Глядя ему в глаза, Эйприл спросила тихо-тихо:

- А ради нашего ребенка ты бы пошел на это? Рэнс удивленно заморгал.

- Ты не понял? - Она вздохнула. - Я хочу сказать, что у нас будет ребенок. Весной. Мне так хочется, чтобы он родился в Пайнхерсте! И чтобы с отцом ребенка ничего не случилось! Разве ты уже не отдал Конфедерации все, что мог? И я тоже…

Рэнс задумчиво провел рукой по темным густым волосам, поскреб бороду, и наконец счастливая улыбка заиграла на его губах.

- Черт побери! Неужели я стану отцом?

Эйприл нетерпеливо притопнула ногой.

- Выслушаешь ты меня в конце концов? Я не собираюсь сидеть на этой горе и рожать в одиночестве! Я не хочу, чтобы отец моего ребенка погиб! Будь ты проклят, Рэнс! Неужели это так трудно понять?

Она с плачем бросилась к нему на грудь. Однако, почувствовав, что Рэнс весь в напряжении, подняла голову и увидела, что он явно рассержен.

- А я не хочу, Эйприл, чтобы у моего ребенка была трусиха мать, - отрезал он. - Когда ты, наконец, повзрослеешь? Оглянись вокруг! Рядом с тобой столько женщин в подобном положении, но они ведь не хнычут и не просят, чтобы их отвезли в роскошный особняк, потому что только там, видите ли, хочется рожать! И они не заставляют своих мужей становиться предателями и бросать Конфедерацию в самое трудное время!

Он взял Эйприл за подбородок, вытер катившиеся по щекам слезы и уже ласково продолжил:

- Что с тобой, дорогая? Ты ведь всегда была такой отважной… Конечно, тебе многое пришлось пережить, но дух твой не сломлен, я уверен! Я люблю тебя, Эйприл, но, клянусь Богом, я скорее умру, чем переметнусь на сторону янки! Впрочем, ты можешь поступать так, как ты захочешь. Что до меня, то я отправляюсь на войну…

С этими словами Рэнс повернулся и пошел к дому. Никогда прежде Эйприл не испытывала такого стыда. Если бы Рэнс не был таким, каков он есть - гордым, смелым и готовым умереть за дело Юга, - она ни за что не полюбила бы его. Да и сама она прежде не была трусихой… Ну так не будет ею и впредь!

- Рэнс, подожди!

И Эйприл побежала ему навстречу. Он мгновенно обернулся и с готовностью заключил Эйприл в объятия.

- Я не это имела в виду! Просто мне страшно - за ребенка, за тебя… Но я люблю тебя и, конечно, останусь здесь, на Чеахе…

Рэнс закрыл ей рот поцелуем. Не заботясь о том, видит ли их кто-нибудь, он подхватил Эйприл на руки и направился к лесу. Вскоре густые ветви и кустарник совершенно скрыли парочку от любопытных глаз. Ни Рэнс, ни Эйприл не проронили ни слова. Да и к чему? Все уже было сказано…

В густых зарослях Рэнс бережно опустил Эйприл на уютное ложе из мягких сосновых игл. Неторопливо раздевая ее, он не сводил любящего взгляда с дорогого лица. Почувствовав его прикосновение, Эйприл вздрогнула в предвкушении предстоящего восторга.

Они лежали рядом, обнаженные, и солнце сквозь листву ласкало их тела своими золотыми лучами. А над головой пела радостную песню какая-то птица, словно разделяя их счастье.

Рэнс коснулся губами лба Эйприл, ее щек. Она с готовностью подставила губы и, выгнувшись, прижалась к нему, наслаждаясь прикосновением его жарких ладоней к своей груди. Рэнс наклонился, дразнящим движением провел языком по соблазнительно торчащим соскам и жадно обхватил их губами.

Эйприл сгорала от желания. Господи, как же она хотела его!

- Моя… - раздался победный шепот Рэнса. - Моя навсегда…

Любовный экстаз охватил их одновременно. Взмыв на вершину наслаждения, они в счастливой истоме лежали рядом.

В тот же день Рэнс с половиной мужчин отбыл из лагеря. Другие пока оставались, чтобы закончить строительство. Отряд намеревался раздобыть провизию и прочие необходимые для зимовки вещи. Однако Рэнс вернулся уже через два дня в сопровождении незнакомца - высокого мужчины с добрыми глазами.

- Это его преподобие мистер Фаулер. Он любезно согласился приехать сюда, чтобы обвенчать нас, Эйприл. - Голос Рэнса дрогнул от волнения, но уже через секунду он со своей обычной лукавой улыбкой добавил, наклонившись к Эйприл: - Мне будет спокойнее, если ты останешься здесь в качестве моей жены!

