Мой нежный воробей, сколько она вынесла по моей вине, но вряд ли когда - то думала, что может умереть от моих же рук. Я не знал как объяснить ей свой поступок. Не понимал даже как мне самому с этим жить дальше. Нет, меня по прежнему не интересовала точка зрения закона, но было страшно от самого себя. От этой скрытой ранее стороны моей натуры. Возможно, я все же унаследовал некую извращенность от своего отца, как бы не пытался это отрицать. И значит могу стать таким же социопатом как и он. Превратиться в его ухудшенную копию. И как искать ответы на эти сомнения - мне не было известно. Так же как и то, откроет ли Николь глаза...

Глава 35

Июль 2011

Лукас

Сколько бы не прошло времени с этого момента, забыть это будет невозможно. И через двадцать лет, в моем сознание, в моих руках, останутся эти ощущения. Того, как сжимал ее шею, как пытался выдавить из Николь последние остатки воздуха, преследуя цель, отомстить за свои обиды. В этом не было ничего иного, никакой гордости, любви, ненависти. Только обида маленького ребенка, который ломают игрушку своего брата, потому что она не принадлежит больше ему. Тоже самое пытался сделать и я.

Сейчас было даже не особо важно, сможет ли она еще хоть когда – нибудь, посмотреть на меня без страха в глазах. Не имело значения, простит или нет. Я себя сам не прощу. Хочется добавить – никогда, но что – то останавливает. Быть может, это часть моего разума, что продолжает верить. В нее, в нас, в ее прощение, пусть я и отрицаю перед собой необходимость этого.

Но сколько бы я не сидел так с ней, держа ее в своих объятиях, это уже ничего не меняла. Она найдет в себе силы открыть глаза, показать, что действительно пришла в себя. И после этого, не будет нашего общего прошлого, останется лишь моя попытка убийства. И слов, которыми можно утешить, успокоить, у меня их просто нет.

Пусть я и молчал, когда понял, что она пришла в себя, но это было единственное, что мне оставалось. Если бы только была хоть одна идея, хоть какая – то мысль, что могли оправдать меня в ее глазах… Но было только опустошение и тишина этого места. Ничего более.

Биение ее сердца, медленно поднимающаяся и опадающая под моей рукой грудь. Закрытые глаза и ее отчаянные попытки, продолжать оставаться в беспамятстве. Не потеряй она сознание, то было бы не так. Николь зашлась бы в кашле, а после, скорее всего побежала куда глаза глядят, только от меня как можно дальше. Но мое безумие дошло до той стадии, когда любимая женщина практически умерла. Даже смешно так думать «любимая женщина». Есть ли кто – то более эгоистичный в своей любви, нежели я?

Самое время задуматься, попытаться найти ответ, который и так известен: нет. Конечно же нет. Любящий мужчина, не будет принуждать свою подругу жить «под прикрытием». Не будет требовать, чтобы все и всегда оставалось тайной, ведь это может помешать его «грандиозным планам». Теперь, как никогда прежде, мне ясно виделось, насколько сильнее мой младший брат, насколько больше он умеет любить. Его ни на одно мгновенье не заставили притормозить все эти слухи и сплетни. Он упорно шел к своей цели практически десять лет и теперь – добился столь желанного результата. Уверен, Александр успел изучить уже все закоулки души Николь, увидеть, какой она бывает нежной и преданной. Сколько в ней любви и тепла, предназначенного отныне моему брату. Знает ли он уже сколько в ней страсти? Скорее всего да. Как и другие мужчины, что были в ее жизни и постели. Раньше это сводило меня с ума более всего. Сейчас и это было неважным, незначительным фактом. Если можно разрушить отношения более, чем это было сделано раньше, то моя задача с блеском удалась. Вряд ли, еще когда – то, воробей сможет остаться со мной наедине.

Николь

Мне не хотелось открывать глаза. Все что угодно, кроме этого. Я понимала, что лежу на земле, в объятиях Лукаса, который держит меня частично на руках. Помнила и где мы находимся. Не могла принять только одного факта – он пытался меня задушить и еще немного – добился бы успеха в своем предприятие. Это было самое страшное, что происходило, когда – либо в моей жизни. Ранее, я считала, что больно – это когда тебя отталкивает любимый, больно – это когда ощущаешь предательство. Хоть в чем – то я не ошиблась. Да, у меня было отвратительно состояние, из – за поступка Лукаса, но гораздо хуже было осознавать, что мужчина, которого я продолжала любить, пытался закончить мое существование на земле.

