакомились с женой. Я а буду отмечать эту дату на работе.

— Так иди домой. Я за тебя подежурю.

— Да брось ты.

— Нет, серьезно. У меня много работы, я все равно собирался задержаться здесь допоздна. Так что, едь домой. К жене.

— Спасибо, Матвей. Если тебе что-нибудь будет нужно, ты только скажи.

Глеб быстро собрался и уехал. Матвей вытянулся на диване в ординаторской. Он даже в свой кабинет не хотел идти. Все, что он видел вокруг себя, ужасно его бесило. За окном стемнело, а он все так же лежал на диване. Он слышал, как пациентов зовут на ужин. Потом он все же включил телевизор. Шла какая-то интересная передача. Когда она кончилась, было уже десять часов. В больнице стало тихо. Все уже укладывались спать. Мужчина еще с час щелкал пультом, переключая каналы, и не мог всмотреться ни в один из фильмов, которых учитывая кабельное телевидение, в это время суток было не мало.