Алекс Эбботт - Безжалостный

Мне никуда не сбежать от его страсти и удерживающей меня железной хватки. И теперь каждый новый толчок его бедер сопровождается громким шлепком крепкого тела по моим ягодицам, заставляя их сотрясаться с каждым новым ударом.

– Вот это моя девочка, – одобряет Дмитрий, но противоречит своим словам, опуская ладонь на мою задницу. Громкий удар заставляет меня резко вздохнуть, и за этим следует новый.

Мужчина посылает резкую волну боли сквозь меня, но последующая за этим дрожь вовсе не так плоха. Внезапно мои соски твердеют еще больше, мне становится почти неудобно от того, как широко раздвинуты мои ноги, и я принимаю его еще глубже.

Никогда не предполагала, что наказание может ощущаться настолько удивительным.

Наказание? Разве это наказание, когда Дмитрий делает это ради удовольствия? Вознаграждая меня за хорошее поведение.

Я чувствую легкое головокружение и цепляюсь за простыни, когда Дмитрий продолжает меня контролировать, заставляя балансировать на руках и коленях. Он, как товарный поезд, и, хотя его мощное тело блестит от пота, в нем нет ни капли усталости.

– Прошло слишком много времени, – мужчина выходит из меня, угрожающе потирая мою ягодицу. – Но ты это заслужила.

Каждый раз, входя в меня, он посылает электрический разряд по моему телу, которое так отчаянно хочет освобождения. Это жестоко, вот так удерживать меня на краю, и все же...

Мне это нравится. Мне нравится, как Дмитрий контролирует себя, и даже когда он отказывает мне в получении наслаждения, это напряжение похоже на наркотик, которым я не могу насытиться.

– Дмитрий!

Его широкие плечи напрягаются, все эти великолепные натренированные мышцы сжимаются и бугрятся.

«Теперь он борется с собственным удовольствием», – осознаю я, – «пытается насладиться мной подольше».

Но я даже не знаю, сколько еще смогу держаться!

– Сара, – произносит Дмитрий сквозь зубы, и я чувствую, как его член набухает внутри меня, давя на стеночки моей плотно сжатой киски. Он – зверь, руками обхватывающий мои бедра, по-прежнему удерживая на месте и помогая раскачиваться вместе с ним.

– О, Боже, – молю я шепотом, пока моя голова кружится от всех этих ощущений. Дмитрий ощущается так удивительно, и даже без его прикосновений к клитору я чувствую, как удовольствие нарастает, готовясь отправить меня за грань.

Наши тела двигаются в унисон, мы оба так нуждаемся в оргазме, в этой высшей форме блаженства. Я понимаю, насколько близка, но оказываюсь совершенно неподготовленной, когда Дмитрий, наконец, вдалбливается в меня сильнее и яростнее, двигаясь так быстро, как только может.

Я извиваюсь от силы его проникновения, и тут зверь испускает такой львиный рев, что на стене дрожат картины. Мужчина двигается все быстрее и жестче, в то время как шлепает меня по ягодице, заставляя задыхаться от моего собственного наслаждения, после чего он протягивает руку и стимулирует клитор.

Это слишком! Дмитрий доводит нас до предела и с финальным толчком выплескивает в меня поток семени. Мы смакуем каждый момент удовольствия, каждую каплю густого теплого меда, которую он изливает в меня.

Наслаждение длится вечность и исчезает слишком быстро, внезапно, и я остаюсь в растрепанном беспорядке. Он входит в меня еще несколько раз, теперь медленнее и ленивее, просто растягивая последний миг нашего блаженства, затем делает очередной толчок, пока, наконец, не выходит.

Я ловлю ртом воздух, пока Дмитрий отправляется в ванную, возвращаясь секунду спустя с теплой влажной салфеткой. Его лицо покраснело, и он одаривает меня смертоносной улыбкой, когда прижимает ткань к моему измученному лону.

Он вытирает мою киску, и теплая успокаивающая ткань останавливает поток его сливочного семени, которое вытекает из моей опухшей щелочки. В этот момент мужчина доказывает, что, хоть он и может быть иногда полным придурком, но Дмитрий заботится обо мне. Даже в какой-то степени обожает меня.

– Совсем другое дело, – говорит мужчина с усмешкой, наклоняется и, оставляя нежный поцелуй на моем виске, осторожно убирает несколько прядей волос, прилипших ко лбу.