По каким причинам он это делал, мне было неведомо, но это был как раз тот случай, когда это не имело никакого значения. Чтобы не происходило между нами, никогда я не боялась за свою жизнь так, как теперь. Тяжело было оставаться рядом с ним, но еще страшнее – показать, что пришла в сознание. Где – то в глубине души, я надеялась, что он устанет ждать и просто оставит меня одну. Даст мне прийти в себя, не видя его лица, не заставляя, посмотреть на него и осознать весь ужас происшедшего.

Смерть сама по себе страшна. Естественно, я знаю, что некоторые ждут ее как избавления, но уж точно не я. Возможно, когда – то очень давно, у меня было желание умереть, перестать мучиться, но то была только слабость, а не истинное стремление, к подобному исходу. Теперь же, сейчас, вышло так, что я практически получила исполнение, столь давнего, мимолетного желания. И от кого? От мужчины, что был в моей душе, в моем сердце, уже девять лет. Возможно, его поведение было вызвано событиями сегодняшнего дня, но может ли это являться оправданием? Моя рациональная сторона, вопила, заходясь в припадке – нет! Подобному не существует никаких смягчающих обстоятельств. Но ведь оставалось и неразумное сердце, что тихо нашептывало – он сходит с ума от ревности, он тебя любит, прости его. И это было гораздо страшнее, чем сам по себе поступок Лукаса. Все равно я искала какие – то оправдания. Пусть понимала, что их не может быть, но хотела найти. Знала, что нельзя подобное забыть и простить, как и не было, но где – то изнутри видела и другое – что это возможно. Что вновь, как это бывало раньше, я отпущу на волю свои обиды, его попытку задушить меня и буду хранить свою любовь. Не показывая ему, скрывая от всех, хороня в самых темных и дальних уголках сознания – но никогда не избавляясь от этого чувства до конца.

Вот это – то и было основной причиной, по которой, я до сей поры продолжала находиться в его объятиях. Не тот факт, что у меня дико саднило горло и болела шея. Не отсутствие сил уйти отсюда куда глаза глядят. А просто неспособность разобраться в себе. Прежде чем посмотреть на него, мне нужно было хоть немного пройти по пути принятия решения. Того самого, от которого зависело будущее… сможем ли мы еще когда – то просто посмотреть друг на друга, сказать хоть какие – то слова приветствия. Или же мне нужно подать на него заявление в полицию, сняв заодно следы, которые наверняка остались на шее?

Странно, чем больше проходило времени, тем спокойнее я становилась. Не было во мне какой – то истеричности, некоего порыва скатиться в пропасть из отчаянья, ужаса и безумия происходящего. Мне просто хотелось быть уверенной в принятом решение, в том, какое ждет будущее его и нас. Сейчас уже нельзя было думать, что мы когда – то останемся вместе. Но представляла ли я свое будущее без него? Видела продолжение своей жизни, в которой буду каждый раз пугаться, если увижу Луку в толпе? Или это станет невозможным для меня?

Лукас

Как много уже прошло времени? Час, два? А может всего – то несколько минут? Также ясно как я видел окружающие нас пейзажи природы, мне было видны и ее размышления. Нет, я даже представить не мог, что именно она решает и представляет, но радовался только тому, что еще могу держать ее в своих руках. Пару часов назад, мной владело желание уничтожить Николь. Умертвить, выкинуть из своей жизни раз и навсегда ее образ. Я хотел увидеть ее мертвые глаза, в которых больше никогда не будет гореть любовь в отношение меня. Мечтал, как прервется ее дыхание. Теперь как нищий, ловил каждый ее вздох и страшился первого взгляда. Хотел начать разговор, но не понимал как: нужно ли просить прощение или перейти в нападение, обвинив во всем воробья? Возможно, стоит встать перед ней на колени и молить, молить, до тех пор, пока не сжалиться надо мной? Или привести в чувство, требуя, чтобы она рассталась с моим братом, а после вернулась в мою жизнь?

