Ава Рид - Безумно

– Мэйсон Грин!

Мое имя эхом звучит у меня в ушах, я вздрагиваю, как и Джун. Одним быстрым движением она ускользает от меня, как будто предотвратив прыжок в лаву. Видимо, она поняла, что могло случиться. Что почти произошло…

Гораздо более расслабленный внешне, чем я чувствую себя на самом деле, я поворачиваюсь к человеку, стоящему рядом со мной, который испортил мне этот момент до того, как Джун смогла сделать это сама.

Дерьмо. Это Гриффин. Гриффин Дэвис. Нынешний советник и протеже моего отца. Какого черта из всех людей здесь оказался именно он?

Джун отворачивается, и я едва сдерживаю желание заорать на Гриффина, чтобы он убирался прочь.

Тем временем Энди, проходя мимо нас, ставит перед Джун бокал с коктейлем.

– Мы не виделись тысячу лет. Как у тебя дела? Я не хотел мешать.

Конечно, хотел.

Он стоит рядом со мной и протягивает свою ладонь, при этом неприкрыто уставившись на Джун, поэтому я немедленно поднимаюсь, коротко пожимаю ему руку, молча и довольно злобно, незаметно проскальзываю между ним и Джун, насколько это возможно. Теперь я такой же высокий, как он, и ни капельки не чувствую себя неуверенным.

– Что привело тебя сюда, Гриффин? Чем я могу быть полезен?

Я вежливо задаю вопросы, хотя совсем не расположен сейчас ко всей этой формальной чепухе. Он определенно появился здесь по какой-то конкретной причине.

Гриффин недовольно смотрит на меня. Он выглядит таким же смазливым, как я его помню. Прилизанные светлые волосы, загорелая кожа и слишком дорогая рубашка, которая не стоит своих денег. Уверен, не пройдет и пары минуты, прежде чем за этим последует то хвастливое и отвратительное поведение, которое мне знакомо.

– Без лишних слов, сразу к делу, как я понимаю. Ты не меняешься.

– Спасибо.

Мы оба знаем, что это был не комплимент.

– Я подумал, почему бы не посмотреть на твое творение, из-за которого ты не соглашаешься присоединиться к компании. Хотелось бы знать, в чем причина моей победы.

Господи, меня сейчас стошнит от этой его ухмылки и радиоактивно сверкающих белых зубов.

– Хорошо. После этого можешь исчезнуть отсюда.

– Ты хоть в курсе, что если ты откажешься, то я стану генеральным директором? Думаю, я должен поблагодарить тебя за это. Спасибо, что шикарной должности руководителя компании ты предпочел это убогое место и всю свою странную жизнь. Между прочим, если хочешь знать, у Алана все в порядке, – его голос звучит чуть громче музыки в клубе.

Мерзкий засранец. Если он будет продолжать в том же духе, то скоро доберется до задницы моего отца, Алана Грина. Человека, который никак не может оставить меня в покое и вместо этого пытается любыми средствами вызвать у меня симпатию к самой большой любви его жизни: компании имени Грина. Финансово-риелторская компания с оборотом в несколько миллиардов долларов. Но мне она не нужна. Достаточно и того, что я должен видеться с отцом на Рождество – причем только потому, что меня вынуждает моя собственная совесть. И потому что он – это последнее, что осталось у меня от семьи.

Я ни в коем случае не стану таким, как он, не буду предпочитать деньги всему и всем, не превращусь в безжалостного и непреклонного. И я на сто процентов никогда не поставлю компанию, эту бездушную вещь, выше людей, которые что-то для меня значат.

Я пристально смотрю на Гриффина. Обсуждать здесь нечего, нет никакого смысла как-либо продолжать эту беседу. Если он сейчас же не уйдет, я его просто вышвырну. Я здесь главный.

– Приятно было повидать тебя. Ну, в память о прежних временах.

Гриффин делает шаг в сторону и… оглядывается на Джун. Не в силах предотвратить это, я поступаю так же. Она, в свою очередь, повернулась к нам, открыто глядя на нас обоих, и приподняла подбородок. На этот раз ее агрессивный взгляд направлен не на меня.

Гриффин поджимает губы.

– Ты хочешь снова наступить на те же грабли? Какая пустая трата времени.

Его смех подобен отбойному молотку, от которого не только гудит в ушах, но внезапно сдавливает грудь, выбивает кислород из легких. Мои руки сжимаются в кулаки, но вдруг я чувствую легкое прикосновение к своей руке и слышу смех Джун.

