Ей прислали ключ. И нужно поверить, что ключик золотой, от той самой дверки. Он, загадочный незнакомец, окажется нестарым и симпатичным, привлекательным и великодушным, он будет похож на… актера Ивара Калныньша из «Зимней вишни»! Нет, это уж слишком. «А на Калягина не хочешь?» – свредничал внутренний голос и все испортил. Лариса отвлеклась от елки и больше не смогла вернуть ощущение предвкушения счастья, которое старательно нащупывала. А ведь раньше достаточно было достать с антресолей простенькую пластиковую елку, из самых первых, чтобы радостно забилось сердце – будет праздник, сказка, исполнение желаний. В этом году Лариса обнаружила, что она никак не поймает это знакомое с детства ощущение, не настроится на счастливую волну. Позавчера она наряжала елку, с удовольствием перебирая новые игрушки, которые страшно держать в руках из-за их хрупкости, удивлялась встрече со старыми, из детства, белочками, петушками и клоунами, поправляла гирлянду и запутывала переливчатый дождь… И размышляла о работе, о том, что утром отнесла анкету в агентство (долго тянула, до Нового года наверняка уже ничего хорошего не успеет случиться) и что думать, в общем-то, не о чем, кроме новой шубы. «Значит, старею», – подвела итог Лариса, выключила гирлянду и отправилась спать.

Сегодня елка волновала, ее присутствие было созвучно с поселившимся в Ларисиной душе томительным ожиданием. Но себе-то Лариса могла признаться, что главной нотой в нем звучала не радость, а тревога. С годами ждешь сказок, так же как и в детстве, но веришь в них все меньше. Что ж, тогда подумаем о деле. Вопрос первый и наиглавнейший: что взять с собой? Задачка не из простых. Надо умудриться предусмотреть все случайности и ситуации, чтобы выглядеть пристойно и в бассейне, и в ресторане, но при этом запихнуть вещи в одну небольшую сумку и не походить на вьючного верблюда.

Начнем с главного – новогодняя ночь. Здесь-то как раз все просто и беспроигрышно: черное платье чуть выше колен, колье и серьги, туфли. Два купальника. Шифоновая юбка – не очень удобно, зато отлично смотрится в движении, а они же непременно будут гулять по берегу. Нет, глупо, этакая Ассоль в ожидании Грея. Лучше светлые брючки и джемпер. Хотя мужчины любят юбки, ведь недаром говорят – таскается за каждой юбкой, а не за каждыми джинсами. Бывая за границей, Лариса давно заметила, что если на женщине юбка, а ковыляет она на каблуках, да еще при тенях и помаде среди бела дня, – непременно руссо туристо. Парижанки и пражанки порхают в легкой обуви без каблуков, укороченных брючках (не черного цвета, так любимого у нас), рубашках, ветровках и свитерках. Подводить глаза, красить ногти в два цвета и закреплять прическу лаком они считают ниже своего достоинства, им удобнее без всего этого. А наши без толстого слоя тонального крема как голые. «Все-таки мы – азиатки», – вздохнула Лариса, укладывая в косметичку тушь, тональный крем, тени и блеск для губ. Косметичка грозила занять в сумке значительную часть пространства, несмотря на европейские воззрения хозяйки.

Но на самом деле это все не так уж важно. Поездка, на которую она решилась, – это не только пять дней. А еще и четыре ночи. Нет, Лариса не ханжа, она с чувством юмора и ради любви готова даже заниматься любовью. И если незнакомец окажется не очень противным, то почему бы и нет, раз уж пропуск на мужскую территорию лежит через секс. Другое дело, что, пройдя через проходную, порой вместо райского сада с уютными беседками, чистыми дорожками и воркующими голубями обнаруживаешь захламленную территорию со складскими помещениями. Но деталей не выяснишь, пока не войдешь, и с этим приходится мириться. Лариса получала удовольствие от секса, с этим не возникало проблем, но такого, о каком пишут в книгах, чтоб потерять сознание от счастья и восторга, не испытывала никогда. Видимо, потому, что никогда не любила того, с кем оказывалась в постели. Кто-то был ей симпатичен, кто-то позволял рассчитывать на перспективу, другие просто проявляли настойчивость, которой было проще уступить, чем объяснять, почему этого не хочешь. Что, кстати, ужасно бесило Сергея:

– Тебе все равно, сплю я с тобой или нет! Да – хорошо, нет – не надо, можно просто чаю попить. А я чувствую себя идиотом. Снегурочка ты и есть!