Эйприл спрятала смущенное лицо на груди у Рэнса. Все обитатели лагеря окружили новобрачных, желая им долгой, счастливой жизни.

Венчание состоялось на следующее утро, когда бледно-серое небо только начинало розоветь под лучами солнца, встававшего из-за горных вершин. Пели птицы, ветер ласково шевелил кроны деревьев, и казалось, что сам Господь Бог благословляет с небес молодоженов.

Но для первой брачной ночи времени не было… Мужчины спешили выступить в поход. Как объяснил Рэнс: «Юг на грани удушья».

В его голосе слышалась неподдельная горечь.

- Шерман по-прежнему доказывает то, что обещал доказать уже давно: если война перекинется на территорию Юга, Конфедерации придется плохо. Северяне наносят нам удар прямо в сердце, Эйприл!

- И что ты собираешься делать? - в тревоге спросила она. - Что ты можешь сделать?…

- Я могу добыть лошадей и боеприпасы для Конфедерации. Наверное, мне не удастся сделать много, но я по крайней мере попытаюсь…

- Еще я рассчитываю на тебя. Надеюсь, ты сможешь управиться с делами здесь, в лагере. Мы привезем вам свиней, цыплят, муки, соли, чтобы вы могли продержаться зиму. И еще кое-что я могу пообещать тебе, синеглазка… - Его голос звучал торжественно, он на мгновение привлек Эйприл к себе. - Я сделаю все от меня зависящее, чтобы наш ребенок родился в Пайнхерсте. Не знаю, удастся ли мне выполнить свое обещание, но я постараюсь!

Звездно- полосатый флаг Конфедерации гордо развевался на холодном осеннем ветру впереди отряда, выступившего в свой нелегкий поход. А Эйприл осталась в лагере, вспоминая о Рэнсе и его поцелуях, вкус которых напоминал теплое, сладкое вино.

Очень скоро осень сменилась зимой. Иногда неделями не было никаких вестей, и тогда кто-нибудь из мужчин, оставшихся в лагере, отправлялся на разведку в горы и, как правило, возвращался с новостями.

Реальностью становилось предсказание Шермана о том, что ворона сдохнет с голоду там, где прошли его люди.

Еще более страшными были сообщения о дезертирах и солдатах, намеренно или случайно отставших от частей Шермана. Те, для кого мародерство стало жестокой забавой, были куда более опасны, чем регулярная армия Шермана. Они грабили, сжигали и расхищали все, что попадалось им на огромном пространстве от Атланты до моря.

А в это время армия Ли голодала. В пищу шло все: издохшие лошади, крысы, тараканы… Сражение южан с голодом оказалось самым страшным и изнурительным сражением в этой бесчеловечной войне.

И все- таки Эйприл находила успокоение в жизни на Чеахе. Она частенько бродила по лесам, наслаждаясь терпким ароматом горных цветов и сладкозвучным пением птиц. Иногда часами стояла на вершине, восхищаясь великолепием дикой природы. Перед ней во всей красе лежала ее любимая Алабама.

Где- то сейчас Рэнс? Жив ли он?… В глубине души Эйприл верила, что Рэнс обязательно вернется к ней. Эта вера да еще несказанная красота окружающей природы наполняли душу молодой женщины покоем, которого она так долго была лишена. Только сейчас Эйприл начала понемногу оправляться от страданий, которые ей пришлось перенести за последние несколько лет.

Старшие и более опытные женщины - подруги Эйприл по горному лагерю подсчитали, что она станет матерью в конце мая. «Прекрасное время для рождения, - думала счастливая Эйприл, осторожно прикасаясь к округлившемуся животику. - Новая весна наступит на земле, и вместе с ней появится новый человечек».

Однажды - это произошло воскресным утром в начале апреля - часовой, стоявший на посту ниже лагеря, издал крик, напоминавший крик козодоя. Это был условный сигнал, означавший, что кто-то едет. Эйприл бросилась бежать вместе с остальными обитателями горной деревушки. С узкой тропинки, со всех сторон окруженной густыми зарослями, она увидела мужчин в серой форме. Кое-кто опирался на плечо товарища, а некоторые были настолько слабы, что их буквально волочили по земле. А над маленьким отрядом по-прежнему реял гордый флаг Конфедерации, изрядно потрепанный, но непокоренный.

Внезапно лес огласился истерическими криками радости - это женщины, пристально вглядываясь в утомленные, исхудалые лица мужчин, узнавали своих мужей и возлюбленных. Сердце Эйприл болезненно сжалось: Рэнса среди них не было. Ничего не видя от слез и страшась расспрашивать мужчин, чтобы не услышать жестокую правду, она тихонько отошла от остальных и углубилась в лес. Дойдя до полянки, молодая женщина опустилась на пенек, вдыхая сладкий запах весны и пытаясь успокоиться. Воздух был поистине упоителен. Эйприл пила его, как чистую родниковую воду, но больше не в силах была сдерживаться и зарыдала.

