Может, я давно уже приняла это, а возможно, это просто страх и смирение. Может, я просто не знаю, кто я на самом деле.

Без Энди я, наверное, не стала бы такой храброй. Такой дерзкой и стойкой. Но даже она и ее большая семья не могли исправить того, что сделала моя собственная. Ни ее ободряющие слова, ни многочисленные объятия. Для нее я была всего лишь Джун, а не ребенком с винным пятном, недостатком, который нужно скрыть.

Я не отвечаю маме, потому что это последнее, чего мне бы хотелось, а она этого и не ждет.

С тех пор как я переехала к Энди и каким-то образом оторвалась от дома, я задавалась вопросом, почему я все еще беру деньги матери. Почему я не могу оборвать последнюю ниточку. Мне не нужны были ее деньги на учебу, я много трудилась ради стипендии и ради своего будущего. Тот факт, что я жила с Энди и ее семьей, вдобавок к моим хорошим оценкам, обеспечил мое право на стипендию. Я горжусь этим. Это моя работа, мое будущее.

И хотя этот конфликт не исчерпан – потому что я не хочу ее денег – я все еще очень стараюсь не списывать со счетов ее и папу.

Мою семью.

Я не только боюсь, но и надеюсь…

Хотя мне кажется, что спасать тут уже нечего. Я найду работу. Как только я смогу это сделать, я буду сама покупать себе косметику.

У меня начинается головная боль в виде легкой, но настойчивой пульсации над левым глазом, а затем и над правым.

Я не могу сейчас ничего изменить. Я должна сосредоточиться на сегодняшнем дне и на моем ближайшем будущем. Остальное пока не имеет значения.

Что сделано – то сделано.

Тем не менее я опускаю руку и кладу телефон к себе на колени, временно оставив все списки в покое, откидываю голову на спинку сиденья и смотрю в окно. Лучи солнца попадают в салон и светят мне прямо в лицо, поэтому я закрываю глаза, чтобы просто насладиться теплом. Как же я скучала по лету! По жаре, по яркому свету. В отличие от Энди, я тоскую не по самой Монтане, а по лету в тех краях, вообще по тому климату – здесь его мне часто не хватает.

К настоящему моменту своей жизни я уже кое-чего добилась – как сама, так и при помощи лучшей подруги, – окончила школу с отличием и более-менее приноровилась жить со своим винным пятном так, чтобы это не было сущим адом. Я справилась со всем этим, несмотря на то что родителей не было рядом, и сделаю все для того, чтобы мы с Энди могли вместе построить свое будущее и реализовать наши мечты. И для того, чтобы мне не пришлось снова возвращаться к родителям, даже близко быть к ним.

Ничто и никогда не было для меня так важно, как это. Ничто…

Услышав с водительского места голос, объявивший: «Пайонир-Сквер, мы на месте», я поднимаю веки и прочищаю горло, старательно игнорируя тот факт, что от важных мыслей меня отвлекло не только это, но и образ Мэйсона, возникший перед моим мысленным взором, и этот проклятый поцелуй.

– Спасибо, – отвечаю я и лезу в карман, найти необходимые монеты и купюры, чтобы рассчитаться и оставить чаевые.

Мы коротко прощаемся, и я глубоко вздыхаю, когда на меня обрушивается первый поток свежего воздуха. Прекрасно бодрит после духоты в такси. Я даю себе осмотреться.

Район Первой авеню с невысокими домами из красного кирпича, которые тепло приветствуют прохожих и чуть ли не вызывают чувство ностальгии, на мой взгляд является одним из самых красивых районов Сиэтла. Кроме того, деревья на обочине дороги оживляют картину своей зеленью, как и большие цветочные горшки с ароматными пышными розами на стенах отдельных домов. Индустриальный стиль, объединяющий природу и городскую суету, кажется мне вполне расслабляющим, а вовсе не напряженным. При этом в ясную погоду можно даже увидеть вдалеке высотки, который нередко скрываются в тумане или за низкими облаками.

Оглядываясь по сторонам, я думаю о том, с чего именно надо начать, и просматриваю список. Полагаю, стоит начать с одного из крупных агентств. Больше не всегда значит лучше, но чаще всего там больше персонала и больше возможностей. Кроме того, это агентство открывается раньше всех. Поэтому я включаю карту на телефоне, ищу название улицы, сворачиваю за угол – еще пятьдесят метров, и я уже там. На медной табличке я вижу имя, которое мне нужно. Я прохожу через большую стеклянную дверь к стойке ресепшена, за которой сидит строгая женщина с распущенными прямыми волосами медного оттенка. И с такими длинными ногтями, что она могла бы использовать их как японские палочки для суши.

