Алекс Эбботт - Безжалостный

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Переводчик: Мария Касмынина

Редактор: Татьяна Трегулова

Вычитка: Дарья Алексеева

Оформление: Ольга Долгих

Обложка: Алёна Дьяченко

Переведено для группы: https://vk.com/belle_books

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Последний человек в мире, которого я когда-либо ожидала услышать снова – это моя злая мачеха-ведьма.

И вот я здесь, сижу в приемной ее офиса, листаю журнал, одновременно следя за администратором, который в десятый раз обещает, что Ребекка скоро меня примет.

Мои ноги покрыты мурашками, летняя жара снаружи липкая и влажная, потому на мне легкая одежда – юбка и майка, но теперь в офисном здании я чувствую себя так, словно застряла в холодильнике. Мои соски неудобно сморщились в лифчике, и я пытаюсь не дрожать.

Я должна быть сильной и уверенной в себе. Такой, какой вовсе не являюсь.

Даже не знаю, зачем согласилась встретиться с ней.

Полагаю, из-за любопытства. Мой отец всегда говорил, что это будет моим крахом, что я никогда не позволю чему-то произойти, даже если должна это сделать.

Нет, я знаю настоящую причину. Потому что Ребекка моя связующая ниточка с Дмитрием.

Моим сводным братом.

Человеком, которым я восхищаюсь больше всех в мире. И он бросил меня так же, как и его мать.

Дмитрий разбил мое сердце, и теперь Ребекка вновь вскрывает мои раны. Я пытаюсь игнорировать ее сообщения на телефоне, но каждый раз, собираясь их прочесть, представляю темные глаза Дмитрия, наполненные дьявольским ликованием.

Я помню ту ночь, проведенную вместе с ним, прежде чем разрушилась моя жизнь.

Журнал в моих руках полон глянцевых страниц о моде и людях, которые не похожи сами на себя. Я не понимаю этого. Зачем кому-то нанимать знаменитость для фотосессии, если они собираются просто манипулировать освещением и макияжем до тех пор, пока она не станет абсолютно другой?

Это то, за что платят наскучившие всем женщины, чтобы пожить чужой жизнью хотя бы чуть-чуть. Знаменитости за это не платят.

Я закатываю глаза и снова бросаю взгляд на администратора, которая улыбается мне сильнее, чем затянут пучок у нее голове. Мне жаль ее, честно. Если Ребекка такой же босс, какой была матерью... Тогда она холоднее льда и злее Круэллы[1].

Сколько мне еще ждать?

Я смотрю на часы и поджимаю губы. После того, как сообщили о моем приходе, она держит меня здесь уже пятьдесят минут. Я с раздражением отбрасываю журнал в сторону и скрещиваю руки под грудью. Ребекка совсем не изменилась. Ни капельки, с тех пор как выгнала меня в «никуда» без единого цента.

Ей хватило одной ночи, чтобы вышвырнуть меня из особняка на улицу. Я знаю, бедная маленькая богатая девочка, да?

Ну, теперь я не богатая и не жалею об этом. По прошествии двух лет я обустроила свою жизнь. Чем очень горжусь.

Этого ей у меня не отнять.

Стук каблуков по полу выводит меня из ступора.

– Сара, дорогуша! – восклицает Ребекка с русским акцентом, как будто в прошлом между нами ничего не произошло.

Я смотрю на нее, и мое выражение лица становится кислым. Она выглядит еще лучше, чем я помню. Полагаю, для богатых хорошая пластическая хирургия не столько роскошь, сколько необходимость; ее светлые волосы убраны назад, чтобы открыть острые скулы и нос. Она выглядит моложе своих сорока пяти, как минимум лет на десять, и я мгновенно начинаю завидовать.

Мои платиновые волосы касаются лица, пока я накидываю на плечо свою сумочку, купленную в магазине уцененных товаров, и невозмутимо подхожу к ней.

«Не позволяй ей себя запугать», – мысленно умоляю я, пытаясь источать спокойствие, которое, конечно же, не чувствую. Внутри я в ужасе. Эта женщина – гадюка, она прожует меня и выплюнет, не задумываясь о том, что проглотить на завтрак, как это делают большинство людей.