- Как можно плакать среди такой красоты, синеглазка?

Эйприл окаменела. Должно быть, она заснула и видит сон. Но тут она почувствовала у себя на плече тяжелую руку. И в то же мгновение грязная худая собачонка выскочила из леса и принялась лизать ей лицо.

- Так не годится, - пробормотал Рэнс, опускаясь на колени перед Эйприл и с любовью заглядывая в родное лицо. - Среди такой красоты грешно плакать…

Они бросились друг другу в объятия, смеясь и плача одновременно, не в силах поверить, что все происходит наяву. Наконец-то!

- Для меня война окончилась, - сказал Рэнс, кивая на свою забинтованную ногу.

Эйприл в испуге вскрикнула, но он поспешил успокоить жену:

- Ничего страшного! Скоро заживет. Пуля янки все-таки достала меня. Врачи побоялись вынимать ее - говорили, что она засела слишком глубоко. Начали меня уговаривать ампутировать ногу, но я уперся покрепче Кларка! Так что для меня все самое страшное уже позади, дорогая, - повторил Рэнс, гладя золотистые волосы Эйприл и покрывая поцелуями ее губы и щеки.

Рэнс помог подняться Эйприл и снова заключил ее в объятия. Так, обнявшись, они подошли к краю горы и взглянули вниз на цветущую долину.

- Может быть, это произойдет не очень скоро, но рано или поздно на этой земле снова воцарится мир. И мы станем его частью. Мы и наш ребенок…

Он посмотрел на жену с улыбкой, в которой светилась такая любовь, что Эйприл невольно задрожала от счастья. Рэнс спросил:

- Ты готова к путешествию? Готова вернуться домой и дать жизнь нашему ребенку в Пайнхерсте?

- Куда угодно, - прошептала она еле слышно. - С тобой, мой любимый, - хоть на край света!…

Они стояли рядом, окруженные цветущей природой, и улыбались. Лохматый белый пес, как будто понимая, что его хозяин и хозяйка хотят побыть одни, вдруг заметил пеструю бабочку, погнался за нею и вскоре скрылся в лесу.

А весенний ветер, казалось, весело нашептывал: «Среди такой красоты грешно плакать!…»

Глава 34

Как ни настаивала Эйприл, Рэнс никак не соглашался подстегнуть лошадей, впряженных в четырехколесную таратайку.

- Да мы так и за месяц не доедем! - жаловалась нетерпеливая Эйприл.

Рэнс с улыбкой посмотрел на нее:

- Если не ошибаюсь, ты собиралась рожать в Пайнхерсте. Но если ты и дальше будешь так ерзать, боюсь, что мне придется принимать роды в дороге. Вряд ли из меня получится хорошая повитуха!

Солнце пекло нещадно. Эйприл очень устала, но ни единой жалобы не сорвалось с ее губ. Они едут домой! И это путешествие ничто не омрачит. Вскоре показались знакомые зеленые поля и леса. От них исходил какой-то мертвенный покой. Казалось, пришел конец всему, что было им так хорошо знакомо и дорого - Конфедерации, Югу…

- Неужели нет никакой надежды? - спросила Эйприл, высказывая вслух то, что все это время терзало ее и Рэнса.

Он сокрушенно покачал головой:

- Наверняка мы скоро услышим, что Ли капитулировал. Все кончено, Эйприл.

- Я не собираюсь капитулировать! - энергично возразила она, воинственно вздернув подбородок. - Я никогда не смирюсь с поражением. Никогда мои дети и дети моих детей не услышат от меня, что южане были побеждены проклятыми янки!

Рэнс усмехнулся и посмотрел на жену. Он любил это упрямое выражение ее лица, которое словно говорило о том, что, раз на что-то решившись, она уже не отступит.

- И что же ты им скажешь вместо этого, моя дорогая?

- Что нам просто надоело убивать северян, и мы перестали драться.

Рэнс от души расхохотался, но, поймав сердитый взгляд Эйприл, тут же утихомирился. «Будь я проклят! - подумал он. - А ведь она и в самом деле так скажет!» Подобно тысячам преданных Конфедерации южанок, Эйприл никогда не смирится с тем, что ее родину так жестоко унизили.

Иногда это удивляло и самого Рэнса. Будь у Конфедерации достаточно продовольствия и боеприпасов, все могло бы сложиться по-другому. Интересно, что скажут об этой войне грядущие поколения? Как повлияет победа Севера на историю Америки, скажем, через сто лет? Сам-то он к тому времени уже давно будет в могиле, но как хотелось бы знать! И вообще что происходит с человеком после смерти? Осознает ли он что-нибудь? Однако подобные мысли Рэнс старался тут же прогонять: слишком все это сложно и запутанно…