Здесь тихо, поэтому мои шаги звучат по-настоящему громко, туфли настойчиво стучат по мраморному полу. Удобное фойе, простой и в то же время благородный интерьер – по крайней мере, если представить его без мебели. Шезлонг такого цвета, который я бы описала, как нечто среднее между кошачьей блевотиной и лимонным соком, стоит в углу перед простым стеклянным столиком и небольшой полкой с кучей журналов. Ковер напоминает огромную мандалу[3], нарисованную первоклассником, которая словно была распечатана и разложена на полу. Это то, что сейчас называется искусством. Завершают всю катастрофу изогнутая коричнево-черная лампа и места для сидения.

Но все это не имеет никакого значения. У этого агентства просто фантастическая репутация и крайне разнообразная клиентская база. Рекомендательное письмо и подтвержденный опыт прохождения стажировки здесь для моего портфолио будут весомыми.

Когда я подхожу к стойке, то пускаю в ход самую дружелюбную улыбку, на которую я способна, расправляю плечи и отбрасываю волнение. Я жду минуту. Еще одну. К сожалению, женщина напротив меня не проявляет особого интереса, она предпочитает лишь сортировать файлы, лежащие перед ней на столе.

Я осторожно прочищаю горло. Наши взгляды встречаются, она смотрит на меня в ожидании. Я узнаю выражение лица Энди. Эта женщина не хочет показаться грубой, она просто все еще немного спит.

– Добрый день, я хотела бы поговорить с мистером Холдером.

Она смотрит на меня, сжав бесцветные губы.

– У вас назначена встреча?

Вот это да. Ее голос звучит красиво, ярко, чисто и мягко, не пронзительно и не скрипуче. Она была бы чертовски хорошим чтецом аудиокниг или ведущей новостей. Я могла бы слушать ее целыми днями. Как можно иметь такой голос и выглядеть при этом как хмурый гном Ворчун[4] или как Гринч[5]?

– Не совсем, – уклончиво, но уверенно отвечаю я. – Однако у него уже есть мое резюме и остальные документы, и он определенно хотел бы поговорить со мной об этом лично.

Что еще я должна сказать? Ваше агентство не выходило на связь со мной последние четыре месяца, а ответные звонки, которые мне обещали, когда я чудом дозванивалась хоть до кого-нибудь, так и не поступили? Вряд ли это хорошая идея, я считаю, что уверенность в себе и проявление инициативы – это определенно лучший вариант.

– Что ж, к сожалению, я ничего не могу для вас сделать. Он свяжется с вами, как только просмотрит ваши документы.

– Нет. – Слово вылетает у меня само собой, и я немедленно настороженно замираю.

– Прошу прощения? – Она откидывается на спинку стула, выжидательно смотрит на меня и вопросительно приподнимает правую бровь.

Я улыбаюсь еще шире и стараюсь выглядеть при этом так, словно мне стыдно и я очень извиняюсь. Такими навыками мои лицевые мышцы не слишком хорошо владеют. Тем не менее надо исправить хотя бы свой резкий тон и манеру разговора.

– Я хотела спросить, могу ли я посидеть здесь и подождать? Пожалуйста.

– Можете, но у мистера Холдера сегодня нет времени, мне известно его расписание. Кроме того, на данный момент у нас нет вакансий. Вы будете ждать напрасно, уверена – у вас есть дела поинтереснее. Сожалею.

– На вашей домашней странице указано, что вы проводите сейчас стажировки для студентов в сфере административной работы и онлайн-маркетинга для мероприятий.

Я определенно не сдамся и не уйду ни с чем. Она, вероятно, понимает это, потому что снисходительно отодвигает папки перед собой и что-то печатает на клавиатуре. Под таким углом мне не видно ничего на экране, но я надеюсь на лучшее.

Вдруг она безо всякого предупреждения нажимает кнопку на телефоне и подносит трубку к уху.

– Ян, привет, вы обновили вакансию? Актуально ли предложение о стажировке?

Пожалуйста, Ян. Пожалуйста, скажи «да».

– Хорошо, спасибо тебе. Увидимся позже вместе с Лином в итальянском кафе. – Она даже улыбается, пока не вешает трубку, и ей не приходится снова иметь дело со мной – тогда выражение ее лица становится пустым и непроницаемым, как раньше. – Как я уже объясняла, на данный момент вакансий нет. К сожалению, объявление на сайте обновилось автоматически, это наша ошибка. Осенью будут сформированы новые заявки на следующий год, тогда приглашаем вас снова попытать удачу. Лучше всего будет повторно подать документы на предстоящие тендеры.