Лариса понимала, что его мужское самолюбие требует от нее нежных провокаций, непреодолимого наплыва чувств до и плохо скрытого благодарного восхищения после, но изображать роковую страсть все равно не пыталась: глупо изображать Кармен, если Хосе приходит от случая к случаю, да еще ябедничает на жену. Или проценты считает по кредиту. Кстати, о Шкирке. Подойдя к окну, Лариса осторожно выглянула во двор: «Фольксвагена» не было. Шкирка уехал домой. Во дворе было пусто и тихо. Ни миллиона алых роз, ни серенады под балконом, ни стояния на морозе под окном…

Шкирка вспомнился не случайно. На день рождения и прочие праздники он всегда дарил Ларисе дорогое белье. Не цветы, не духи – это, что называется, исходящий реквизит, то, что съедается во время спектакля, сегодня есть, а завтра повяло и испарилось. От кружевных трусиков своей подружки млеет любой мужчина, он заранее предвкушает, сколько приятных манипуляций с ними можно проделать, а Шкирка, надо отдать ему должное, был готов платить за то, от чего он лично мог получить удовольствие, будь то котлета по-киевски или маленькое облачко кружев, скорее обрамляющее, нежели прикрывающее то, на что оно пристроено.

Он всегда безошибочно определял размер – Лариса не раз представляла, как Шкирка бродит с видом знатока среди вешалок с лифчиками и трусиками, за ним по пятам следует услужливая продавщица, а он дотошно формулирует ей свои пожелания в части цвета и фасона. Да, в этом деле он разбирался. Подарки были не просто изящны и привлекательны, они всегда намекали на какой-то образ, возникший в его воображении. Такие шортики в нежный цветочек может носить буколическая пейзанка. Этот тонкий узор из белых кружев – точно наряд Снежной королевы. Целомудренно закрытый, на широких бретельках бюстгальтер в тонкую клетку, будто школьная тетрадь, – для пока еще невинной нимфетки. Черное с красным – испанские страсти. Дорогое черно-сиреневое Лариса называла «Анна Каренина». Белье Лариса любила, она никогда не смогла бы позволить себе подобные покупки, а Шкиркины намеки ее развлекали, не более того, но подыгрывала она естественно и без напряжения.

Так что спасибо, возьмем все – под настроение сориентируемся на местности. Ну вот, сумка под завязку, хоть бы «молния» не разошлась. Зато можно будет не сдавать в багаж. Теперь документы. Лариса достала конверт, в десятый раз дотошно проверила его содержимое, перечитала заново, словно строчки могли исчезнуть. Нет, все на месте. Надо позвонить и узнать, пришли ли на счет мамины деньги, а то отключат телефон за неуплату, оставалось-то там всего ничего. Два-два-два-вызов… «На двадцать девятое декабря на вашем счете две тысячи восемьдесят семь рублей, доступное время…». Странно, мама сказала, что положила тысячу. Она оставила в агентстве номер сотового – неужели незнакомец позаботился и об этом? Ему-то зачем надо? Ну ладно, это не единственная странность за последние дни.

Теперь вымыть голову. Лариса с наслаждением вытянулась в ванне, все же она устала, и завтра день будет трудным. Струя воды с шумом падала и рассыпалась брызгами, и Лариса не сразу поняла, что кто-то настойчиво звонит в дверь. Она испугалась, нервы ни к черту стали от этих игр в чудеса. Рассердившись на свой испуг, выбралась из ванны, надела халат, шлепая мокрыми ногами, приблизилась к двери. По ту сторону дверного «глазка» переминался с ноги на ногу Шкирка. «Опять за рыбу деньги», – вспомнила Лариса любимую поговорку своего начальника на случай, если какая-то дискуссия заходила на третий круг. Резко распахнула дверь, в сторону не отошла. Интересно, что он должен сказать, чтобы я его все-таки впустила?

– Лариса, можно я отвезу тебя в аэропорт? Ну, куда ты в пять утра…

Она отодвинулась, пропуская его в прихожую. Хорошо, что убрала его подарки.

– Саша, не ври. Ты просто хочешь знать, одна я еду или нет. Так?

Шкирка молчал. Ну что ж, удовлетворим его любопытство. К тому же перспектива добраться в аэропорт на машине ее очень обрадовала, она уже заранее мерзла, представляя, как трясется в промерзшей маршрутке. Хорошо еще, если маршрутка вообще придет.

– Проходи. Есть чай и кофе. А есть нечего. Ой, слушай, вот в пакете мамина пицца, на, неси в кухню, погрей сам. С меня вода капает.

Лариса домылась наспех, хорошо еще, что ее волосам никогда не требовалась укладка, лишь хорошая стрижка и качественный шампунь. Вышла, завернувшись в халат. «Неуместно эротичное появление на публике», – усмехнулась она, но Шкирка, возившийся со сковородкой (микроволновку он не признавал), к фантазиям на эту тему был не склонен.

– Я даже не обедал сегодня, – словно извиняясь за свой всегда отменный аппетит, оправдался он перед Ларисой.