Столько вопросов и ни одного шанса получить ответы. И нет столько времени, чтобы дождаться. Как бы я не хотел сидеть вместе с ней в таком положение вечно – это невозможно. Самый легкий путь – просто бездействовать, и наверное мне не стоит предпринимать что – то еще, помимо уже совершенных действий. Ноя чувствовал ответственность и к этому моменту, уже был готов закопать самого себя, лишь бы она не боялась меня. Только бы открыла глаза и смогла посмотреть со стороны:

- Ты не простишь, я знаю. Вряд ли когда – то сможешь забыть. И никогда не будешь видеть во мне того, кому можно доверять. Но открой глаза… открой.

А в ответ тишина и бездействие. Ни одного движения навстречу моим словам. Она все также продолжала лежать в моих руках. Уже казалось, что я причинил вред больший, чем думал и на самом деле, Николь так и не пришла в себя. Готовый к тому, чтобы начать просто трясти ее за плечи, требуя, что она очнулась, я остановился в самый последний момент. Когда по – прежнему держа глаза закрытыми она ответила:

- Не могу. Не знаю, как смотреть на тебя. Не хочу видеть твоих глаз, окружающую обстановку. Чувствовать, с какой силой болит шея. Не понимаю, как мне теперь жить с этим, как примириться, с тем что ты душил меня.

Я смотрел на нее, надеясь увидеть тот момент, когда Николь все же откроет глаза, но она так и продолжала держать их закрытыми.

- Вот если бы можно было так и жить, не видя мира. Просто не поднимать веки и как будто все в порядке. Хорошо, не правда ли?

- Да, хорошо. Но ты не можешь такое сделать. А я не могу ничего изменить. Все уже произошло. И когда – то, придется посмотреть.

- Не хочу. Сейчас – нет. Что угодно, только не это.

-Тебе не придется. Держись за меня. Не смотри, только держись. Попробуй поверить мне в этом. И не больше.

Она ничего не произнесла. Никаких слов согласия или отрицания. Лишь отвернула голову, продолжая оставаться в себе.

Ничего более ей не говоря, я осторожно устроил ее около дерева, прежде чем подняться самому. И только после осторожно поднял ее на руки. Моя когда – то любимая ноша, теперь была тяжелой, не из – за своего веса, а настроя. Отсутствия волн тепла, которые раньше так и исходили из нее. Она была настолько далеко, насколько и близко. На этом – все. Более ничего не сделать и не сказать. Есть только надежда, что Николь отойдет, оттает и сможет принять мой поступок. Возможно, даже когда – то простить.

Глава 36

Ноябрь 2011

Николь

-Господи, мне так тебя не хватало, - мой голос был хриплым, слегка надорванным, как будто принадлежал другому человеку. Но все остальное… я сходила с ума от страсти, заходясь в удовольствие, от одного только ощущения рук Лукаса на своем теле.

- Ты моя, воробей, только моя!

- Твоя…

Чтобы он не говорил, я согласна на все, на любые условия, лишь бы рядом. Как долго не было этих ощущений: солености его кожи, становившейся все более влажной, с каждым проникновением внутрь меня. Рук, сжимающих с такой силой и нежностью, что это было практически больно, но хотелось еще крепче. Того как мерцали его глаза, лишенные всех эмоций, кроме дикого желания, горевшего в них.

Мне казалось, что я превращаюсь в животное, с каждым мигом, что он тянул, входя в меня все более жестко, а потом резко останавливаясь, отталкиваясь, чтобы прикоснуться языком к плоти, в которой только что был его член. Это было невозможное ощущение, его губ, языка и пальцев, дразнящих, дающих легкую передышку, чтобы потом резко перевернув, войти в меня в иной позе. Кусать за плечо, а потом заставлять подняться, прижимаясь всем телом и удерживая за волосы.

-Я больше не могу…

- Ты моя …

Я проснулась, как это часто случалось в последнее время, лаская саму себя, охваченная желанием и с ощущением, что Лукас где – то рядом. Кажется, протяни руку и вот он – готовый закончить то, что так явственно чувствовалось мной во сне. Отдернув руку, в бессилии повернулась на бок, желая и одновременно противясь тому, чтобы закончить начатое.