Меня начинает подташнивать. Осенью. В следующем году.

Так, ладно, не паникуй. Это первая остановка на сегодня. Я ведь не ожидала, что все будет легко и быстро. Отказ не сюрприз. Ничего из этого не сюрприз. Но, тем не менее, меня это задевает. На один шанс меньше… Остается только узнать, сколько их еще у меня в запасе.

– Вы уверены?

Глупо спрашивать это снова, но я ничего не могу с собой поделать. Слова вылетают прежде, чем я успеваю это предотвратить. Дама передо мной лишь кивает и возвращается к своей работе, ну или чем она там занималась.

Я торопливо покидаю здание и уже за дверью на мгновение останавливаюсь, чтобы перевести дух и собраться с силами, прежде чем еще раз взглянуть на свой список и подумать, как и куда идти дальше. Мысленно подбадривая себя, я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов и наконец отправляюсь в сторону Второй авеню.


Спустя пять часов, два двойных эспрессо, четыре порции кофе с молоком и два с половиной чизкейка, я сижу на скамейке и ем гигантское шоколадное печенье с карамелью. С такой дозой сахара в крови мне определенно грозит диабет, который, должно быть, уже стоит на стартовой позиции и потирает руки в предвкушении.

В моем списке на сегодня осталось только одно агентство, и оно находится здесь. Конечно, не здесь, на скамейке в парке, а через дорогу от меня.

Итак, пока я запихиваю в себя это крайне сладкое, чуть ли не до тошноты, печенье и чувствую себя максимально полной кофеина, я смотрю на нужное здание.

Пять часов моей жизни прошли впустую. Это триста минут. Они потеряны, их не вернуть. А ведь я могла бы избежать этого – ни личные визиты, ни телефонные звонки все равно ничего не принесли. При этом во многих агентствах со мной сегодня были очень милы и услужливы, извинялись или даже пытались что-то для меня устроить. Но безуспешно. Я опять опоздала. Снова и снова. Такая ошибка, конечно же, больше не повторится со мной, но это не меняет того, насколько она расстраивает меня сейчас.

Вот почему я сижу на лавке, заляпанной голубиным дерьмом, и не иду туда. Если они скажут «нет», у меня в запасе будет только несколько вариантов в Северном Сиэтле, с которыми я смогу разобраться не раньше понедельника из-за их режима работы.

Так что, можно сказать, вариантов у меня пока больше нет.

– Да черт возьми! – бормочу я с полным ртом и отбрасываю жалкие остатки печенья. Мое лицо, должно быть, похоже на лицо толстого обдолбанного хомяка.

В какой-то момент мне все же удается проглотить липкую субстанцию, вытереть пальцы и выбросить мусор в урну рядом. Затем я энергично поднимаю подбородок, резко подпрыгиваю, словно Брюс Беннер, который только что мутировал в невероятного Халка[6], так что его рубашка мгновенно расходится по швам и разлетается в клочья – что чуть не приводит к инфаркту проходящую мимо меня бабушку – и мысленно даю себе пару сотен мотивирующих пощечин.

Джун, ты сможешь.

Ты умна и знаешь, что делаешь.

Они еще не понимают, как им повезло с тобой. Но, самое главное, ты действительно облажаешься, если не сможешь справиться с этим…

Бросив последний взгляд через дорогу, я решительно перехожу улицу, вхожу в здание и, записавшись на входе, поднимаюсь в лифте на четвертый этаж и оказываюсь перед стойкой ресепшена. Вокруг себя я вижу уютную прихожую, открытую и светлую, которая напрямую соединяется с просторными офисами открытой планировки. До уха доносятся громкие голоса, рабочая атмосфера энергичная, даже напряженная. Еще здесь довольно тепло.

На ресепшене за стойкой сидит мужчина с подключенной гарнитурой и тремя разными экранами. Телефонная система просто потрясает воображение. Мигают десятки различных кнопок, и столько же звонков требуется переадресовать.

Мне не нужно ничего говорить, когда я подхожу к нему. Даже не глядя на меня, он знает, что я там, потому что сразу же поднимает вверх указательный палец, чтобы я ничего не говорила. Его бежевая рубашка идеально сочетается с кожей оливкового цвета, которая выглядит очень ухоженно. Черные волосы аккуратно подстрижены и уложены при помощи геля. Первого взгляда достаточно, чтобы сказать, что он проводит в ванной больше времени, чем мы с Энди вместе взятые. Оглянувшись, я понимаю, что это относится ко всем, кого можно здесь встретить. Все они выглядят как модели Dior, Chanel или Hugo Boss.