— Что?! — прогремел капитан. — Вы девственница?

— Да.

И снова он принялся ходить взад и вперед, бормоча под нос что-то неразборчивое. Сара украдкой следила за ним и невольно отметила, что при такой массивной фигуре капитан на удивление грациозно двигается.

— Вы можете представить мне какие-либо доказательства своей правоты? Я имею в виду… Черт! Я имею в виду не девственность, а остальное.

— Миссис Олгуд могла бы подтвердить…

— Мы давно в открытом море. Корабль не может повернуть назад ни при каких обстоятельствах.

— Тогда тот человек, который привел меня сюда… Он был вчера вечером на палубе, когда нас привезли.

— Жиль Брок? — Капитан скептически усмехнулся. — Значит, он присутствовал при этом и все знал?

— Да, сэр, — уверенно кивнула Сара.

Капитан провел рукой по бороде, глядя в пол, повернулся к двери и крикнул:

— Мистер Брок! Прошу вас, сэр!

В ту же минуту помощник вошел в каюту:

— Слушаю, капитан.

— Эта женщина… — он откашлялся, — эта женщина утверждает, что ее привезли на корабль связанной и с кляпом во рту, а вы принимали ее на борт и, значит, можете засвидетельствовать ее слова. Что вы скажете, мистер Брок?

— Она лжет, капитан, — не моргнув глазом ответил помощник. — Я действительно был в то время на палубе, сэр. Это мой долг. Но все женщины поднимались на борт добровольно.

Капитан Хоукинс пронзил его испытующим взглядом из-под сдвинутых к переносице бровей, а затем повернулся к Саре:

— А вы что скажете, мадам?

— Это… — Сара обомлела от такого поворота событий. — Но ведь он все видел, капитан! Я не лгу вам, клянусь!

— Чего стоит клятва шлюхи! — невозмутимо парировал Брок.

— Вы ведь часто клянетесь, мадам, не так ли? — Капитан бросил взгляд на Сару, но было заметно, что он думает о чем-то своем.

— Сэр, та женщина, с которой я оказалась в одной каюте, может подтвердить, что меня привезли связанной.

Она сама развязывала меня. Ее зовут Мэг Филдс. Прикажите привести ее.

— Хорошо! — Капитан тяжело вздохнул и обреченно развел руками:

— Делать нечего, приведите вторую женщину, Брок. Послушаем, что она нам скажет.

— Слушаюсь, сэр.

Помощник вышел, а капитан повернулся к Саре спиной, взял со стола трубку, нервно раскурил ее и отошел к иллюминатору. Он молча дымил, глядя на море, и совершенно игнорировал присутствие девушки.

Сара стояла у двери понурившись. Ей было горько осознавать свое унизительное положение, к тому же приступы тошноты не проходили. Сара мечтала только об одном: скорее бы закончилась эта пытка! Отчаяние нахлынуло на нее с новой силой. Вне зависимости от того, что скажет Мэг и какое решение примет капитан, она обречена на путешествие через океан. А о том, какая судьба ждет ее в колониях, лучше вообще не задумываться!

— Я с самого начала чувствовал, что это плавание окажется неудачным.

Сара вздрогнула от неожиданности. Она была настолько погружена в свои мысли, что не заметила, как капитан подошел к ней в облаке сизого табачного дыма.

— А тут еще вы со своими баснями!

— Как вы можете обвинять меня, сэр! — с негодованием воскликнула Сара. — В том, что ваши подручные связали меня и силой приволокли на корабль, нет моей вины!

— Это вы так говорите, — проворчал капитан. — Но я должен признаться, что… — Казалось, в его отношении к ней что-то переменилось. — За неприглядностью вашего внешнего вида чувствуются чистота и красота, которые было бы странно ожидать в… — Стук в дверь прервал его. — Войдите!

Жиль Брок ввел в каюту Мэг. Она тоже сделала попытку привести себя в порядок и даже прихорошиться, однако ей это мало помогло. Мэг быстро взглянула на Сару и тут же отвела глаза. Она выглядела крайне взволнованной.

— Мэг Филдс, капитан, — представил ее первый помощник.

— Очень хорошо, мистер Брок, — кивнул капитан и, заметив, что тот собирается выйти, добавил:

— Останьтесь, мистер Брок. Вряд ли это дело отнимет много времени.

Скажите, мадам, — обратился он к Мэг, — женщина, которая живет с вами в одной каюте… Насколько я понимаю, вы присутствовали при том, как ее привезли. В каком состоянии она была в тот момент?

