Алекс Эбботт - Безжалостный

Как найти что-либо в таком бардаке? Есть папки, которые открыты на половину, остальные брошены друг на друга, и это похоже на хаос. Листы бумаги повсюду, на что я медленно выдыхаю.

Проделать такую работу по вскрытию замка и найти такое?

Пролистывая несколько страниц, я слышу стук в мою дверь.

– Дерьмо, – проклинаю я и, схватив несколько бумажек, задвигаю ящик и отхожу к шкафу для хранения документов, в котором содержится моя работа. Но наступает тишина. Никого.

Может, в конце концов, это не Дмитрий?

Я собираюсь вернуться в свой кабинет, когда слышу мягкую вибрацию, доносящуюся от его стола. Звук повторяется, я останавливаюсь и подхожу к нему. Не знаю, что ожидаю обнаружить. Это странное чувство – находиться в личном пространстве Дмитрия без его присутствия рядом.

Одно дело вломиться в его кабинет, но рабочий стол брата – это слишком.

Особенно, когда держу в руках его телефон, и смотрю на подсвеченный экран.

Входящий вызов: Слава Ромонов.

Я бросаю телефон обратно на стол, и меня окутывает страх.

Он опять связался со Славой?

Моя кровь холодеет, и я быстро ухожу. Возвращаясь в оцепенении в свой кабинет, мои мысли о шпионаже тут же исчезают.

Он что, снова с ним? Даже после ада, через который он прошел в прошлый раз?

У меня пересыхает во рту, и я усаживаюсь за свой стол. Еще четыре часа до конца рабочего дня, но понятия не имею, каким образом собираюсь их пережить.

Не теперь. Зная только что обнаруженную мной информацию.

Я была ребенком, когда Дмитрий и Слава начали вместе тусоваться, и, полагаю, все пытались защитить меня от этого. Никто не хотел, чтобы я узнала о беде, в которую они попали, но я слышала, как Ребекка все время по-русски кричала на Дмитрия.

Я не знала, во что они ввязались. Думала, что они были обычными мальчиками, которые бегали вокруг и дразнили девочек или что-то в этом роде. До тех пор, пока однажды ночью не заснула в кузове грузовика своего папы и не проснулась от звуков того, как они били парня лицом об асфальт.

Я была такой наивной.

Тук, тук, тук.

Я пугаюсь, глядя на дверь, как будто тот, кто стоит по другую сторону, может прочитать мои мысли. Откашливаясь, я пытаюсь вернуть свое самообладание, пока запихиваю украденные бумаги в свой ящик.

– Войдите, – говорю я четко, после чего появляется Дмитрий, его огромное тело заполняет дверной проем, пока он протягивает кусок ванильного торта с большим количеством глазури.

Двуличие Дмитрия.

Получает звонки от такого отморозка, как Слава.

Приносит мне торт, который я люблю.

Я хочу иметь больше самоконтроля и не улыбаться ему так взволнованно.

– Дмитрий, не стоило...

– Где ты была? Ты должна была прийти и отпраздновать с нами день рождения Карла. Я видел, как ты наблюдала за моим выступлением, – говорит он, поднимая брови и ухмыляясь. – Тебе следовало остаться.

– Им плевать на меня, – говорю я, пытаясь казаться беспечной.

– Не глупи, – отрицает Дмитрий и, улыбаясь, ставит тарелку на стол. Он протягивает руку и прикасается пальцами к моему лбу, отодвигая некоторые из моих беспорядочных платиновых прядей от лица, и заправляя мне их за ухо. – Ты потеряла свою заколку? – спрашивает он, и я вынуждена защищаться.

Ему нельзя знать.

– Я не помню, что закалывала ее сегодня, – отвечаю ему, на что Дмитрий просто кивает, но я вижу, что подозрение скрывается за его карими глазами. Или, может, это просто разыгрывается мое воображение.

– Ну, ты должна пойти выпить с нами сегодня вечером. Мы просто собираемся расслабиться, и это шанс для тебя со всеми познакомиться, – говорит Дмитрий, и мне настолько чертовски хочется согласиться, что можно потерять рассудок.

Но я знаю, что лучше не находиться с ним в темноте, наблюдая, как он пьет.

– Мне еще нет 21 года, – напоминаю я, на что он ухмыляется.