Ребекка кладет руку на мое плечо, и я чувствую ее взгляд, зацепившийся за крылья между моими лопатками, черные чернила которых немного выцвели за эти годы. Мне было всего семнадцать, когда я сделала татуировку, но не жалею об этом, и не позволю ей заставить меня чувствовать раскаяние.

Я не предоставлю возможность управлять мною. И пришла сюда лишь из уважения к отцу. Это то, чего бы он хотел, и независимо от пути, которым он шел, будучи живим, я обязана чтить его память и попытаться стать лучше.

А вот ее кабинет вызывает у меня желание быть самой лучшей. Он больше, чем здание, в котором я работаю, и это не укладывается в голове. Кому нужен пентхаус для офиса? В дальнем конце помещения есть бар, стол для переговоров, кресла и стулья расставлены по комнате, но Ребекка ведет меня к своему столу, и я сажусь в ужасно неудобное кресло. Не удивлюсь, если сюда его принесли специально для меня.

Я располагаюсь напротив нее, и она миролюбиво мне улыбается. На ее лице это выглядит странно, словно ненависть, едва скрытая завесой вежливости и хорошими манерами.

Моя мачеха молча смотрит на меня, поэтому слово предоставляется мне.

– Хорошо выглядишь, – начинаю я ровным и недовольным тоном.

Ребекка позвала меня на Манхэттен, чтобы заставить пресмыкаться? Я не собираюсь прогибаться. Мне, возможно, и было нелегко последние два года, но я тяжелым трудом заработала все, что у меня есть, и не дам ей даже шанса засунуть мою гордость подальше.

– Спасибо, – искренне отвечает Ребекка, улыбаясь и не возвращая комплимент.

А потом появляется такое чувство, будто она что-то вспомнила. О том, что попросила меня встретиться с ней, и что явно чего-то от меня хочет. Что же, не имею ни малейшего понятия, но, кажется, если стереть обиду с выражения ее лица, то эта женщина выглядит отчаявшейся.

– Сара, дорогуша, я и так отняла у тебя много времени, не буду ходить вокруг да около. Ты помнишь моего сына Дмитрия?

Я смотрю на нее, как будто она только что сказала глупость, и честно говоря, это и произошло. Он мой сводный брат на протяжении вот уже семи лет, и я прожила с ним четыре года. После того, как мой отец скончался, Дмитрий, хотя всего на три года старше меня, остался единственным настоящим мужчиной в моей жизни. Мы были близки, как родные брат и сестра.

Пока ведьма не украла его у меня.

Я чувствую, как начинает дергаться глаз, и киваю головой.

– Хорошо, хорошо! – восклицает Ребекка и настолько фальшиво улыбается, что я с удовольствием вмазала бы ей по лицу, чтобы стереть эту улыбочку.

­­– Вы все еще общаетесь?

Еще один глупый вопрос.

– Нет. Не общаемся с тех пор, как ты обеспечила мне отсутствие крыши над головой в мой восемнадцатый день рождения, – с издевкой отвечаю я, от чего она прищуривается.

Для чего бы меня сюда не вызвали, это, наверное, важно. Я видела, как она теряла хладнокровие и из-за меньших вещей и, судя по тому, как Ребекка сжимает кулаки, эта женщина злится. Но отмалчивается и просто сверлит меня взглядом со злым выражением лица.

– Ну, хорошо, – холодно говорит она, прежде чем пытается смягчить удар улыбкой, – потому что у меня для тебя есть задание и лучше, если вы будете... контактировать.

– Задание?

Я не могу скрыть заинтересованность, вспыхивающую в моем голосе. Чего она хочет от меня, и какое отношение Дмитрий имеет ко всему этому?

Она улыбается моему любопытству и кивает.

– М-м-м, да. Я слышала от своих источников, что ты работаешь на «Апстрим Ко». Секретаршей... или кем-то в этом роде?

Какого черта? Она следит за мной? Откуда Ребекка знает, где я работаю? С тех пор как меня выгнали, я не слышала и не думала о ней. Единственная причина, по которой ей удалось дозвониться до меня – это старый сотовый телефон, который все еще при мне. В нем есть голосовая почта от отца, которую я не хочу потерять. Новый звонок от нее стал для меня сюрпризом.

