Алекс Эбботт - Безжалостный

– Она когда-нибудь говорила сколько?

– О, я не люблю сплетничать о Ребекке.

Ее голубые глаза сверкают, и я понимаю, что теряю ее интерес. Она уже заметила кого-то другого.

– Да ладно, я скоро получу его в любом случае. Почему бы не испортить сюрприз? – говорю я с кривой ухмылкой, что, надеюсь, помогает мне выглядеть хитрой. Как будто у нас есть общий секрет.

Саманта хихикает, я ее зацепила.

– Ну, если так, то перед смертью у твоего отца было состояние на сумму 1,1 миллиарда долларов. Ты никогда его не гуглила? Он же был во всех списках богачей. А поскольку Ребекка расширила свое собственное предприятие, я бы сказала, что для тебя и твоего брата наступили довольно хорошие времена. Особенно если эти слухи, посвященные ее связям верны.

Я в шоке. Мне известно, что у моего отца было много денег, но не думала, что настолько. Он всегда указывал довольно низкие цифры о своем заработке.

– Алло? Земля вызывает Сару.

Я качаю головой, чтобы вывести себя из ступора.

– Как там Дмитрий? Такой же сладенький, как всегда?

– Мне нужно идти.

Я мигом отворачиваюсь и направляюсь к входной двери. Мне нужен свежий воздух.

– Ух ты, хамка, – бормочет позади меня Саманта, и я машу рукой мистеру О'Райли, когда иду на выход.

В ночном воздухе чувствуется легкий намек на осень, и я благодарна этому времени года за то, как оно очищает мои легкие. Я глотаю кислород, моя голова светлеет, а желудок сжимается. Я мысленно возвращаюсь к разговору снова и снова.

Вот почему Ребекка предлагала мне деньги? Она пыталась купить меня? Она предложила мне полмиллиона долларов, которые казались невероятной суммой, но если отец оставил мне трастовый фонд с более чем...

Мои мысли возвращаются к контракту, который Ребекка заставила меня подписать, когда я приняла ее предложение. Одним из пунктов был тот, что я не имела права претендовать через суд на любые другие деньги в будущем. Тогда я не думала об этом, но сейчас?

Такое чувство, что я заболеваю.

Погоди-ка, что сказала Саманта? Слухи о связях Ребекки?

Она имела в виду... с мафией?

Я вытаскиваю телефон из сумочки и смотрю на время. Уже перевалило за десять часов. Я открываю приложение для отслеживания Дмитрия. Он сказал, что там, куда он отправился, не будет никакого приема сотового сигнала, но, по крайней мере, я найду место, где последний раз был прием.

Я подзываю такси. Необходимо поехать домой и переодеться, но последний сигнал по отслеживанию был полчаса назад.

– Куда едем? – спрашивает таксист, когда я проскальзываю на заднее сиденье.

– Мне нужно сделать быструю остановку на Пасифик-стрит, затем на пересечении 35-й и 2-й авеню в Бруклине. Я дам чаевые за простой.

– Конечно, куколка, – говорит он, отъезжая от здания и направляясь к моему дому.

Понимаю, что время поджимает, но я не смогу никому помочь, не переодевшись и не захватив свой фотоаппарат.

И пистолет.

Я выхожу на перекрестке, оставляя денег водителю, прежде чем осматриваю темную улицу. Автомобили, которые выглядят частично заброшенными, засирают территорию, а на всех окнах зданий стоят решетки. Уже не чувствуя себя так уверенно, я натягиваю свою черную толстовку на голову.

Это тот район, в котором Дмитрий был последний раз, поэтому он должен находиться в одном из этих зданий.

Но в каком?

Вдалеке в конце дороги звучит автомобильная сигнализация, ее вой эхом отражается от высоких зданий, что только усиливает мою неуверенность. Может мне лучше просто пойти домой и на этот раз послушаться Дмитрия. Может, на самом деле, я не хочу здесь находиться и выяснять, что делает мой возлюбленный в таком темном месте.

Я глубоко вбираю воздух, медленно двигаясь в поисках всего, что может привести меня туда, где находится Дмитрий.

Я не вижу его машины, и иду вплотную к зданиям, стараясь не привлекать внимания к себе несмотря на то, что мое сердце так сильно колотится в груди.

Надеюсь, долго времени это не займет.

Вдоль дороги нет уличных фонарей, и я едва могу разобрать что-нибудь. Я прислоняюсь к стене, соображая, что делать дальше. Я не могу просто ворваться в любое из этих зданий в поисках Дмитрия. Это бесполезно.