– Я знаю об этом, Сара, но я также знаю место, где возраст не имеет значения.

Мне приходится закатить глаза только лишь для того, чтоб скрыть искушение.

– Я знаю, в каких местах ты любишь зависать, Дмитрий, и мне это не интересно.

– Ах, но ты не знаешь места, куда мне нравится водить моих сотрудников после долгой рабочей недели, а твоя, держу пари, была долгой. Пока ты знакомилась со всеми моими счетами, – говорит он, рукой все еще касаясь моих волос и лаская, таким образом, который совсем неуместен на работе.

Но я просто смотрю на него в шоке, не зная, что и думать. О его прикосновениях, о жестоком отказе ему, или о его делах со Славой...

В горле по-прежнему сухо и, сглотнув, я отрицательно качаю головой.

– Возможно, в другой раз, – отвечаю я, и его рука исчезает, но все, чего мне хочется – это чувствовать, как те грубые пальцы снова прикасаются ко мне. Это так неправильно, что даже не верится. Особенно зная, какими вещами Дмитрий снова занимается.

– Ладно, если передумаешь, у тебя есть мой номер телефона, – произносит он, и на мгновение я застываю на месте.

Щурясь, Дмитрий отходит, и я понимаю, что рядом с ним необходимо быть осторожнее. Мой брат знает меня так долго, что может разглядеть любую мелочь о моем поведении и понять вероятное ее значение.

Очень проблематично шпионить за человеком, который знает меня, как свои пять пальцев.

– Да, – говорю я, и немного нерешительно он направляется обратно в свой кабинет, посылая любопытный взгляд, который совсем мне не понятен.

Последние две недели Дмитрий странно себя ведет. Не только по отношению ко мне. Каждый день он заходит в кабинет, закрывает дверь и практически не выходит. Даже дошло до того, что несколько раз он запирал дверь, соединявшую наши кабинеты, оставив меня без возможности получить файлы, которые мне необходимы для обновления своих цифровых копий.

К счастью для меня, сегодняшний день проходит быстро. Даже без аспекта шпионажа, я продолжаю напряженно трудиться, и каждый день приносит с собой свои проблемы и заботы.

Я была так этим поглощена, и Дмитрий был столь странным, что у меня даже не было возможности посмотреть украденные файлы.

Но в пятницу днем, в четыре тридцать, все уходят домой немного раньше, поэтому думаю, что это прекрасное время для их изучения.

Я потягиваюсь и убираюсь на столе, прежде чем подойти к дверям и запереть их. Последнее, что мне нужно, так это наткнуться на кого-нибудь, пока я этим занимаюсь. Вернувшись к своему рабочему столу, я вытаскиваю документы. У меня не было шанса даже увидеть, что в них, но теперь знаю – в них таблицы наших доходов и расходов.

На первый взгляд все выглядит правильно, баланс в конце сведен, и я вздыхаю. Получается, я просто вломилась в офис моего сводного брата и украла устаревшие отчеты о доходах, которые выглядят так, словно их нужно отправить в измельчитель.

Читаю надпись «конфиденциально» в нижнем углу, и снова вздыхаю. Совершенно неинтересная информация.

Отодвинув отчет в сторону, я как раз собираюсь встать и выбросить его, но присматриваюсь к дате в верхнем углу.

Июль? Это моя первая неделя работы здесь, и у меня совсем другие цифры. Я это знаю, потому что у меня пунктик насчет закономерностей в цифрах, и эти отличаются. Сев обратно, я снова сканирую таблицу, наморщив от любопытства брови.

Означает ли это, что Ребекка права? Неужели Дмитрий действительно крадет деньги у своей собственной компании?

У нее?

Это не имеет смысла.

Я вижу, что здесь есть и другие месяцы, и нахожу февральский отчет. Поворачиваясь к монитору, я вывожу на экран бюджет на тот месяц, и здесь тоже баланс не сходится.

«Это может ничего не значить, – упрекаю я себя. – Ты просто ищешь доказательства, чтобы можно было получить свои деньги. Это, скорее всего, просто старые данные».

Но на нем печать окончательной копии, и я не могу это проигнорировать, нутром чуя, что что-то происходит. Особенно с Дмитрием, вернувшимся в компанию Славы. Эта скотина – плохая новость, и он опасен, как черт.