Она поднялась со стула и теперь стоит рядом со мной. Не думаю, что она слышала слова Гриффина. Или все же да? Как бы там ни было, сейчас она здесь и…

Я так поражен, что несколько мгновений ничего не говорю, лишь открываю и закрываю рот, как сломанный робот.

Брови Гриффина взмывают вверх.

– Нет, ну вы на него посмотрите. – Он небрежно засовывает руки в карманы брюк.

– Привет, я Джун. – Этот приторно-сладкий тон ничего хорошего не предвещает. Я его знаю. Обычно она включает его, когда я действую ей на нервы. Однако на этот раз он предназначен не мне. А я тем временем едва могу продолжать разумно мыслить. Рука Джун сжимает мою правую ладонь, она наклоняется ко мне, и я отчетливо ощущаю, как пальцы ее левой руки скользят по моей спине. Зачем она это делает? Что она задумала?

– Гриффин. Я… давний друг семьи.

Друг. Я чуть не засмеялся и не закатил глаза от этой тошнотворной лжи. Он жалкий паразит. Не более того.

Я сразу же напрягся, но Джун сжимает мою руку немного сильнее, как будто она почувствовала это и хотела меня успокоить.

– Гриффин, – мурлычет она, рывком отпускает меня и шагает так близко к нему, что я с трудом сдерживаю нарастающую волну ревности.

Джун завораживает, как венерина мухоловка[2]. Гриффин тоже чувствует это, потому что непроизвольно подходит к ней, не в силах оторвать от нее глаз, а выражение его лица демонстрирует восхищение этой девушкой. По крайней мере, до тех пор, пока она не высказывает ему все, что думает о нем…

– Ты ведешь себя отвратительно. И мне это очень не нравится. Время дорого стоит, и пока ты еще на пути, чтобы стать чьим-то боссом, Мэйсон давно уже им стал. Так что, пожалуйста, оставь нас с ним в покое.

Ух ты. Кажется, я еще немного влюбился в Джун.

– Да Мэйсон понятия не имеет, как обращаться с такой девушкой, как ты.

Она закусывает свою нижнюю губу, едва не касаясь губ Гриффина, и вдруг без предупреждения поворачивается и приближается ко мне одним плавным движением, преодолевая расстояние между нами. И затем целует меня. Во мне сгорают все возможные синапсы.

Что… сейчас… происходит?

Теплые и мягкие губы Джун прижимаются к моим, ее руки обхватывают мое лицо, наши взгляды встречаются, и у меня в голове становится совершенно пусто. Я парализован. Я не был готов к этому. Все эти месяцы я не желал так страстно ничего другого, ни о чем больше не мечтал, кроме как об этом моменте, а теперь? Я не готов! Ладно, шучу.

Джун обнимает меня, я чувствую вкус сливок и кокоса, вероятно, от коктейля, который она только что выпила.

Неужели это правда?

Джун

Без паники. Мне не о чем волноваться. Это всего лишь поцелуй, всего лишь поцелуй, просто один поцелуй… с Мэйсоном.

Давай же, Мэйс. Сделай хоть что-нибудь, – молю я его, потому что он словно окаменел. – Так этот козел никогда не поверит нам.

Но он только смотрит на меня своими каре-зелеными глазами и выглядит так же удивленно, как я сама.

Я нежно касаюсь губами его губ, убеждая себя, что в этом нет ничего страшного. Просто жест помощи. Из тех, что мы делаем для своих друзей, когда им нужна поддержка. Поступая так, я уговариваю себя, что делаю это лишь потому, что этот дурацкий Гриффин обошелся с ним с таким презрением, словно тот был жалким ничтожеством. Не то чтобы я понимала все, о чем они говорили, или что я точно знала, о чем идет речь, но это заметил бы даже слепой: они ненавидят друг друга. И этот Гриффин слишком ясно демонстрирует это Мэйсону. То, что это происходит здесь, в его клубе, делает это только еще более отвратительным.

Мэйсону явно от этого не по себе. Я не могла бросить его в такой ситуации.

В ту секунду, когда этот парень вопросительно взглянул на меня, словно удивляясь тому, что я могу быть с Мэйсоном, как будто он не мог в это поверить и как будто это был полный абсурд, что-то внутри меня екнуло. Я понимаю, что лучше было бы просто пить свой коктейль и не вмешиваться. И, наверное, кроме этого поцелуя, могли быть и другие способы помочь, но ни один из них точно не был бы столь же эффективным. Настолько, чтобы по-настоящему дать понять Гриффину, что он ошибался в своем заявлении.

