Нахмурившись, Джулиан снова взглянул на портрет отца. Руки и ноги словно налились свинцом, его терзали гнев и отчаяние и, конечно, чувство унижения. Давно уже... а может, никогда, никто не обводил его вокруг пальца. Особенно такое ничтожество, как Стэнвуд.

Когда через некоторое время прибыли Виктор и Энн, Джулиан заметил, что у Энн красные глаза. Она явно плакала. Правда, она объяснила это своим положением. Но Джулиану все равно было больно видеть эти слезы, он презирал себя за то, что стал их причиной.

Они сидели и ждали.

Джулиан, не находя себе места, посмотрел на дверь, на окно, на портрет отца – лишь бы не встречаться взглядами с Энн и Юджинией. В этот момент он и себе не мог бы посмотреть в глаза. Что все они думают о нем? Он ненавидел их за то, что они смотрели на него так, словно он сейчас взорвется от раскаяния и бессилия.

Но больше всего он ненавидел сам себя за то, что близок к этому состоянию.

Часы пробили три, потом четверть четвертого. Он в нетерпении прошел к окну и выглянул на улицу, уверенный, что там стоит Стэнвуд, окруженный теми, кого непременно порадует этот скандал.

Неожиданное легкое прикосновение к его руке испугало его так, что сердце едва не остановилось. Он резко обернулся и бросил на Клодию уничтожающий взгляд. Она немедленно убрала руку и пробормотала:

– Тинли.

Он поднял голову. Старый дворецкий стоял рядом, склонившись в поклоне, словно старый цирковой клоун.

– Леди Софи приехала, милорд.

Господи, как ему хочется удушить кое-кого! Быстро взглянув на собравшихся, Джулиан коротко кивнул.

– Пусть войдут.

Джулиан опять почувствовал рядом с собой присутствие Клодии. Она была слишком близко, и это давило на него. Он внезапно шагнул на середину комнаты, широко расставив ноги и сжав за спиной руки.

Стэнвуд вошел первым, нарочито развязной походкой, словно любующийся собой петух. Широко улыбнувшись, он демонстративно раскланялся перед Энн и Юджинией.

– А, мои дорогие сестры, – радостно заворковал он. – Как замечательно вы выглядите!

Джулиан уже было открыл рот, но все слова исчезли, когда на пороге появилась Софи. Голова ее была опущена, плечи поникли. Он смотрел на свою младшую сестру, и дар речи вернулся к нему, слова готовы были сорваться с его языка. Но прежде чем он заговорил, она подняла голову и устремила на него такой несчастный взгляд, что он мгновенно забыл обо всем. Он не слышал голосов, не замечал собравшихся. Он видел только Софи, ее подбородок жалобно дрожал, а в глазах застыло отчаяние. Он даже не понял, что сдвинулся с места, лишь заметил, что находится уже на полпути к ней, широко раскрыв руки.

Слезы брызнули из ее глаз, словно из прорвавшейся плотины. Она кинулась к нему и, спрятав лицо на его груди, зарыдала. Джулиан прижал ее к себе, поглаживая по спине.

– Ш-ш-ш, – шептал он, – не плачь, малышка. Все будет хорошо.

– О, да ладно тебе, – фыркнул Стэнвуд и, схватив Софи за руку, дернул ее к себе. Обхватив ее рукой за плечи, он сильно сжал их. – Это вовсе ни к чему, любовь моя. Он еще подумает, что ты сожалеешь о сделанном.

– Нет, нет, конечно, – пробормотала она и дрожащей рукой вытерла слезы с раскрасневшихся щек.

– Ну вот, Кеттеринг, – с наглой усмешкой произнес Стэнвуд. – Теперь ты больше не сможешь игнорировать меня, да? Уж лучше представь мне членов своей семьи.

– Ты всех знаешь, – ответил Джулиан, борясь с желанием стереть наглую усмешку с лица Стэнвуда.

– Действительно. – Хмыкнув, Стэнвуд повернулся к собравшимся, и губы его тронула презрительная ухмылка. – Но они-то не знают меня, так? Возьмем, например, дражайшую мадам Рено и ее знаменитого мужа-француза. Я никогда не вращался в их кругах, как же они могут знать меня? Но теперь вы меня знаете, правда, Джени? – небрежно спросил он, шокируя Юджинию своей фамильярностью. – И конечно, Энн, – сказал он, переводя на нее свой насмешливый взгляд. – Мы однажды встречались, вы, должно быть, не помните. Вы выходили из собора Святого Георгия, и я поздоровался с вами. К сожалению, вы не удостоили меня приветствием.

Энн бросила нервный взгляд на Софи.

– Уильям, – тихо произнесла Софи, – позволь я представлю тебя должным образом...