— Ну, в общем… примерно такая, как сейчас, ваша светлость. Может быть, немного уставшая с дороги. Я постаралась привести ее в чувство, когда узнала, что она собирается говорить с вами, ваша светлость, но…

— Мэг! — взмолилась Сара. — Скажи им правду! Ради Бога, не молчи!

— Тихо, мадам! — прогремел капитан Хоукинс. — А вы, Мэг Филдс, перестаньте называть меня ваша светлость.

Для вас я капитан.

— Хорошо, ваша… хорошо, капитан, сэр. — Мэг съежилась от страха.

Капитан прошелся перед женщинами и решительно остановился напротив Мэг.

— Так, значит, она не была связана? Кляпа у нее во рту вы не заметили? Говорите правду, черт вас возьми!

— Насколько я могу судить, не было, капитан, сэр.

Она поднялась на борт, как и все остальные. Хотя, может быть… — Мэг выступила вперед и доверительно понизила голос:

— Она, кажется, немного перебрала, сэр. Несла такую околесицу, что в трезвом виде и не придумаешь.

— Она была пьяна?!

— Боюсь, так, капитан, сэр. — Мэг с притворной застенчивостью опустила глаза.

— Черт побери! — Капитан презрительно смерил взглядом Сару. — Мало того, что вы лживая продажная женщина, вы еще и пьяница.

— Я сказала вам правду, капитан. — Сара чувствовала себя беспомощной перед лицом откровенной клеветы. — Это все, что я могла сделать.

— Выходит, эти двое лгут? И вы смеете утверждать такое? Скажите, какой им смысл скрывать правду?

— Я не знаю, сэр, но они лгут, — гордо вскинув голову, ответила Сара.

Капитан уничижительно хмыкнул и отошел к иллюминатору. Сара посмотрела на Жиля Брока и натолкнулась на его торжествующий взгляд. Но почему он солгал? А Мэг?

— Отведите их вниз, мистер Брок. С глаз моих долой.

Я не понимаю, зачем этой женщине понадобилось пороть чушь и морочить мне голову, но я ничего больше не желаю слышать, вам ясно, сэр?

— Ясно, капитан. Я прослежу, чтобы вас больше не беспокоили. Убирайтесь отсюда вон! — шикнул он на женщин.

Последняя искра надежды угасла, и Сара молча повиновалась. Резкий оклик капитана заставил ее задержаться в дверях.

— Мадам!

Сара обернулась.

Гневное выражение стерлось с лица капитана. Он посмотрел на нее задумчиво и вдруг спросил:

— Жаль, что мы так же легко не можем подтвердить или опровергнуть факт вашей невинности, а?

Глава 4

Оказавшись в каюте наедине с Мэг, Сара вынуждена была выслушать поток униженных извинений:

— Прости меня, милочка. Я вела себя как последняя дрянь, не заступившись за тебя.

— Капитан уже был готов поверить мне, — зло отозвалась Сара. — От тебя требовалось всего несколько правдивых слов.

— А что я могла сделать! — воскликнула Мэг. — Этот чертов помощник пригрозил набросить мне петлю на шею и кинуть за борт, если я не солгу и не выручу его! А потом он ударил меня.

Однако несмотря на слезливый тон Мэг. Сара уловила лукавство в ее взгляде и предположила, что не так уж сильно она боится Жиля Брока. Но в тот момент Сара испытывала полное безразличие к своей судьбе и даже не могла всерьез сердиться на Мэг.

— Ты простишь меня, дорогая? Мне очень жаль, что так вышло. Но у меня не было выбора. — Мэг ласково взяла Сару за руку. — Во искупление своей вины я готова отдать тебе свою вечернюю порцию овсянки.

— Мне не нужна твоя овсянка, Мэг. Меня тошнит от еды. — Сара оттолкнула ее руку — Наверное, твои слова ничего не решили бы. Капитан сказал, что все равно не вернулся бы в Англию. Так что мне в любом случае пришлось бы совершить это путешествие.

— Нельзя впадать в отчаяние, дорогая, — постаралась подбодрить ее Мэг, прикидывая что-то в уме. — Послушай, если ты не хочешь есть, можно, я возьму твою кашу?

— Можно, — равнодушно отозвалась Сара.

— Вообще-то тебе надо начинать есть, а не то к концу пути будешь как скелет. Пожалуй, ты действительно похожа на горничную из приличного дома. Уж больно разборчива. Еще бы! Ты, наверное, понятия не имеешь, что такое настоящий голод, когда, кажется, готова съесть крысу вместе со шкурой, если, конечно, удастся ее поймать. Я в отличие от тебя не привыкла регулярно питаться. — В голосе Мэг появился оттенок глубоко затаенной обиды. — Ничего, поголодаешь немного и начнешь есть что дают, помяни мое слово!