Да, Мэйс надоедливый придурок, который сводит меня с ума, но он мой друг. Хотя бы в некотором смысле. И если кто-то и может позволить себе злиться и кричать на него, то это я. Я! А не этот гадкий сноб, чье эго раздуто сильнее, чем следовало бы.

Я чувствую, как сжимаются мышцы живота. Я так напряжена, что, думаю, у меня скоро начнет сводить все тело, если Мэйс наконец не зашевелится.

Я провожу большими пальцами по его скулам и щекам. Последняя попытка, прежде чем я сдамся и отстранюсь, потому что это уже просто ерунда какая-то. Пусть сам спасает свою задницу.

Но тут я чувствую…

Чувствую, как руки Мэйсона обхватывают меня, одна его ладонь ложится мне на шею и гладит ее, рисует по моей коже линии, пылающие огнем, а другая, теплая и крепкая, опускается мне на талию. Он обнимает меня, прижимает к себе так крепко, что от удивления я чуть не теряю равновесия на своих высоких каблуках.

Мэйс наконец-то очнулся.

Мое напряжение спадает само собой, хотя для этого нет абсолютно никаких причин – никаких причин хотеть быть в объятиях Мэйсона, черт возьми.

Он закрывает глаза, его губы начинают шевелиться, забирая мои с собой в это рискованное путешествие, и чем глубже становится поцелуй, тем пронзительнее голос в моей голове кричит о том, что я должна как можно быстрее прекратить это. Но вместо этого я тоже закрываю глаза, прижимаюсь к нему, и в тот момент, когда его язык встречается с моим, я делаю глубокий вдох и вздрагиваю. Мэйс не может не заметить этого, и моя реакция заставляет его обнять меня только крепче, чувственнее и целовать так, будто это последнее, что ему осталось сделать в этой жизни. Или последнее, что он хотел бы сделать.

Было бы ложью, если бы я сказала, что мне это не нравится. Было бы неправильно утверждать, что мне неприятна его близость или что он плохо целуется. Потому что целуется он хорошо, да еще как. Мы словно две идеально сцепленные шестеренки. И из-за этого моя идея превращается в настоящий кошмар. О чем я только думала?

Я отчетливо ощущаю игру его мышц, когда мои пальцы спускаются по его рукам чуть ниже широких плеч, и… еще я чувствую его возбуждение.

Это тот момент, когда мои мысли проясняются, а глаза открываются.

Я немедленно прекращаю поцелуй, отталкиваю Мэйсона от себя, хотя я и не могу полностью от него отстраниться. По крайней мере, его запах, вкус и тепло все еще со мной, и они затуманивают сознание, как сильный наркотик. Его руки все еще держат меня, и я почему-то позволяю ему это.

Я дышу слишком быстро, слишком громко, слишком тяжело, мы смотрим друг другу в глаза, и мне интересно, о чем он думает. И что думаю я сама…

– Ну что ж, желаю тебе счастья с этим неудачником, – слышу я голос Гриффина где-то вдалеке, но мне все равно. Ни Мэйсон, ни я ничего ему не отвечаем.

У нас сейчас совсем другие проблемы.

В ту секунду, когда Мэйсон полностью отпускает меня и отступает, мне становится очень холодно. В центре клуба, среди потной толпы.

– Он ушел, – выдаю я. Вот это да. Умно, красноречиво, своевременно… в этом вся я.

– Да, – хрипло отвечает Мэйсон. Его вопросительный взгляд настолько проницателен, что мне хочется отвернуться и убежать, не сказав больше ни слова.

– Хорошо. – Надо немедленно уносить ноги, потому что становится только хуже. Однако вместо того, чтобы двинуться с места, я заявляю: – Ну и засранец!

Это заставляет Мэйсона усмехнуться. Никто не выглядит так привлекательно, как он, когда ухмыляется и заставляет меня… так, остановись! Я сразу же обрываю себя, не позволяя мыслям развиваться в этом направлении.

– Да, он такой.

Боже, он явно мог бы добавить хоть что-то еще. Все это было для него просто шуткой? Он думает, что я поступила бы так ради кого угодно?

Во мне зарождается злость. На него, на себя и на дурацкую идею. Теперь Мэйс уверен, что я хочу чего-то от него и что его подарки были все-таки не зря.

Я смотрю на него, уперев руки в бока.