– Господи, Софи! – со смехом сказал он и так сжал ее плечи, что она поморщилась от боли. – Ты говоришь так, словно я чужак. Но я теперь член семьи. – Он взглянул на Клодию: – Вы ведь понимаете, леди Кеттеринг? Вам ведь хорошо известно, что значит входить в семью в разгар скандала...

– Довольно! – взревел Джулиан.

Стэнвуд весело засмеялся, отпустил Софи и шагнул к нему, раскрыв объятия:

– Джулиан! Мы же теперь братья! Надеюсь, ты не станешь этого отрицать! – Он улыбнулся, небрежно поправил галстук и, не глядя на жену, сказал: – Давай, скажи ему, зачем мы пришли, дорогая.

Едва заметно покачав головой, Софи беспомощно посмотрела на Юджинию.

– Скажи ему! – настойчиво повторил Уильям.

Софи снова посмотрела на Юджинию, потом на сапоги Джулиана, не в силах взглянуть брату в глаза.

– Мы... нам негде жить. Мы с Уильямом думали... мы думали... – Она остановилась, кашлянула. – Мы думали, ты согласишься снять нам дом у парка...

Джулиан не предполагал, что вымогательство начнется так скоро.

– Насколько я понимаю, уничтожив репутацию моей сестры, ты еще собираешься вымогать у меня деньги? – спросил он, бросив на Стэнвуда уничтожающий взгляд.

– Нет! – воскликнула Софи, но ее протесты смолкли от одного лишь взгляда Стэнвуда, и ненависть стала душить Джулиана, когда он это заметил.

– Я бы предпочел назвать это займом, – сказал Стэнвуд. – Не нужно так расстраиваться, Кеттеринг. Дом нам понадобится всего на пару недель, пока Софи не станет совершеннолетней. А потом у нас будет столько средств, что хватит до конца наших дней. – Он сверкнул торжествующей улыбкой, и Софи от стыда опустила голову и закрыла глаза.

– Можешь называть это как хочешь, – спокойно сказал Джулиан, – только это все равно вымогательство.

Лицо Стэнвуда потемнело.

– Нам нужен дом, Кеттеринг. Не хочешь посмотреть, что я могу позволить себе в этом плане? Конечно, квартирка по вашим меркам мала и слишком далеко, к югу от Темзы. Однако в ней сравнительно чисто, и крыс не так уж много...

– О Боже! – в ужасе воскликнула Юджиния.

– Мы вас поняли, Стэнвуд, – гневно вмешался Виктор.

– Вот и замечательно.

Что ж, если Стэнвуд намерен вымогать у него деньги, он пойдет на это, лишь бы не пугать сестер. Джулиан решительно шагнул к Стэнвуду, презрительно усмехнулся и взялся за ручку двери.

– Можете быть уверены, сэр, я постараюсь найти вам подходящее жилье... возле парка, если хотите. – Он взглянул на Софи, которая по-прежнему смотрела в пол, и распахнул дверь. – Благодарю вас за то, что привезли к нам Софи. Мы очень рады, что она жива и здорова.

Софи наконец нашла в себе силы поднять голову.

– Ты... ты чрезвычайно щедр.

– Это не имеет никакого отношения к щедрости, – сказал Джулиан и пронзил Стэнвуда таким взглядом, что тот вздрогнул. – Что-нибудь еще, сэр Уильям?

Стэнвуду вдруг стало не по себе, впервые с тех пор, как он вошел в гостиную. Он с тревогой посмотрел на собравшихся и быстро покачал головой.

– Нет, пока нет, – бросил он и нетерпеливым жестом позвал Софи. – Мы остановились в отеле «Савой». Попрощайся со всеми, Софи.

– Всего доброго, – пробормотала она и с тоской посмотрела через плечо на сестер.

– Пойдем, – настойчиво сказал Стэнвуд и, косо взглянув на Джулиана, потащил жену за собой. Джулиан смотрел им вслед, пока они шли по коридору, и только потом закрыл дверь.

– Возмутительно! – взревел Луи. – Кто этот мерзавец?

– Он, к сожалению, муж Софи, – устало ответил Джулиан, направляясь к буфету. Он жаждал притупить свою боль и ярость.

– Вы видели ее? – вскричала Энн. – Господи, вы видели, на что она стала похожа?

– Он ограбит нас! Мы не можем допустить этого! – горячо воскликнул Виктор, глядя на Луи, который согласно кивнул в ответ.

– Можем, Виктор. – Джулиан внезапно почувствовал странную усталость. – Мы должны думать о Софи. Если он хочет отыграться на мне, я не стану ему мешать.

– Ты шутишь! – взорвался Луи. – Ты не можешь поддаваться на шантаж. Думаешь, он остановится, получив дом? Да он просто обчистит тебя!

– Что значат несколько сотен фунтов по сравнению с ее счастьем? – возразил Джулиан, хмуро взглянув на Луи. – Плевать мне на деньги!

– Но это шантаж, Джулиан! – настаивал Виктор. – Он будет держать Софи в качестве заложницы, вымогая у тебя деньги.

