Ава Рид - Безумно

Я отчетливо ощущаю его безмолвный смех.

Мы молча идем по каменной дорожке, а старые фонари вдоль нее освещают нам путь. Мэйс провожает меня, подводит к моей двери. Поблизости никого не видно и не слышно, все тихо.

И вот настал момент, когда я внезапно словно просыпаюсь. Мое сердцебиение учащается и становится сильнее, я будто наэлектризована, и в голове совершенно пусто. Я не знаю, что сейчас будет и как реагировать. Но все-таки догадываюсь. И боюсь больше за его реакцию, чем за свою.

Когда я поворачиваюсь, его рука соскальзывает с моего плеча. Мы стоим друг напротив друга, дверь в нашу с Сарой квартиру у меня за спиной. Я вытаскиваю ключ из кармана, прежде чем осмеливаюсь взглянуть Мэйсону в глаза.

– Было здорово, правда, – шепчу я, проклиная себя за то, что мой голос звучит так неуверенно. Я смело поднимаю подбородок и начинаю заново. – Это был прекрасный день. Я не жалею, что проиграла, – я улыбаюсь, но он – нет. Он просто смотрит на меня, и у меня пересыхает во рту, в груди все сжимается. Ключи звенят между пальцами, когда я шевелю руками.

– Так, ладно, – мне нужно прочистить горло. – Я сейчас пойду. Я… устала… и… – Мне не приходит в голову, что еще можно сказать, потому что Мэйс подходит все ближе и ближе. Я отступаю, пока не упрусь спиной в деревянную дверь. Мэйс поднимает левую руку, опирается на стену рядом со мной, и я чувствую, что нас тянет друг к другу, словно противоположно заряженные частицы.

– Я рад, что тебе понравился наш день. Мне тоже. Очень.

Я вижу, как шевелится его кадык, когда он сглатывает. Мой взгляд падает на его губы, и я слышу свое громкое дыхание. Почти оглушительное. Затем мне становится еще сложнее контролировать дыхание, когда его рука приближается к моему лицу, волнующе медленно ложится мне на щеку и скользит вниз, осторожно обхватывает меня за шею. Его кожа горячая, как лава, эти прикосновения обжигают и сводят меня с ума.

– Мэйс, мне… – опять начинаю я и хочу сказать ему, что мне очень жаль, потому что мы останемся друзьями. Что он тоже мне нравится, но ему придется простить меня. Я так много хочу ему сказать… Но он одним быстрым движением прижимается ко мне и закрывает мне рот своими губами. И насколько бы не кричало мое сознание, что этого нельзя допускать, что это лишь усугубит ситуацию, желание прикоснуться к нему внезапно становится непреодолимым. Мэйсон держит меня крайне решительно и целует жадно и с самоотдачей. Но есть в его поцелуе кое-что еще, более мягкое и осторожное.

Я ничего не могу с собой поделать и отвечаю ему, отчего слышу сдавленный стон Мэйсона, который слетает с его губ. Я чувствую легкую пульсацию внизу живота, когда Мэйс на мгновение прикусывает мою нижнюю губу, чтобы сразу же после этого провести по ней языком.

Святые небеса.

Пальцы моей левой руки – в отличие от правой, не сжимающей судорожно ключи, – пробегают по его волосам, мое тело тянется к нему, и наше дыхание переплетается в воздухе. Он отпускает мои губы, дарит нежные поцелуи моим скулам, подбородку и опускается губами до шеи и ключиц. Я чуть не застонала… Рука на моей шее тоже перемещается ниже, слегка касаясь груди, и тут же мои соски предательски твердеют.

Следующий поцелуй, которым Мэйс согревает мои губы, заставляет меня трепетать от желания. Но когда мое имя слетает с его губ, как молитва, я наконец прихожу в себя.

Проклятье… Нет! Я такая дура.

Я осторожно отталкиваю Мэйса от себя, достаточно сильно, чтобы он понял это и остановился. Потому что он должен остановиться, прежде чем трещины превратятся в разлом. Прежде чем станет слишком поздно.

Мои руки просто лежат у него на груди, я начинаю дрожать. После минутного колебания Мэйс отпускает меня и делает шаг назад, хотя ему это явно трудно дается. Все его тело напряжено, как и его взгляд…

Прости меня, Мэйс.

– Ничего не было. – Его слова звучат с напором, его внезапно грубый и низкий голос вызывает дрожь по моей спине. – Там ничего не было, Джун, – пылко повторяет он, но я только вопросительно смотрю на него, потому что у меня с трудом получается ясно мыслить. В какой-то момент я просто опираюсь спиной на дверь, чтобы поймать равновесие.

