Какая история у Лолы?

Не западай на новое лицо, только потому что оно принадлежит талантливому человеку.

Потрясающему и возбуждающему…

Черт.

—  Подпиши здесь, — сказала Бренда, указывая на стопку документов, лежащих на столе.

—  Мне следует это прочесть? — спросила она. Беспокойство в её тоне возвратило мой взгляд обратно. Она сощурилась, пролистывая страницы.

Бренда скрестила руки от раздражения, её ответы были острыми, как бритва. — Здесь всё стандартно. Предполагаю, что ты, наверняка, видишь контракт исполнителя не в первый раз.

Что, чёрт побери, это значит?

Румянец на щеках Лолы, как шампанское — такой же дразнящий. Мне нужно срочно было покурить. Перегнувшись через стол, она нервно засмеялась. Звук ручки, скользящей по бумаге, заставил мою кровь вскипеть в венах.

Она подписала контракт. Дело сделано, теперь Лола принадлежала моей группе.

—  Ну, вот, — сказала она, встретившись с Брендой глазами и протягивая ей контракт. — Честно говоря, Шон никогда не обсуждал со мной вопросы такого рода.

Мой менеджер протянул руку с изящными пальцами к Лоле и обменялся с ней крепким рукопожатием. — Я думаю, не все такие откровенные. Но это не важно, теперь у тебя есть свой контракт, чтобы показать ему. — Это заставило Лолу улыбнуться, её взгляд, поверх плеч Бренды, быстро переключился на меня.

— Добро пожаловать в «Four and a Half Headstones», Лола Купер.

Купер. Адреналин и леденящее чувство тревоги наполнили мои внутренности. Купер. Твою мать. Она младшая сестра Шона Купера.

Понимание проникало в мою голову, сотрясая там всё. Оно приносило с собой воспоминания прошлых лет.

Невероятно … Лола не первая из Куперов, кто попытался и попал в мою группу.

В отличие от её брата …

Лола не провалилась на прослушивании.

Знает ли Лола об этом? Она должна … конечно, она знает.

Лола посмотрела на меня с таким неподдельным восторгом, что заставило моё сердце отбивать барабанную дробь. Но у меня возникли подозрения. Мне не хотелось быть таким, но мне слишком хорошо знакома боль предательства.

И что теперь мне делать?

Возврат к прошлому ничего не решит. Она нужна мне, нет больше никого, настолько идеально подходящего этой группе. Моей группе. Мне.

Я не знаю, она хочет навредить мне или поиметь меня.

Мне это неизвестно … пока неизвестно …

Она — наш единственный шанс выжить в этом турне.


Глава 3


Лола


Мне не верилось. Я просто не могла, мать твою, в это поверить! Я — новый участник группы «Four and a Half Headstones». Охренеть. Неужели мне могло так повезти? Один взгляд на лицо Шона, когда я протянула ему бумаги, был тому доказательством, хотя, моя глупая улыбка сказала все сама еще раньше.

— Ни хрена себе, — выдохнул он, схватив контракт. Взглянув сначала на него, потом на меня, он стал размахивать бумагой, словно флагом. — Тебе, в самом деле, это удалось! — Мы начали вместе смеяться, и впервые в жизни… до бесконечности, Шон обнял меня с такой силой, что хрустнули все ребра. Мы стояли внутри автобуса, когда завелись двигатели. Все уже были готовы сорваться с места — нужно было поторапливаться, чтобы отправиться в путь. Потерев свой нос, я свернула контракт и положила в свой задний карман.

 — Впечатлëн? Да, чëрт возьми, — сказал он; мышцы на его руках играли, когда он сгибал их. — Как всë было? Как себя вëл Дрезден и все остальные? — Упоминание о высоком солисте с пронзительным взглядом зелëных глаз, заставило мои щëки пылать. Как же всë там было? Я никогда не смогла бы объяснить. Дрезден одновременно и пугал меня, и притягивал. Быть рядом с ним означало, что ты чертовски смел, чтобы приблизиться к дикому торнадо.

— Он был — это было здорово, — сказала я. — Они попросили меня сыграть одну из их песен, и, по-видимому, они решили, что я — ничего, — я попыталась пожать плечами с будничным выражением лица, но сияла слишком ярко, чтобы изобразить безразличие. — Шон, я в их группе. И я еду в турне!

— Я знаю, знаю, — посмеивался он, глядя в переднюю часть автобуса. — Ты должна собрать свои вещи и поторопиться туда. А то они уедут без тебя. Воспоминание о том, как Бренда сказала мне, что я буду ездить вместе с «Four and a Half Headstones», что даст мне возможность использовать каждую минуту для репетиций, отрезвляло меня.