– Вот именно! – взревел Джулиан. – Он использует Софи! И у меня нет ни малейших сомнений, что он будет продолжать это, причем жесточайшим образом, в борьбе со мной. Он хочет денег, а для меня деньги – ничто, особенно когда я увидел ее сегодня в таком состоянии! Я не могу сознательно причинять ей вред! – Схватив графин с портвейном, он повторил, скорее для себя: – Не могу!

– Джулиан прав! – воскликнула Энн, умоляюще взглянув на Виктора. – Мы должны думать о Софи!

– Да, должны, – согласилась Юджиния и, торопливо подойдя к Луи, умоляюще положила руку ему на грудь. – Луи, дорогой, я не могу даже думать, чтобы она жила в одном из тех жутких районов. Ты же слышал. Там крысы, Луи!

Виктор и Луи обменялись мрачными взглядами. Луи посмотрел на обращенное к нему лицо Юджинии, и мускулы напряглись на его щеке: он явно боролся с желанием возразить. Спустя мгновение он взглянул на Джулиана и вздохнул:

– Это ошибка, друг мой. – Но голос его звучал уже мягче. – Ты должен понять, что Софи сделала свой выбор, когда бежала со Стэнвудом. И ты теперь ей ничего не должен.

«Но она была совершенно невинной», – подумал Джулиан.

– Можешь думать что хочешь, Рено, но я за нее отвечаю и сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь от боли и беды. Поэтому непременно сниму им дом у парка.

– В конце концов это вырастет до невероятных размеров, – упрямо повторил Виктор, на что Джулиан пожал плечами.

После этого разговор сам собой прекратился. Лишь Юджиния и Энн дали несколько советов Джулиану по поводу поиска дома для Софи. Юджиния твердо придерживалась того мнения, что дом должен быть как можно ближе к Сент-Джеймс-сквер. Джулиан молчал, но идея ему не очень нравилась. Он сомневался, что сможет видеть Софи, пусть даже редко, пусть даже по другую сторону площади.

Он испытал огромное облегчение, когда Луи и Юджиния наконец засобирались домой, и бесстрастно наблюдал, как Клодия прощается со всеми и провожает до двери гостиной.

Он стоял, прислонившись к подоконнику, небрежно держа в руке графин с портвейном, когда Клодия наконец повернулась к нему. В ее глазах сквозила глубокая печаль, такая глубокая, что он торопливо поднес графин ко рту и отхлебнул портвейна. Ему не хотелось, чтобы она была рядом, не сейчас – он был слишком утомлен, чтобы терпеть присутствие жены, предавшей его.

– Ты, несомненно, устала после встречи с сэром Уильямом и, наверно, захочешь отдохнуть перед ужином, – небрежно произнес он и сделал еще глоток портвейна.

– А ты не хочешь, чтобы я побыла с тобой? Джулиан усмехнулся, не обращая внимания на обиду, промелькнувшую в ее глазах.

– Нет, Клодия. Если бы мне нужно было общество, я скорее предпочел бы побыть с Тинли, чем с тобой.

Это явно сильно задело Клодию, и она опустила глаза.

– Я знаю, что тебе больно...

– Мне до смерти надоела твоя проницательность! – воскликнул он и резко встал, поставив графин с портвейном на столик с напитками с такой силой, что зазвенел хрусталь.

– Да, судя по всему, – тихо сказала она. – Я не знаю, как заслужить твое прощение.

– В этом, мадам, вы правы! – рявкнул он и устремил на нее холодный взгляд. – Ты не можешь сказать ничего в свое оправдание ни сейчас, ни в будущем. Так что, пожалуйста, сделай одолжение – просто оставь меня одного.

– Джулиан, я хочу помочь тебе.

Он не мог понять, что за безумие вселилось в эту женщину, но она упрямо отказывалась уступить, почти вызвав у него приступ ярости.

– Ты уже помогла мне, разве нет, Клодия? Я больше не перенесу такой помощи! Так что всего доброго! – снова рявкнул он, сердито указывая на дверь.

Мужество покинуло Клодию. Понурившись, она повернулась к двери.

Но только Джулиан еще не все высказал ей.

– Прежде чем ты уйдешь...

Она резко обернулась, и ее прелестное лицо осветилось надеждой. А Джулиан вдруг понял, что все чувства к ней, которые он носил в себе долгие два года, куда-то исчезли. Разбитые, стертые ее безразличием к нему, легкомысленным пренебрежением к судьбе Софи. Ему не нужна была ее помощь, он не хотел видеть надежду в ее глазах, он ничего от нее не хотел! Господи, как же он ненавидел ее сейчас!

– Я буду чрезвычайно признателен, если ты оставишь меня в покое и не будешь навязывать свою помощь – она мне не нужна. Мне от тебя вообще ничего не нужно.