Стефани Лоуренс - Безупречная жена

Глаза Филиппа без труда удерживали на себе ее взгляд.

– Записку? – Одно долгое мгновение он внимательно вглядывался в ее глаза, потом черты его лица разгладились. – Насчет праздника?

Антония беспомощно кивнула.

Филипп скривился. Спустя мгновение его рот превратился в жесткую складку.

– И вам нужно доставить ее немедленно?

– Да! – Антония резко встала и почувствовала огромную признательность Филиппу, когда он тоже поднялся. Тот все не отпускал ее руку. Охваченная беспримерной паникой, девушка выжидала.

– Хорошо, я провожу вас.

С этими словами Филипп положил ее руку себе на локоть и решительно повернулся по направлению к дому. Все еще дрожащей Антонии волей-неволей пришлось уступить. К ее облегчению, он молча шел рядом, не делая никаких попыток возобновить их игру у бассейна.

Он остановился только у ступенек террасы и взял ее руку, безвольно лежавшую на его рукаве. Пристально взглянул ей в глаза и только тогда выпустил.

– Увидимся за ужином. – Ласково улыбнувшись, он кивнул ей и удалился.

Антония наблюдала, как он уходит. Постепенно все ее естество заполнила безудержная триумфальная радость, вытесняя собой оставшиеся следы паники.

Она достигла цели. Теперь Филипп видел в ней не друга семьи, а женщину.

– Что ж, спокойной ночи. – Кивнув, Джеффри улыбнулся и оставил бильярдную комнату в полное распоряжение Филиппа и Хьюго. Всего несколько минут назад он неожиданно отыгрался за свое поражение в предыдущей партии.

– Этот юноша просто схватывает все на лету, – пробормотал в свое оправдание Хьюго.

– Такие уж они, эти Мэннеринги, – произнес в ответ Филипп, натирая мелом кий.

Все остальные уже разошлись по спальням. Антония тоже давно удалилась к себе, заверяя, что завтра ей нужно встать пораньше, чтобы вплотную заняться подготовкой к празднику. С самодовольной улыбкой Филипп подождал, пока Хьюго установит шары, и разбил их.

– Вообще-то, – проговорил Хьюго, наблюдая за тем, как Филипп хищно движется вокруг стола, выбирая удобную позицию для следующего удара, – я весь день пытался тебя найти. Нужно поговорить.

– Да? – Филипп бросил на него быстрый взгляд. – О чем же?

Хьюго подождал, пока тот загонит шар в лузу, и ответил:

– Я решил вернуться завтра в город.

Филипп выпрямился, вопросительно глядя на друга.

Хьюго скорчил гримасу:

– Все из-за этого праздника… Тебе-то хорошо, у тебя есть Антония, за ее спиной можно спрятаться. А меня кто прикроет? – Хьюго содрогнулся. – Все эти юные, но такие важные леди – твоя мачеха битый час перечисляла их лучшие качества. Она достигла успеха в твоем случае и чуть позже непременно возьмется за меня, уверяю. Я не могу этого допустить.

Филипп застыл на месте.

– Достигла успеха?

– Ну, – протянул Хьюго, – это же с самого начала было понятно. Ее светлость постоянно цеплялась к тебе, это ей совершенно несвойственно. Я, конечно, не самый сообразительный, но в итоге и до меня дошло. Все сошлось один к одному: и что здесь гостит старый друг семьи мисс Мэннеринг, и что тебе уже тридцать четыре, и что ты последний, кому нужно жениться в ближайшее время, и так далее.

Медленно Филипп наклонился над столом и начал прицеливаться.

– Действительно.

– Видишь ли, – продолжал Хьюго, – если бы я не понимал причины твоего поведения – а мисс Мэннеринг очень милая девочка, настоящая красавица, – то не предположил бы одно: вряд ли тебе понравится, что за тобой охотятся в твоем собственном доме.

Отложив кий в сторону, Филипп словно снова почувствовал дразнящий запах лаванды, услышал хруст гравия под крошечными туфельками, увидел невинное выражение лица Антонии, когда она прогуливалась с ним под руку в саду.

В этот раз Филипп промахнулся. С невозмутимым видом он выпрямился и отошел.

Хьюго внимательно изучил положение шаров на столе.

– Странно, что у тебя не вышел удар.

– Просто меня отвлекли. – Взгляд Филиппа был очень задумчив.