Я иду обратно к морскому порту на мерцающий желтый свет, когда сигнализация позади меня вдруг прекращает звенеть. Я слышу собственные шаги по тротуару, но хуже всего то, что также слышны и чужие. Оглядываясь вокруг, я не могу никого разглядеть и ускоряю темп.

Дмитрий предупреждал, что меня убьют, если узнают, что я вынюхиваю, и поймают меня здесь посреди ночи...

Паника сжимает мою грудь, и я практически бегу по улице, но тяжелые шаги позади меня тоже ускоряются, чтобы соответствовать моему темпу. И затем быстрее. Он не отстает от меня, эти глухие удары все ближе и ближе.

Я почти натыкаюсь на платформу, поднятую от земли на пару метров, которую используют грузовики для разгрузки материала. Мои пальцы обхватывают ее, и я обнаруживаю, что она мягкая. Я понятия не имею, что под ней, но ныряю под нее на корточках, надеясь спрятаться от того, кто идет за мной по переулку.

Задерживаю дыхание, я слышу рядом с собой чьи-то шаги. Мое сердце бьется так громко, что я боюсь, как бы это не привлекло внимание, и крепко зажмуриваюсь. Я так близко к главной дороге, к огням морского порта, но до сих пор погружена во тьму в своем маленьком тайнике.

Шаги удаляются, и я испускаю краткий вздох облегчения. Но затем всего на долю секунды он поворачивается, и я узнаю, кто это. Лицо, которое я навсегда запомнила, но жаждала забыть.

Это Антон. Тот самый человек, которого мой брат избил несколько лет назад. Человек, с которым Дмитрий угрожал сделать ужасные вещи после того, как Антон настучал на его шефа.

Мой желудок переворачивается. Если Антон на свободе... что это значит для Дмитрия?

Он смотрит вокруг, и я снова задерживаю дыхание, слезы жалят мои глаза, но я быстро зажмуриваю их. У меня нет времени, чтобы отвлекаться на сильные эмоции, если Дмитрий в беде. Я жду и наблюдаю, мои ноги горят от неудобного положения на корточках, но я слишком напугана, чтобы сменить положение, и тем самым привлечь к себе внимание.

Рукой я тянусь к сумочке и на всякий случай сжимаю находящийся в ней пистолет. Слава Богу, в этом нет нужды.

Мужчина продолжает удаляться в кромешную тьму переулка. Я наблюдаю за ним, пока он не отходит достаточно далеко от меня, прежде чем выхожу из своего укрытия. Я чувствую облегчение в ногах, выпрямляя их после такой тесноты, но у меня нет времени, чтобы насладиться этим ощущением. Вместо этого я следую за Антоном в темноту.

В этот раз я спокойнее, зная, что кто-то еще здесь, и хотя мужчина несколько раз оглядывается через плечо, но не замечает меня. Медленно, медленно я иду за ним в здание, в которое он заходит. Проходит несколько минут, прежде чем я чувствую себя достаточно комфортно, чтобы войти. Я не знаю, что ждет меня по другую сторону двери. Там может стоять охранник с пушкой наготове, поэтому я прижимаю свою к груди.

Если Дмитрий у них, я буду делать все, что нужно, чтобы освободить его. К счастью, отец брал меня на стрельбу, и Ребекка настояла на курсах самообороны, но это не дает мне достаточной уверенности. Это может оказаться концом.

Я прошу себя повернуть назад, просто вернуться в квартиру Дмитрия и надеяться на лучшее. Но я всегда была упрямой и ужасно любопытной. Папа называл меня маленькой сорвиголовой.

Стоя на коленях, я касаюсь ручки двери, осторожно поворачивая ее. Каждая секунда кажется вечностью, но я должна двигаться медленно. Быстрые движения привлекают внимание и создают больше шума – две вещи, которые, несомненно, приводят к неприятностям. Осторожность помогает, так что если вздумают стрелять, то надеюсь не по низу.

Я начинаю утомительный процесс открывания двери, и когда, наконец, попадаю внутрь, никого там не обнаруживаю. Просто большой зал, заполненный ящиками.

Закрываю дверь, я двигаюсь осторожными шагами. Даже притом, что моя кровь бешено пульсирует – дыхание глубокое и спокойное. Я сохраняю хладнокровие. И должна оставаться безмятежной.

Но услышав безошибочный звук удара кулаком по черепу, я не могу не съежиться, представляя себе прекрасное лицо Дмитрия, принимающее на себя удары.