— Я… Боже. Я в самом деле должна это сделать. — Шон кивнул, в его глазах отразилось что-то такое, что я не смогла распознать.

— Да, ты должна. Сделай так, чтобы они гордились, а самое главное, сделай так, чтобы я тобой гордился. Не расслабляйся, и на следующей остановке я хочу, чтобы ты мне рассказала всë о том, как прошла репетиция, хорошо? Эта просьба не казалась странной, а только та настойчивость, с которой он еë произнëс.

— Да. Без проблем. — Его объятия, на этот раз, были немного слабее.

— Ладно. А, теперь, выметайся отсюда к чëртовой матери, рок-звезда. — Он дразнился, но прозвучало это почти как оскорбление. Я сделала что-то такое, что его расстроило? Охваченная странным беспокойством, я обняла его ещë раз. Потом схватила свою сумку и гитару, и спрыгнула вниз по ступенькам автобуса. Что происходило с Шоном? Я не могла это объяснить, но моя интуиция просто вопила душераздирающим криком. Я знала Шона всю свою жизнь. И видела, когда он вëл себя не как обычно. Я решила подумать над этим позже. Идя вприпрыжку; сейчас мне нужно было думать о нечто большем, нежели, чем о своëм брате. Я попала в настоящую, чëрт побери, группу, я приму участие в турне!

Сегодня я проснулась с надежной, что не закончу жизнь тем, что сломаю шею, выполняя своими руками всю работу для «Barbed Fire» снова. Как я ввязалась во всë это? Некоторые люди глазели на меня, пока я шла к огромному чëрному исполину — концертному автобусу «Four and a Half Headstones». Молва быстро разнесла, что я — не производящая особого впечатления Лола Купер, теперь новый гитарист. Было трудно не улыбнуться восхищëнным взглядам. И даже злобные взоры заставляли меня ощущать себя просто превосходно.

Лестница открылась передо мной, стеклянные двери раздвинулись по сторонам.


Водителем был пожилой мужчина, его расплывшееся тело с трудом вмещалось на сидении. Он


одарил меня нетерпеливым взглядом, резко развернув подбородок к плечу. — Поторопитесь, леди, нам нужно двигаться.

— Простите, я должна была собрать свои вещи, — ответила я поморщившись. Его скучающий взгляд говорил о том, что ему это не интересно. Моë настроение немного упало от кислого взгляда этого человека, пока я поднималась по ступенькам. Затем я увидела автобус изнутри, и всë снова наладилось. Бархат, кожа и, вне всякого сомнения, даже шëлк… автобус внутри был настоящей сокровищницей дорогих материалов. Каждое сиденье было огромным, сделанным для того, чтобы погрузиться в него и уже не беспокоиться о том, чтобы вылезать из него. Я заметила не один, а целых три мини-бара, заполненные до отказа бутылками. В отличие от того, как было жарко в автобусе «Barbed Fire» по причине неработающего кондиционера, на борту этого же стояла приятная прохлада. Не было ни единого шанса, что палящее солнце снаружи могло пробраться сюда. Ничего себе. Я с удивлением осмотрела всë вокруг себя. Вот одно из преимуществ того, когда ты — настоящая рок-звезда. Шон бы страшно завидовал, если бы увидел всë это. Вдруг, меня осенило, что, скорее всего, ему обо всëм известно.

В задней части прохода висел большой занавес. Сквозь него мне слышен был знакомый смех. Тощий бледный парень, который зашëл за толстую материю, разговаривал с кем-то, кого я видеть не могла. Это Кольт, барабанщик, — дошло до меня. Я узнала бы его с любого расстояния, почти так же легко, как Дрездена. Он заметил меня, и улыбка смягчила черты его худощавого лица. — Эй! Лола! Мы ждëм тебя, я, даже, пошутил, что ты сбежала.

Водитель рванул и вывел автобус на дорогу так, как если бы дожидался именно этого момента. Я сильно качнулась вперëд, но ухватилась за сиденье, частично падая на него вместе с сумками на плечах.

— Простите! — Я сказала, изо всех сил стараясь удержать равновесие. — Мне просто были нужны мои вещи. Могу я поставить их куда-нибудь?

Пожав плечами, он мотнул головой в сторону занавеса, из-за которого только что вышел.

— Можешь поставить сюда. Иди и выбери себе койку.

Койку? В груди начало вибрировать от этой идеи. У них здесь есть настоящие кровати? Не будет сна, от которого моя шея будет вдавлена в угол окна? Осторожно выпрямляясь и покачиваясь, пошла вниз по проходу, следом за Кольтом. За чëрным занавесом показалась остальная часть автобуса, такая же потрясающая, как и всë остальное. По всей длине прохода было расположено множество ниш, большинство из которых закрывали занавески. Пространства было маловато, но было просто огромно по сравнению с тем, где я спала до этого.