– Все те девушки. – Он гримасничает, как будто от боли, прежде чем лихорадочно пробежаться пальцами по своим волосам, которые я уже полностью растрепала. – С ними ничего не было.

Я в замешательстве смотрю на него, пытаясь понять, что сейчас было сказано в то время, как мое сердце все еще бьется как сумасшедшее.

– Я отводил их всех наверх, да. Мы играли в карты. Больше ничего не было. Мы с ними… О господи! – ругается он и сжимает руки в кулаки. – Я… никогда бы не стал так делать на самом деле.

– Ты заставил меня поверить, что ты спал со всеми этими женщинами? – бормочу я, потому что моя голова никак не может переварить услышанное. – Но это была ложь? А наше пари… У меня не было шансов его выиграть, – заключаю я, и он кивает. Но я не расстроена и не зла. Я опустошена. Я не хочу больше сопротивляться Мэйсону. Не хочу этих игр. Почему он не понимает? Я желаю только лучшего для нас. Тихо всхлипнув, я оставляю свои слова висеть в воздухе. Мэйс немедленно оказывается вплотную ко мне, и я хочу крикнуть ему, чтобы он остановился, чтобы он ушел. Его пальцы ловят меня за подбородок, приподнимают его…

– Я люблю тебя, Джун.

Нет, пожалуйста. Я не хочу этого слышать. Закрыв глаза, я чувствую, как они горят. Как бы я ни хотела не плакать сейчас, я все-таки плачу.

– Пожалуйста, Мэйс, – шепчу я. – Пожалуйста, прекрати. У нас ничего не выйдет. Мы не принесем друг другу ничего хорошего.

Мой голос срывается, и почему-то сердце тоже пропускает пару ударов.

– Ты не знаешь наверняка, – нервно отвечает он, в то время как у меня в груди болит все больше и больше. Сильнее и сильнее.

– Почему тогда я влюбился в тебя, если мы не созданы друг для друга, Джун?

В его глазах столько надежды.

Я осторожно убираю его руки со своего лица.

– Мне правда очень жаль, – выдыхаю я.

– Джун, – сколько боли в его голосе. – Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Все больше и больше слез текут по моим щекам.

Ничего и не начиналось, Мэйс, неужели ты не понимаешь?

– Я не могу. Мне жаль. Прекрати попытки… пожалуйста, никогда не пытайся снова. Я правда не могу.

Я резко поворачиваюсь, открываю замок и… оставляю его за дверью. Ключи падают у меня из рук и ударяются об пол. Слабо переставляя ноги, я захожу в свою комнату. Там я падаю на пол, моя сумка – рядом со мной. Ноги буквально подкосились подо мной, но мне плевать.

Это конец.

Мне конец.

Как будто меня больше ничего не держит в этом мире. Как будто все, что я когда-либо пыталась спрятать внутри себя, вырывается наружу. Я плачу, плачу, плачу, и мне так больно. Я никогда не хотела обидеть Мэйсона. Я пыталась спасти нас.

В какой-то момент я дрожащей рукой тянусь к сумке и вытаскиваю сотовый, чтобы позвонить Энди. Но вместо этого я вижу на экране уведомление о новом чате, созданном Мэйсоном. Я открываю его, и фотография, которую сделал Мэйс, всплывает перед моими глазами. Под ней висят сообщения от Купера, Энди и Дилана. Куп спрашивает, не оторвала ли я Мэйсу за это голову. Энди прислала несколько смеющихся смайликов и сердечко. А Дилан интересуется, что вообще происходит. Я смеюсь, закашливаюсь, сразу же снова всхлипываю и вытираю щеки. Я не знаю наверняка… Как может быть, что мой мир был целым еще несколько часов назад?

Мэйсон

Не знаю, как я попал домой. Но машина сейчас стоит на подъездной дорожке, а я, будто в трансе, открываю дверь в квартиру. Голова идет кругом.

Я не могу поверить в то, что произошло, мысленно прокручиваю и проживаю этот день снова и снова. Наши разговоры, слова и эмоции Джун, ее смех. Я думаю обо всех моментах последних нескольких месяцев и задаюсь вопросом, действительно ли я был таким дураком и пропащим мечтателем. Неужели я только придумал, что что-нибудь может измениться, что между нами что-то есть. Что между нами должно быть что-то.

Если бы мне впервые было так плохо, я бы подумал, что меня в любой момент может стошнить. Я вхожу в квартиру и на ходу пинаю дверь ногой. Когда она захлопывается, я слышу потрясенный вскрик Энди. Кажется, она упала с дивана – или с Купера, на котором расстегнута рубашка.