– Ешь-ешь, мне мама чуть не силком засунула, не с собой же мне пиццу брать.

– Слушай, Лариса, что-то случилось за эти дни?

– Ты никогда не спрашивал, приходил, уходил, опять приходил. Я тебя, кстати, тоже не спрашивала.

– Ты изменилась.

– Заметно? Просто устала, нервничаю и хочу отдохнуть.

– Да что тебя в Турцию-то понесло?

– Грязь надоела, снег. Одиночество достало: дом – работа. Не хотела встречать Новый год с мамой.

– Могла бы мне позвонить.

– А ты бы заявил, что занят. Послушай, мы оба до сих пор были свободны, потому что ты так хотел. Правда, я своей свободой не пользовалась. Теперь ты требуешь отчета. Ты действительно считал, что я всегда буду лежать на том месте, где ты пожелаешь меня оставить? Так ведь я движимое имущество. И кстати, меньше всего мне хочется с тобой объясняться. Ешь и уходи, а я доеду маршруткой. Тем более что уже двенадцатый час.

– Лариса, ну хочешь, поженимся?

«Почему, почему все падает тебе на голову, когда тебе уже ничего не надо? – едва не завопила Лариса. – Я год бегала за тобой, не обращала внимания на твои «отгулы», терпела нравоучения, ходила на задних лапах и приносила в зубах твои тапочки, чтобы ты понял: лучше меня жены нет на свете, ну женись на мне, пожалуйста! Неужели обязательно надо выдернуть стул из-под твоей задницы, чтобы, брякнувшись на пол, ты сообразил, как удобно сидел до сих пор?»

Неожиданно Лариса рассмеялась. Она представила маму, которая приходила в ужас, слыша от дочери слова типа «задница» или «блин». «Ты филолог! С классическим университетским образованием! Ты не имеешь морального права употреблять подобные слова!» Ларисины оправдания, что так говорят все, и не только на улице, но и со сцены, и с экрана, на маму не действовали. «Ты – не все. Должны быть эталоны, носители культуры». В общем, как в анекдоте – задница есть, а слова такого нет.

Ларисин смех обидел Шкирку. Она решила отшутиться, только ссоры не хватало:

– Нет, Саша, сейчас я за тебя замуж пойти не могу. Мне нужно время. А вдруг ты намерен жениться на мне с корыстной целью, позарился на приданое? Я только что шубу купила, так ты сразу жениться. Вот выплачу кредит, тогда посмотрим.

«Интересно, предложит ли он мне по законам жанра всю сумму сразу – и замуж или смолчит?»

Шкирка достал из кармана пиджака бумажник, извлек из его недр пачку долларовых купюр. «Боже мой, только этого не хватало!» – испугалась Лариса. Но любовник отделил от пачки стодолларовую купюру – все-таки перестройка его организма шла поэтапно.

– Это тебе. Мало ли там что, у тебя вечно ни копейки, раз ты едешь одна. – Интонация была вопросительной, но Лариса предпочла этого не заметить. – И еще я положил тебе тысячу на телефон. Позвони, проверь. Будем созваниваться. И учти, что в новогоднюю ночь тарифы будут сумасшедшие, так что лучше эсэмэсками.

«Здраво, – отметила Лариса. – Я об этом и не подумала. Молодцы Шкирка с мамой, я вдруг стала миллионершей».

– Спасибо! Я обязательно позвоню тебе в Новый год, если не усну.

– Не уснешь, там у вас… у них будет еще девять.

Остаток ночи прошел скучно. Наевшийся Шкирка задремал у телевизора, рядом с ним приткнулась кошка, и оба дружно сопели. Лариса сидела рядом, обдумывая последние мелочи. А точнее, она просто сидела, потому что мысли в ее голове путались, и ни одну из них она не смогла додумать даже до половины. И все потому, что Лариса даже предположительно не сумела ответить на вопрос: что случится с ней уже через несколько часов и не пожалеет ли она о своем решении?

На экране сотового высветилось сообщение: «Лариса, меня просили передать, что в пять за вами заедут и отвезут вас в аэропорт. Валентина Трофимовна». На часах было четыре. Шкирка сладко сопел. Что прикажете делать? Подойти к незнакомцу вместе со Шкиркой – мол, это мой любовник, а это мистер Икс, надеюсь, вы подружитесь? Кстати, интересно, как отреагирует Шкирка, ведь до сих пор она не давала ему поводов для ревности. Мужчины приходили, уходили и возвращались, от них пахло бурными романами и застойной семейной жизнью, Лариса все прощала и терпела, потому что… так было заведено, потому что у нее в отличие от них не было вариантов. Так же было у ее подруг и у мамы. Они никогда не говорили с мамой на эту тему, мама до сих пор считает, что Лариса была тогда слишком мала, чтобы что-то понять и запомнить. А она запомнила.