— Бросай свою сумку здесь, а гитару бери с собой, — сказал он. Кивнув, я оставила свои вещи на матрасе в ближайшей пустой комнате. Кольт сделал мне знак пальцами, поэтому я последовала за ним вглубь автобуса.

То, что я увидела дальше, просто взорвало мой мозг. В задней части автобуса была обустроена студия. Там были колонки, провода и плотная обивка стен, для смягчения шумов. Там было немного тесно, но это была студия на колесах, чëрт побери. Я не могла судить об этом месте слишком строго. Дрезден и Портер расслабленно сидели, поигрывая на своих инструментах. При моëм появлении все взгляды взлетели вверх, уставившись на меня. Не зная, что должна была сделать, я слабо пошевелила своими пальцами.

— Привет, ребята.

Портер отстукивал свой ритм, а свет, который проникал сквозь крохотное окошко наверху, играл в волосах его блондинистого ирокеза.

— Добро пожаловать на вечеринку,— пробурчал он.

Дрезден ничего не сказал, крутя бутылку воды в своей ладони. Я видела кусок провода, обвивший его колено и микрофоны, которые свисали точно, как виноградная лоза со зрелыми


плодами. Напряжëнность вокруг него, несмотря на то, что все остальные были рядом, заставило моë горло плотно сжаться.

У него были глаза убийцы. Вспоминая разговоры о Джонни Мьюзе, о том, как Дрез избил его до состояния кровавого месива. Мозг, остановился. Я никогда этого не видела, так, что не посылала себе мнимые жестокие картинки. Тем не менее, алая кровь заполнила всë перед моим мысленным взором.

— Хочешь выпить чего-нибудь? — спросил Кольт, проскальзывая рядом со мной в сторону холодильника. По-моему кивку он бросил мне бутылку. Неумело словив, я прижала еë к своей груди. Портер опустился рядом со своими барабанами, опытными руками схватив гладкие палочки.

— Мы должны быть откровенными с тобой, Лола. — Они притихли, ожидая моего ответа. Моргнув, я села на скамью около стены, как можно дальше от Дреза.

— Конечно. Хорошо, продолжай, откровенно. — Кольт приоткрыл губы, но Дрезден оказался первым, кто заговорил. Его голос был мягкий и оживлëнный, как лëгкий осенний ветерок.

— У нас есть только два дня до следующей остановки в нашем туре. Нам нужно, чтобы ты была готова, в противном случае мы будем выглядеть, как придурки, на сцене. Понимаешь меня?

— Да, — пропищала я, потом попыталась ещë раз. — Да. Я понимаю это, не беспокойся. Я готова сделать всë необходимое, чтобы произвести впечатление на мир.

Барабанщик повернул шею, огромные наушники грохотали в его ушах.

— Это ты сейчас так говоришь. Дождëмся окончания этой репетиции, и вот тогда мы посмотрим на твой решительный настрой. — Его сомнения взволновали меня, желчь разъедала мой голос.

— Всë будет в порядке, — сказала я, схватив свою гитару, чтобы настроить еë. Я сжала колки слишком сильно, моя кожа  начала ныть. Неужели, они думают, что я такой жалкий новичок? Лëгкий шорох заставил меня посмотреть наверх. Дрезден возвышался надо мной, так что мой взгляд был на уровне его талии. Он наклонился и протянул мне какие-то бумаги, меня окутал мягкий запах табака и цитруса. Ублюдок…он хорошо пахнул.

— Вот, — сказал он, махая страницами. Впервые я обратила внимание на повязку на


костяшках его пальцев. — Музыкальная партитура наших песен. Ты должна придерживаться еë, не смотря на то, что ты говоришь, что уже все из них тебе известны. Мы начнëм с «Black Grit».

Я покраснела…почему я покраснела? У него была такая энергетика, которая просто ошеломляла меня. Она душила и вселяла в меня смелость взять в себя как можно больше от еë сущности или ощущать себя как в тумане. Сосредоточься, забери у него бумажки. Мои пальцы дрожали, когда я протягивала руку. Успокойся, твою мать! Кричала я в своей голове, сражаясь с непримиримыми эмоциями внутри себя. Я вела себя как фанатка, но почему? Потому что он — Дрезден, вот почему? Ты в буквальном смысле была его фанаткой на протяжении нескольких лет. Ты слушала его музыку, танцевала под неë, пела еë, засыпала вместе с ней. Ты знаешь, какой он талантливый. Сколько в нëм энергии. Это было так. Это было именно тем, чем являлось на самом деле. Он отошел на своих длинных ногах, не выражая никаких эмоций. До этого момента так и не присел, он схватил микрофон и выпрямился во весь рост.