На следующее утро Антония проснулась чуть свет. К девяти часам она уже успела переговорить с поваром и с домоправительницей миссис Хоббс, а также обсудила с мистером Поттсом, главным садовником, какие именно цветы ей понадобятся на следующий день. Она уже заканчивала разговор с Фентоном насчет столов, которые нужно было вынести на террасу, когда в холле появился Филипп.

Он увидел Антонию и тотчас же изменил свой маршрут, каблуки его сапог звонко стучали по черно-белой плитке. Он остановился прямо напротив нее:

– Вы не пришли сегодня на конюшню.

Она пристально посмотрела в его глаза, выражение которых не предвещало ничего хорошего.

– Я упоминала, что у меня сегодня масса дел.

Выдвинув вперед челюсть, Филипп метнул желчный взгляд поверх суетящихся фигур в холле.

– Ах да. – Он зло ударил хлыстом по голенищу своих белых сапог. – Праздник.

– Вот именно. Мы все будем сегодня очень заняты, весь день.

Его испепеляющий взгляд тут же вернулся к Антонии.

– Весь день?

Антония воинственно вздернула подбородок.

– Да, весь день! – повторила она. – И весь завтрашний день, пока не начнется праздник. Хотя тогда я буду еще больше занята.

Филипп неслышно выругался.

Выражение лица Антонии стало жестким. Она равнодушно махнула рукой по направлению к столовой.

– Завтрак дожидается вас на столе. Если поторопитесь.

В ответ Филипп послал ей сердитый взгляд. Не говоря ни слова, он повернулся на каблуках и направился в столовую.

Антония хмуро проводила его взглядом – и только сейчас поняла, что именно показалось ей необычным. Он почему-то шел очень широкими шагами и чересчур быстро.

– Прошу прощения, мисс, следует ли мне вынести это кресло на террасу?

– О… – Антония повернулась и увидела, что к ней обращается лакей, пытающийся обхватить огромное кресло с подголовником. – Да, конечно. Пожилым дамам понадобятся все кресла, которые мы только сможем найти. Им непременно захочется подремать на солнышке.

Пока трудилась все утро, Антония не переставая думала о своей цели. Праздник обязательно должен иметь ошеломительный успех. Она непременно приложит все силы, чтобы ее организаторские таланты оценили по достоинству. Это была превосходная возможность доказать Филиппу, что она обладает всеми качествами идеальной жены, пусть и на провинциальном уровне.

Подозвав к себе двух служанок, она прошла с ними в итальянский садик и указала на лаванду:

– Срежьте ее, только обязательно вместе со стеблями. Нужно освежить гостиные комнаты.

Антония внимательно наблюдала за работой служанок и только спустя какое-то время осознала, что ее взгляд постоянно возвращается к той самой лавочке на другом конце бассейна. В ее мыслях отчетливо всплыл образ Филиппа, загадочное выражение его глаз, когда он целовал ей пальцы. Губы тронула легкая улыбка. Она, конечно, запаниковала в тот момент, но прогресс в их отношениях налицо. Тут она вспомнила о его странном поведении в холле и нахмурилась.

– Мисс, вот так правильно?

Резко вернувшись в реальность, Антония тщательно осмотрела цветы.

– Отлично!

Лицо молоденькой служанки просияло.

– Проследи, чтобы каждая служанка собрала по две такие охапки, и отнесите их миссис Хоббс сразу, как только закончите.

Безжалостно изгнав образ Филиппа из своих мыслей, Антония гордо прошествовала к дому – она, как никогда, была полна решимости сосредоточиться на текущей работе.

Рутвен хотел найти убежище в библиотеке или в бильярдной – но их она тоже захватила. В очень опасном настроении Филипп бросил бесполезные поиски тихого уголочка и прошел сквозь толпу слуг, занятых выполнением распоряжений Антонии.

Он боролся с искушением высказать Антонии все, что думает по поводу ее самоуверенности. Как и прежде, она брала на себя всю ответственность, постоянно хлопотала, доводила все дела до конца. Его лужайки перед домом выглядели так, словно по ним прошелся смерч, но даже он понимал: несмотря на всю хаотичность, все действия слуг тщательно контролировались.

Филипп уставился на то, как двое его арендаторов с трудом устанавливают ларек, и подивился про себя. Несомненно, у Антонии настоящий талант заставлять людей выполнять все, что она скажет, причем чаще всего она вознаграждает их за работу просто улыбкой или парочкой одобрительных слов. Он и сейчас мог видеть ее на дальнем конце лужайки, где плещутся темные воды озера, ударяясь о заросший камышом берег. Девушка неустанно наблюдала за тем, как младшие садовники чинят небольшие лодки.