Я улыбаюсь, расслабляясь от нежных успокаивающих прикосновений. Именно в этот момент, когда Дмитрий смотрит на меня с такой любовью, я действительно начинаю задаваться вопросом, не прыгнула ли выше головы.

Не потому что он опасен. Не потому что он связан с мафией.

А потому, что я могу целиком и полностью влюбиться в него.

Я не горжусь тем, что сделала. Вовсе нет.

Но я установила отслеживающее устройство на телефон Дмитрия. Он убьет меня, если узнает, я понимаю это, но иду на риск, потому что Дмитрий настаивает на том, чтобы отвезти меня на благотворительный вечер. Вероятно, он полагает, что я попробую улизнуть, и будет абсолютно прав.

Мужчина наклоняется, чтобы поцеловать меня, пока мы сидим в машине у особняка. Я жду целомудренного поцелуя в щечку, но вместо этого я получаю страсть, его рот пожирает мой, и Дмитрий обхватывает ладонями мое лицо.

– Не прыгай выше головы, Сара. Просто расслабься, наслаждайся вечером и попытайся узнать какую-нибудь информацию, которую мы можем использовать.

– Понимаю. Все будет в порядке, Дмитрий. Никто не станет что-либо предпринимать на благотворительном мероприятии.

Он смотрит на большое здание, которое больше похоже на музей, чем на дом, и одобрительно кивает.

– Ты можешь вернуться ко мне домой, но меня, вероятно, не будет сегодня вечером, – говорит Дмитрий.

Мужчина должен заметить, как это меня раздражает. Его пальцы ласкают родимое пятнышко за моим ухом, которое он обнаружил во время одного из наших свиданий.

– Не волнуйся. Я попадал в передряги и похуже, чем та, в которой окажусь сегодня. Обещаю, – говорит Дмитрий.

Я киваю, но знаю, что идя туда, я поздороваюсь с несколькими людьми, сделаю вид, что достаточно хорошо выполнила свой долг и улизну оттуда. Особенно, если найду кого-то, кто расстроит меня своими словами.

Гордиться нечем, но мне никогда не говорили, что будет легко исследовать захудалый район Бруклина.

Я не знаю, что задумал Дмитрий, но если его не будет всю ночь, то есть риск того, что произойдет действительно что-то ужасное.

Вот почему я поставила жучок на его телефон. Не просто потому, что пытаюсь выяснить, что на самом деле происходит, а потому что мне нужно приглядывать за ним. Дмитрий предупредил, если они узнают, что я шпионю, то убьют меня без раздумий.

И вот я делаю это снова.

– Позвонишь мне, чтобы я знала, что все в порядке? – спрашиваю я.

Дмитрий качает головой и пристально смотрит на меня темными глазами.

– У меня не будет секретаря. Не нужно беспокоиться обо мне, – отвечает он.

– Тогда удачи тебе, Дмитрий, – говорю я и, с досадой вздыхая, вылезаю из машины, захлопывая дверь. Конечно, окно со стороны пассажира все еще открыто и хорошо, что последнее слово в нашем споре осталось за мной.

– Просто весело проведи время сегодня вечером, Сара. Расслабься, выпей и возьми такси до дома, – настаивает он, и тут его взгляд падает вниз на мое новое платье, которое было на мне, пока Дмитрий трахал меня чуть раньше.

– Я хотел бы пойти с тобой, показать тебя всем этим напыщенным засранцам, – говорит он, и в его голосе чувствуется немного легкости.

Я закатываю глаза, скрестив руки под грудью.

– Тебя ничего не останавливает, тем более, когда ты думаешь, что кто-то здесь может знать убийцу твоей матери. Вот почему ты попросил меня помочь, верно? Ты решил, что я буду использовать свои детективные навыки, дабы посудачить с людьми, которых я ненавижу с тех пор, когда мой отец был еще жив?

– Сара, – вздыхает Дмитрий, – давай не будем к этому возвращаться. Иди. Как только эта ночь закончится, мы поговорим о...

Он замолкает, и, судя по выражению его лица, я от него ничего больше не услышу.

– Прекрасно, Дмитрий. Поезжай. И не делай глупостей.

Мужчина ухмыляется, но уезжает, не дав обещание. Не очень хороший знак.

Я вздыхаю и поворачиваюсь к особняку. Ненавижу это дерьмо, всегда ненавидела. Я знаю, что у богатых детей есть плохая привычка капризничать, возможно когда-то и я была такой, но не после того как стала бездомной и нуждающейся...