Сара не ответила и отвернулась к стене. Она вытянулась на жесткой койке и даже не пошевельнулась, когда дверь каюты открылась и стюард принес ужин.

Слова Мэг были жестоки, но справедливы: либо Сара объявит голодовку и станет отказываться от еды до тех пор, пока не отдаст Богу душу, либо смирится, чтобы выжить.

Между тем Мэг ошибалась. Сара очень хорошо знала, что такое голод. Возможно, не такой ужасный, как тот, о котором говорила Мэг, но долгие месяцы после смерти матери — это было три года назад — Сара редко ела ежедневно и привыкла к постоянному урчанию в желудке, который требовал наполнения.

Отец Сары, преуспевающий сапожник, имел свой магазин в Лондоне. Он был добр и щедр по отношению к дочери, поэтому позаботился о том, чтобы дать ей приличное образование. Современные отцы, как правило, не принимают дочерей всерьез, считая, что их удел — стать кому-то хорошей женой и образование им ни к чему. Но отец Сары нанимал ей учителей не скупясь, и только после его внезапной смерти от апоплексического удара она поняла, чего это ему стоило.

Не успели его похоронить, как в дом явились кредиторы и стали растаскивать то немногое, что он оставил. Они вели себя словно стервятники, терзающие труп погибшего животного. Магазин и квартира были описаны, и Саре с матерью пришлось съехать. Они сняли дешевую комнату в пансионе на той же улице, и мать пыталась заработать на жизнь шитьем.

К несчастью, Сара не владела никаким ремеслом, а значит, не могла помогать матери. Полученное образование в данном случае оказалось бесполезным. Сара могла наняться лишь в прислуги. Ни один владелец магазина не взял бы на должность клерка женщину, ни один торговец не стал бы терпеть женщину-бухгалтера, а шить Сара никогда не любила.

В течение нескольких месяцев они влачили жалкое существование, а когда мать умерла — по мнению дочери, от того, что сердце ее было разбито, — Сара осталась совсем одна на свете.

Со свойственной ей с детских лет рассудительностью Сара поразмыслила о своем будущем и пришла к выводу, что у нее есть два пути: продавать себя на улицах либо найти место прислуги или няни в приличном доме.

Мысль о проституции Сара отмела сразу же. Не только из моральных соображений, но и потому, что не имела ни опыта, ни даже сколько-нибудь определенного представления о том, как это делается.

Если бы она вышла на улицу, это было бы просто смешно. Ни один мужчина не воспринял бы всерьез женщину с такими манерами, как у нее, а проститутки, чего доброго, просто прогнали бы ее или избили.

Таким образом, Саре оставалось лишь одно: искать место в благопристойном доме, где оценили бы ее образование и воспитание.

Через несколько недель полуголодного существования по воле судьбы, которая бывает благосклонна к невинным и дуракам, Саре удалось найти такое место. Старый друг отца, отсутствовавший в городе во время похорон, вернулся и нашел Сару в ужасном положении. Он навел справки и подыскал семью, где требовались услуги такой девушки, как Сара. Уже через несколько дней она приступила к исполнению обязанностей горничной в доме Роберта Олгуда, преуспевающего коммерсанта, имеющего жену и двух дочерей, одной из которых было восемь, а другой едва исполнился год.

Саре предоставили место не только благодаря хорошей рекомендации, но и потому, что она могла одновременно быть горничной хозяйки, няней младшей дочери и гувернанткой старшей.

Рабочий день Сары оказался очень долгим и насыщенным самыми разными заботами. Хорошо еще, что миссис Олгуд отличалась покладистым нравом и не требовала к себе много внимания. Саре отвели скромную, но уютную комнатку, кормили вдоволь. Она полюбила своих юных воспитанниц, которые отвечали ей взаимностью.

Так или иначе, но Сара была вполне довольна жизнью у Олгудов. Только однажды она испытала на себе весь ужас зависимого положения. Это случилось, когда она оказалась перед выбором: оставаться при стареющей леди до самой ее смерти или выйти замуж за неотесанного лакея и нарожать кучу детей.

Однако тогда Сара была совсем юной и мало задумывалась о будущем, нещадно упрекая себя за мятежные мысли и частые приступы дурного расположения духа.

Когда вывозила младенца в коляске на прогулку в парк, она наблюдала за другими девушками, служившими, как и она, у господ. С удивлением она замечала, что они вполне довольны своей судьбой. Их разговоры состояли из обмена сплетнями о чьей-нибудь предстоящей свадьбе или о личной жизни хозяев.