– Черт бы тебя побрал, – бормочет он и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Затем он переводит взгляд на Энди, которая пытается встать, убирая с лица несколько прядей.

– Извините. Все в порядке?

– О боже. Это Мэйсон?

Я ничего не отвечаю. Только стою как дурак и безмолвно смотрю на лучшего друга.

– Мэйс, что случилось? – Купер помогает Энди встать, затем бросается ко мне. – Ты смертельно бледен.

– Где Джун? Как она? Она в порядке? – Энди в панике подходит к нам.

Я качаю головой.

– Нет, – наконец выговариваю я. – Точнее, я не знаю, – я сокрушенно закрываю лицо руками.

– Мэйс, в чем дело? – Купер хватает меня за руку и ведет к дивану – я должен сесть, но, черт возьми, я не хочу сидеть.

– Мне… мне нужно увидеть Джун. Я вызову такси.

– Поезжай, у нас все будет хорошо.

Не говори чепуху, Куп. Ни у кого здесь не будет все хорошо… Но я этого не говорю. Я еще не реагирую, когда Энди внезапно возвращается из своей комнаты с сумкой в руках, кладет ладонь мне на плечо, проходя мимо, и ненадолго сжимает его. Потом я даже не заметил, как она ушла.

– Мэйсон, я не буду терпеть это. Ты выглядишь так, будто вот-вот упадешь. Что произошло?

– Мне нужно время побыть с собой. – Мой голос едва слышен, хотя в моих ушах он звучит громко и резко. Я чувствую себя так, как будто у меня внутреннее кровотечение. Как будто что-то разрывает меня изнутри. – Джун не хочет быть со мной, – это все, что я могу сказать. Больше я ничего не могу объяснить.

Купер ругается сгоряча.

Я разворачиваюсь и выхожу из квартиры, в которую только что вошел. Бегом спускаюсь по лестнице к машине, сажусь и уезжаю.

Музыка кричит. Двигатель ревет.

Сначала я бесцельно езжу по городу, пока не узнаю улицу, по которой движусь. Еще один поворот, и я буду в клубе – так я и делаю. Я веду машину на следующую улицу, паркуюсь и открываю один из боковых входов. Вхожу внутрь. Воздух слегка затхлый, все выключено. Я нащупываю один из выключателей на стене, и тут же зажигается основное освещение.

Я все еще пытаюсь понять, что пошло не так. Пытаюсь осознать то, что произошло.

Что теперь все действительно кончено.

Ноги несут меня по танцполу к большому бару, где я включаю более мягкое освещение над зеркальными шкафами со спиртным, прежде чем снова окунуть весь остальной клуб в темноту. Мне не нужен яркий свет, мне нужны тишина и покой. И то, что заставит меня забыться.

Так что я беру бутылку своего лучшего виски, сажусь на один из барных стульев и наливаю себе первый стакан.

Я пью, и алкоголь обжигает. Но не так сильно, как боль, которую причинила мне Джун.

Еще стакан, еще один… Я ставлю его, издаю какой-то сдавленный звук и закашливаюсь от того, что глотнул слишком много за раз, затем кладу руки на барную стойку и опускаю голову на них.

Почему я не мог забыть тогда о Джун? Почему я снова влюбился? Почему я допустил это?

Я помню все, как будто это было вчера.

Я влюбился в Джун, еще когда она с дерзким и вызывающим взглядом сунула кусочек ананаса в карман моей дизайнерской рубашки.

Наверняка она сначала приняла меня за кого-то другого и вообще не знала о том, кто я. Каждый раз, вспоминая об этом, я ухмыляюсь и качаю головой. Даже сейчас. Я вспоминаю этот огонь в ее глазах, разъяренные нотки в ее голосе, когда она заявила мне, чтобы я убирался прочь, и что я никогда не смогу заставить ее стонать так, как этот коктейль, и – клянусь, – еще тогда я дал себе слово, что однажды сделаю это.

Как только я увидел ее, то сразу понял, что хочу, чтобы она была в моей постели. Но после того, как она смело посмотрела мне в глаза, вздернув подбородок, и, в добавок к опрокинутому коктейлю, еще и наградила меня долькой ананаса, я понял, что хочу, чтобы она была в моей жизни. Я захотел узнать ее получше. Вероятно, это было основополагающей причиной, по которой я с ходу предложил ее подруге Энди работу за барной стойкой в моем клубе. Я хотел увидеть Джун еще. Любой ценой.