Я ускоряю темп, огибая ближайшую кучу ящиков, и обнаруживаю лестницу, ведущую вниз. Лестница железная и обязательно вызовет эхо моих шагов, поэтому я не могу рисковать. Вместо этого я ложусь на живот, наклоняясь так, что могу обозревать все сверху. Вокруг меня темно, и я молюсь, чтобы они не заметили мои подглядывания.

Но то, что я вижу, не соответствует моим ожиданиям.

Там стоит Дмитрий с окровавленным кулаком, яростным лицом и нависает над человеком с темными волосами и оливковой кожей, который мне незнаком. Антон находится рядом, заламывая мужчине руки, и еще какой-то человек стоит в стороне, наблюдая за ходом событий.

Дмитрий снова подносит кулак к лицу связанной жертвы, глаза мужчины уже опухли, а зубы выбиты.

– Кто убил Ребекку Фэрфакс? – спрашивает Дмитрий очень резким голосом.

Затем Антон начинает говорить на другом языке, я смутно узнаю, что это итальянский. Его речь быстрая и озлобленная.

Человек, привязанный к стулу, смотрит на Антона, отвечая на том же языке. Они используют Антона в качестве переводчика? Но до этого он предал Дмитрия. Был стукачом. Почему Дмитрий снова доверяет ему?

– Он говорит, что это не итальянцы! – Антон переводит на английский язык, но Дмитрий явно не верит ему.

– Ты сказал, что она, используя схемы по отмыванию денег, передавала их итальянцам, чтобы они могли инвестировать их тайком, – огрызается Дмитрий.

– Это правда! Она этим занималась!

– И ты сказал, что этот парень при деньгах.

– Так и есть!

Еще несколько быстрых жестких ударов кулаками Дмитрия по туловищу связанного парня, и тот кашляет кровью. Тогда он начинает снова говорить, и Антон еще раз переводит.

– Он сказал, что работал с твоей матерью, и что она должна ему деньги, но он никогда бы не стал убивать ее. Ребекка всегда хорошо платила по кредитам. Это было бы плохим решением для бизнеса.

– Виктор, – говорит Дмитрий, и я узнаю это имя. Это человек, который привез Антона на склад, где его нашли Дмитрий и Слава. Тот, кого должны были продвинуть.

– Да?

– Мне нужно поговорить с Антоном наедине. Отведи этого лжеца в подсобку, – Дмитрий выплевывает русское слово, словно кислоту, – и пусть он все обдумает.

Виктор легко поднимает человека вместе со стулом, как будто тот ничего не весит. В нем почти семь футов сплошных мышц, вокруг себя он источает ауру, которая меня пугает. Они исчезают, и Дмитрий смотрит на Антона.

– Я слышал что-то в переулке, когда выходил позвонить, – говорит Антон приглушенным тоном.

Когда Дмитрий отворачивается, я не могу разглядеть его лицо, но у меня стынет кровь, и я приподнимаю голову так, чтобы остаться незамеченной.

– Видел кого-нибудь?

– Не-а, просто тень и все. Возможно, какая-нибудь случайная сучка, кто знает.

Наступает тишина, я делаю глубокий вдох, и вдруг разговор резко меняется.

– Мне очень жаль, босс. Он единственный парень, что у нас есть, который разговаривал с ней. Ребекка всегда вела дела только с одним человеком. Я полагаю, что все было подстроено так, чтобы ничего не досталось ни вам, ни русским. Даже мне было неизвестно об этом, пока ее не убили, я сказал бы вам, клянусь.

– Если мать погрязла в долгах, он попытается забрать эти деньги. У меня.

Похоже, Дмитрий подобрался к убийце Ребекки ближе, чем я думала.

Рискуя, я снова смотрю вниз, и Дмитрий смотрит прямо на меня. Я застываю, и потом быстро встаю, все еще держа пистолет в руке. Направляясь в сторону двери, я слышу что-то, что пробирает меня до самого позвоночника.

Три выстрела эхом раздаются через весь склад. На секунду я думаю, что это Дмитрий так наказывает меня за слежку. Я мертва?

Проверив свое тело на пулевые отверстия, как будто легко смогла бы почувствовать это руками, а не положиться на свои болевые рецепторы, я понимаю, что цела. Все мое спокойствие ускользает, и я бегу к двери. Понятия не имею, что это было, кто стрелял или в кого, и не уверена, что хочу это выяснять.