– Осторожно, Джо! Полегче, парень. – Дай-ка я посмотрю, ровно ли мы установили эту штуку.

Снова переведя взгляд на фермеров, Филипп увидел, как младший из них балансирует на перекладине ларька, одновременно удерживая руками стену в вертикальном положении. Человек постарше, с молотком и деревянной распоркой, отошел подальше, пытаясь определить на глаз нужный угол. Тем временем у Джо силы явно были на исходе.

Филипп заколебался, но все-таки подошел к ним и положил руку на плечо старшего мужчины:

– Лучше помоги Джо, Макгилл, я буду направлять вас.

Макгилл с признательностью коснулся своей шляпы:

– Милорд, если поможете, мы справимся гораздо быстрее.

Джо ограничился тем, что послал барону благодарный взгляд.

Перед тем как начать, Филипп снял пальто и начал вбивать гвозди. За этим занятием его и застала Антония, которая обходила лужайки и проверяла, все ли идет как надо.

Она не смогла скрыть свое удивление при виде этого зрелища.

Филипп посмотрел на нее и без труда прочел изумление, написанное на ее лице. Это точно не улучшило его настроения, равно как и его необъяснимое желание подозвать девушку к себе – или самому подойти к ней. Однако его взгляд – он это чувствовал – был мрачен. Он страстно желал заговорить с ней – и едва удержал себя от этого. Филипп еще не решил, что именно чувствует к Антонии, и не знал, как реагировать на то, с какой легкостью она проворачивала свои махинации. Он отвернулся и хмуро вбил еще один гвоздь. Филипп еще никогда не чувствовал себя так неуверенно; он мерно вгонял металл в податливое дерево, что помогало ему чуть отвлечься от безрадостных размышлений.

Освободившись от его гипнотического взгляда, Антония не смогла устоять и обвела глазами его широкие плечи, спину, крепкие мускулы, бугрившиеся под сорочкой, красивой формы руки с длинными пальцами. Когда она нашла в себе силы отойти, во рту уже пересохло, а сердцебиение стало неровным. Забыв на секунду о том, что творится вокруг, она перебирала в уме их последние встречи. Филипп всегда был само спокойствие и невозмутимость, пусть и слишком вялый, чтобы поддаваться эмоциям. Его теперешнее раздражение слишком выделялось на этом фоне и оставалось для нее загадкой.

Она снова посмотрела на него – тот приостановил работу и облокотился на стену ларька. Рутвен внимательно наблюдал за ней, погруженный в раздумья.

– Мисс, салфетки лучше сейчас разложить или завтра?

– Ох… – Резко развернувшись, Антония непонимающе моргнула при виде молоденькой служанки. – Завтра. А пока оставь их в гостиной.

Служанка наскоро поклонилась и убежала. Антония сделала глубокий вдох и с неизменной грацией двинулась в другую сторону.

Филипп не отрываясь смотрел, как она плавно уходит, мягко покачивая бедрами в такт движению. Когда она скрылась из вида, он оттолкнулся от стены и взял в руку гвозди.

Через час был подан обед. Огромные тарелки с сэндвичами и кружки с элем поставили на помост – это Антония предложила отставить в сторону все церемонии, пока не была закончена подготовка к празднику. Филипп налегал на сэндвич с ветчиной и в толпе заметил светлую голову Джеффри. Юноша весело помахал рукой и направился к нему.

– Антония наказала мне проследить за постановкой спектакля «Панч и Джуди». Мне помогает Фентон. Один из фермеров будет играть роль Панча, но роль Джуди, похоже, мне придется исполнять самому. Служанки постоянно смеются над текстом!

Филипп выдавил из себя короткий смешок. Глаза Джеффри загорелись.

– Мы уже установили балаган, но постановка самой пьесы займет какое-то время.

Филипп ободряюще похлопал его по плечу.

– Есть еще одна задача для тебя: я буду очень признателен, если ты проследишь за тем, чтобы никто из детей не упал в озеро.

Джеффри дружелюбно улыбнулся:

– Конечно. Однажды я напомню вам о долге, когда мы прибудем в Лондон.

– Только если ты не попросишь в награду моих лучших серых лошадей.

Джеффри рассмеялся и покачал головой. Все еще улыбаясь, тот ушел.

Потягивая эль, Филипп увидел дворецкого и управляющего – оба помогали как могли. Вообще-то эти двое всегда считали себя выше работы подобного рода. Интересно, это присутствие Филиппа так на них подействовало или повелительные интонации в голосе Антонии?