– Как ты узнала об этом?

Ребекка сметает мою обеспокоенность своей ядовитой усмешкой.

– О, не беспокойся об этом.

– Ну, твои источники ошибаются. Я – библиотекарь.

Она закатывает глаза, поэтому складывается ощущение, что Ребекка знает об этом и просто проверяет мою реакцию.

– Независимо от того, чем ты там занимаешься, у меня есть кое-что более важное для тебя, и за что я готова заплатить. Господь знает, если бы это не было так ужасно, ты бы не сидела сегодня здесь, – говорит Ребекка, кривя свои надутые губы.

У меня поднимаются волосы на затылке, а вместе с ними поднимаюсь и я, чтобы уйти.

– Я не собираюсь сидеть здесь и терпеть снисходительное обращение, когда тебе нужна услуга. Я уже не маленькая девочка, Ребекка. И отлично справляюсь без твоих подачек все это время. Я пришла только затем, чтобы увидеть, осознала ли ты, что выгонять восемнадцатилетнюю девушку и оставлять ее без поддержки, было плохой идеей, но, видимо, ты довольна своим выбором.

– Разумеется, – говорит она, тоже вставая и нависая надо мной. – Ты сама это сказала. Ты справляешься и без моих подачек. Ты бесстрашная. Определенно. И поэтому я готова тебе заплатить непомерную плату просто, чтобы ты продолжала делать то, что делаешь, только вместо того, чтобы работать на «Апстрим», ты будешь трудиться для «Марала Корп».

Компания Дмитрия. Ребекка купила ее за год до того, как выгнала меня. А далее преподнесла ее в качестве подарка на его день рождения. Это было во всех новостях.

– Ты не должна отвечать мне сейчас, но это будет проверкой твоих навыков на прочность. Ты сможешь использовать свои способности фотографа, навыки бухгалтерии, и, в конце концов, я готова расстаться с половиной миллиона долларов за шесть месяцев твоей работы.

У меня отвисает челюсть.

Я хочу запротестовать, сказать ей, что она не сможет запугать меня и контролировать деньгами, но такое чувство, будто мои мысли и рот отключены. После тяжелых испытаний было бы так приятно просто иметь заначку. Не беспокоиться, как оплатить аренду или продуктовый чек.

И я солгу, если скажу, что мне лишь слегка любопытно, как это связано с Дмитрием. Воспоминания о нем возвращают такие постыдные мысли, которые я должна оттолкнуть. Их было легче игнорировать, когда я все вырезала из памяти. Черт, у него даже нет учетной записи в Facebook – я проверяла.

– Вот что мне нужно, чтобы ты сделала, – говорит Ребекка, принимая мое молчание за согласие, и я не ее успеваю прервать, – ты сблизишься с Дмитрием. Скажи ему, что скучала, или что-нибудь в этом роде, – напутствует она, отталкивая эмоциональные проявления, словно они ее раздражают. – Тебе любопытно, чем он занимается, и ты хотела бы помочь управлять его отчетами. И тогда ты просмотришь эти отчеты, принесешь мне их ксерокопии и получишь компенсацию.

Ребекка озвучивает это так просто, но я знаю, что есть что-то еще. Многое, скорее всего.

– Что мне искать? – спрашиваю я, стараясь не дать ей понять, что согласилась.

– Ничего, о чем ты должна беспокоиться. Просто сделай мне ксерокопии. И не позволяй ему ввести тебя в заблуждение, что есть только одна бухгалтерия. Это не так, и тебе нужно получить доступ ко всем документам. Если не справишься, ну, можешь попрощаться с деньгами. Однако я, – добавляет Ребекка, закатывая глаза, – заплачу тебе гроши чуть выше почасовой ставки в «Апстрим» независимо от того, окажешься ты полезной или нет.

Я ненавижу ее слова, желаю сопротивляться и спорить, но она дергает именно за те веревочки, за которые хочет, и ей удается управлять мной, но только не по тем причинам, о которых она думает.