Но если брат управляет схемой отмывания денег, то для чего он этим занимается? И почему?

Ох, Дмитрий, в какую хрень ты ввязался?

Я не могу спросить у Джойс о своей находке. Эта женщина невзлюбила меня с первого дня. Я тогда не понимала, что украла ее работу, но с тех пор, она холодна и почти жестока. Все, о чем можно ей сообщить – это что копировальное устройство заблокировалось, прежде чем я начала его использовать, и что самой мне с ним не разобраться. Или спросить о том, почему она пошла на обед и не пригласила меня.

Такие вот маленькие пассивно-агрессивные ситуации. Плюс, это не значит, что я не замечаю, как никто даже не смотрит на меня, когда Джойс рядом. Могу представить, что девушка говорит обо мне за моей спиной.

Но это не мое дело. Предполагается, что я здесь ненадолго, пока не выясню, что же творится у Дмитрия. Тогда Джойс сможет вернуться к своей работе.

Если у нее она все еще будет. Думаю, если девушка замешана в этой схеме, то может оказаться в тюрьме. Хотя мысль о том, как Ребекка звонит в полицию и сдает Дмитрия, кажется невероятной. Честно говоря, я бы также никогда не поверила, что она наймет кого-то просмотреть его финансовые отчеты.

Я шагаю туда-сюда по периметру своего офиса. Уже перевалило за восемь вечера, но мне не хочется уезжать домой. Я все еще что-то упускаю. Что-то большое.

Все разъехались по домам несколько часов назад, и тишина здания сводит меня с ума. Мои двери все еще заперты, и я не уверена, чувствую ли себя в ловушке или же в безопасности.

Я подхожу к двери Дмитрия и мягко ее касаюсь, потому что не уверена, хочу ли продолжать начатое расследование. И обнаружить вещи, которые мой сводный брат пытается спрятать от меня за его очаровательной улыбкой и грубыми предложениями. Он обещал мне, что покончит с той жизнью, избавится от необходимости в острых ощущениях опасности.

В моем животе, словно, образовывается яма.

Если Ребекка права, то все гораздо хуже того, что Дмитрий ворует у нее деньги. Она вообще это понимает?

* * * 

Я не знаю, почему решила спать в грузовике той ночью. В особняке просто ощущалось какое-то угнетение после потери моего папы, и мне нужно было оттуда выбраться. Это было любимое детище отца, старый грузовик, который находился в процессе восстановления, когда он умер.

Я понимаю, что грузовик двигается, когда нахожусь уже далеко от дома. Это похоже на сон, и через открытое окно я слышу голос Дмитрия.

– Антон облажался в последний раз.

Дмитрий на три года старше меня, и его слова посылают волну холода по моему позвоночнику. Я никогда не слышала его таким злым.

– Он будет на складе, туда его привезет Виктор.

Богатый, русский акцент Славы труднее понять, но я его узнаю. Он немного старше Дмитрия, и намного холоднее. Всякий раз, когда он рядом, я чувствую легкое недомогание.

– Эта шестерка? – снова прозвучал голос Дмитрия, и странное, русское слово, которое я никогда не слышала, срывается с его языка.

– Да, – утвердительно отвечает Слава. – Авторитет надеется, что его скоро продвинут.

Продвинут откуда? Куда? Это не имеет никакого смысла. Ветер проносится мимо моей головы, и я опускаюсь ниже. Не знаю, почему мне так страшно. Это всего лишь Дмитрий. Он никогда не обижал меня.

Но мое чутье подсказывает, что мне нельзя быть пойманной. Что все, что произойдет сегодня, я не захочу увидеть.

Мы оказываемся на складе. Здесь очень темно, но дрожащие уличные фонари проливают достаточно тусклого света вдоль заброшенной стоянки. Бетон наполовину разворочен, так как строительство было начато, а затем заброшено на полпути. Я не знаю, где мы находимся, и холодный ветерок щиплет мою кожу.

Дмитрий и Слава оставляют грузовик со мной в кузове, и мой инстинкт говорит мне, что они понятия не имеют о моем местонахождении. Я не вижу их, поскольку они выходят из моего поля зрения, но могу слышать, как их ботинки со стальным носком ступают по гравию. Их шаги неторопливые и размеренные, не такие осторожные. Кажется, что они просто тянут время.