Это обстоятельство избавило меня от капризов очень быстро. На улицах я повзрослела за несколько дней и пару лет изо всех сил пыталась есть такое, что и представить нельзя. Но мне нравится нынешняя я. Сейчас я гораздо сильнее. Более независима.

«Но не настолько, чтобы отказаться от предложения Ребекки финансово тебя обеспечить», – упрекаю я себя.

И с этой угрюмой мыслью я отправляюсь на вечер.

Беда в том, что я иду на этот вечер, а не туда, где реально разворачиваются события. Но должна признать, что одежда стоимостью несколько тысяч долларов, повышает мою самооценку. Не намного, конечно, но, по крайней мере, я чувствую себя в своей тарелке, вместо того, чтобы выглядеть неуместно.

Я приятно улыбаюсь на приветствия и разглядываю большое фойе. Красивые мраморные полы и лестница, которая, вероятно, стоит больше, чем арендуемый мною дом вместе с подвалом. Мерцание огней от люстры радугой расходится по потолку и полу.

По-прежнему тихо, и я прохожу в зал. Классическая музыка в исполнении живого оркестра успокаивает, снимая напряжение в плечах, и я медленно начинаю расслабляться. Присутствовать на мероприятии, где нет друзей или знакомых, я уверена, сродни пытке.

Но когда господин О'Райли касается моей руки, и его румяное лицо светится, я не знаю, что может быть еще хуже. Он был деловым партнером моего отца, тем, кому отец никогда полностью не доверял и всегда был уверен, что тот крысятничал.

Отец не мог ничего доказать, но если ничего другого не оставалось, я полагалась на деловое чутье папы.

– Сара! Я так и думал, что это ты. Ой, ведь прошло уже четыре... нет, пять лет, не так ли? Тебе было всего шестнадцать, когда ты устроила по этому случаю вечеринку.

Я натянуто улыбаюсь, глядя на коренастого неприятного человека.

– Где-то около того.

– Ты так повзрослела, невероятно!

Я едва осознаю остальной разговор, поскольку он бубнит о соболезнованиях по поводу смерти Ребекки. О'Райли самый серый, скучный человек, и заметив боковым зрением Саманту, я слишком взволнованно извиняюсь и иду к ней.

Сэм – дочь одного из друзей Ребекки, в то время она и я никогда не имели много общего.

Двух зайцев одним выстрелом.

– Сара! – говорит она, широко и фальшиво улыбаясь, обнимая меня своими долговязыми руками. – Ты выглядишь намного старше с такой прической, я едва тебя узнала! И ты набрала несколько фунтов, угадала? – спрашивает она, как будто в порядке вещей о таком разговаривать.

Моя самооценка взгромоздилась на скалистый утес, и я дарю Саманте свою лучшую фальшивую улыбку.

– Выглядишь великолепно.

К сожалению, я серьезно. Она всегда была как супермодель, а в этом дорогом платье и подавно.

– Спасибо, спасибо. Джером, мой личный тренер, просто Бог, правда. Тебе стоит увидеться с ним. Он гей, но кто в наши дни натурал?

Саманта хлопает своими невероятно длинными ресницами, поглядывая в сторону бара. Я не уверена, охотится ли она за свежим мясом или ищет кого-то знакомого, но прежде чем я успеваю спросить, девушка продолжает.

– Я слышала, тебя выгнали из дома пару лет назад, да? Это, должно быть, было отстойно, особенно когда Ребекка забрала все деньги твоего отца. Хотя я думаю раз ты здесь, то все наладилось, прежде чем она умерла?

Она говорит о том, что меня выгнали и о смерти Ребекки, как некоторые люди говорят о погоде: ведет совершенно равнодушную светскую беседу.

– Да, полагаю. Она связалась со мной несколько недель назад.

– О, да, тебе, должно быть, скоро исполнится двадцать один, да? Надо принять меры по тому фонду!

Ее красный рот перекашивает от возбужденной улыбки, когда она машет кому-то позади меня.

– Фонду?

– Да, твоему трастовому фонду. Господи, Ребекка всегда жаловалась своей сестре на то, как она искала способы избежать выплат. Я догадываюсь, почему она тебя выгнала, видимо надеялась, что если между вами будут плохие отношения, то она могла бы это как-то использовать.

Поверить не могу в то, что слышу. Саманта ведет себя так, как будто это небольшая проблема, но я понятия не имела, что мой отец отложил для меня деньги.