Логан Белл - Библиотекарша

Домой идти желания не было никакого. Со своего рабочего места Реджина взглянула на часы: десять минут седьмого, — и даже не пошевелилась.

— Рад, конечно, что ты вернулась, Финч, — сказал Алекс, кладя перед ней на стол последнюю из заказанных книг, — но мне пора валить.

— Приятного вечера, — пожелала Реджина.

— О, вечер будет очень приятный. — Алекс улыбнулся от уха до уха.

— Да? У тебя свидание с удовольствием?

— Можно и так сказать. А ты чего сидишь? Слоан запрягла тебя для прогона?

— Какого еще прогона?

— Она приготовила какое-то шоу для банкета. Сегодня репетиция, вот я и подумал, что ты ей помогаешь.

— Господи… нет. Спасибо, что предупредил. — Реджина поспешила собрать вещи. — Я с тобой, идем.

Они вышли в душный влажный вечер. На ступенях у входа все еще сидели люди — правда, меньше, чем в обеденный перерыв. По тротуару прохожие спешили к станции метро, и Реджина с ужасом представила, как спускается в раскаленную подземку.

— До встречи, Финч, — попрощался Алекс и двинулся на юг.

Реджина и сама хотела с ним попрощаться и тут заметила припаркованный через дорогу черный «Мерседес».

Нельзя вот так срываться с места и бежать к метро… а Реджина взяла и побежала. Жаль, что Себастьян успел изучить ее привычки и ринулся наперерез. На своих длинных ногах он легко обогнал Реджину. Перехватил ее у северо-восточного угла Сорок второй улицы и Пятой авеню.

— Почему не отвечаешь на звонки? — спросил он, преграждая ей путь.

Реджина изо всех сил старалась не смотреть ему в глаза, иначе — она пропала.

— Ты про айфон? — Она достала из сумочки гаджет, который уже три дня как был выключен. Себастьян отказался его взять.

— Можем поговорить? — спросил он. — Дай мне минуту, пожалуйста.

Надо было просто идти и не смотреть на него. Так нет же, Реджина взглянула в его темные, бархатистые глаза и… застыла на месте.

Ее молчание Себастьян принял за согласие.

— В машину? — предложил он.

— Не сяду я в нее.

Себастьян беспокойно огляделся.

— Здесь не самое подходящее место для разговора. — И словно в подтверждение его слов Реджину задел портфелем проходивший мимо клерк.

— Пусть меня лучше прохожие затопчут, — ответила она.

— Говори за себя, — слабо улыбнулся Себастьян, и в груди у Реджины дрогнуло. Господи, она точно влюбилась в него.

Сохраняя каменное лицо, Реджина проследила за взглядом Себастьяна: его водитель обогнул квартал и остановился на Сорок второй улице между Мэдисон и Пятой авеню.

— Ладно, — сдался Себастьян, — ты победила. Поговорим здесь.

Он за локоть отвел ее от тротуара, к стене ближайшего здания. Реджина оперлась плечом о витрину магазина и выжидающе уставилась на Себастьяна.

— Мой отец бросил мою мать ради двадцатилетней модели, которая была всего на три года старше меня. Сначала я ненавидел ее, потом мы подружились. Она стала водить меня на свои фотосессии, тогда-то я и увлекся фотографией. Мачеха позволяла фотографировать себя, учила меня, а потом… сбежала от отца с другим фотографом. Ирония судьбы. Однако уже ничего нельзя было исправить. Мать слишком переживала из-за отцовской измены и развода. Она покончила с собой.

— Кто была эта модель? — спросила Реджина, и перед мысленным взором, непрошеные, возникли черно-белые образы со стены его квартиры. Ответ Реджина уже знала.

— Астрид Линдалл.

Слова ударили в мозг словно пуля, подтверждая худшие опасения. Этого мира ей не понять, и Себастьяну Реджина будет интересна очень недолго.

— Спасибо, что… э-э… просветил меня, правда. Хотя лучше бы ты рассказал об этом еще тогда, когда мы сидели на кровати и делились самым сокровенным. Открывались друг перед другом. А теперь… зачем мне правда о тебе?

Сигналили проезжающие мимо машины, люди спешили по делам и домой; плотный душный воздух обволакивал, будто саван. Но Реджина не хотела никуда идти, не хотела, чтобы уходил Себастьян. Она спустится в подземку и поедет домой, проведет еще одну ночь в страданиях без него. Кого она дурачит? Как будто, не сев в машину, она сохранит независимость и ее воля не рухнет, как фигура из костяшек домино.

— Не прерывай беседы. Поужинай со мной.

Нет, не беседы ждет Реджина, ей снова охота ощутить, как трется о запястья веревка, как холодит кожу воздух Комнаты. И чтобы снова бедра ожгло ударом хлыста, и вонзился между них член.

Реджина развернулась и пошла в сторону метро.

— Подожди, — схватил ее за руку Себастьян. Реджина позволила остановить себя. — Если не хочешь, больше мы этим заниматься не будем. Я как-нибудь смирюсь. Только не запирайся от меня, будто я виноват перед тобой. Я ведь не лгал, не бросил тебя. Ты расстроена, потому что я не могу дать тебе желаемого?

— А ты можешь?

— Не знаю, — ответил Себастьян. Выглядел он невыносимо печально. — Но хочу попытаться, и потому я здесь.

— Что ты намерен делать?

— Этого я тоже не знаю. Думал, тебе не хватает бесед.

— Все не так просто. Вдруг и я не способна дать тебе того, что ты хочешь?

— Ты-то как раз способна.

— Это пока.

— Дело в фотографии?

Реджина прикусила губу. Признавать это — даже для себя самой — было тяжело.

— Ты будешь встречаться с женщиной, которая не хочет быть твоей музой? Признаешь, что фотография для тебя — не главное?

— Ошибаешься, Реджина. Ты и так моя муза. Я вижу тебя в каждом лице, что снимаю, в каждом теле. На обложке октябрьского выпуска «W» должна быть ты, твое имя. Я лишь прошу женщину, которая меня вдохновляет, встать перед объективом моей камеры.

Она вспомнила черно-белые образы на стене в его квартире: женщины — связанные, под плетью, обнаженные и увековеченные мастерством Себастьяна.

— Не могу.

— Ты же верила мне. Доверялась, стоило попросить… а теперь бежишь, испугавшись камеры?

— Ты все извращаешь. — Жесткий предел, жесткий предел.

Развернувшись, Реджина побежала к спуску в метро.

***

Зареванная и опухшая Реджина открыла дверь в квартиру. Должно быть, проплакаться в час пик в метро — норма для истинной жительницы Нью-Йорка.

Утешая себя мыслью, что тихая спальня, этот миниатюрный рай, уже близко, Реджина вошла.

— Ты где была? — спросила Карли, возникнув у нее перед носом, словно исключительно пригожее привидение: в желтом сарафане, отлично подчеркивающем золотистый загар; волосы она собрала в небрежный узел на затылке. Губы поблескивали, щеки розовели под тонким слоем румян.

Правда, не макияж, не наряд и даже не загар придавали Карли Ронак столь восхитительный вид. Впервые с момента знакомства Реджина увидела соседку по-настоящему счастливой.

— Где мне еще быть до половины седьмого? — ответила Реджина. — На работе.

Только сейчас она заметила, что в гостиной присутствует еще человек.

С дивана пружинисто встал юноша: песочные волосы, ямочки на щеках; футболка с символикой Дартмутского колледжа и штаны цвета хаки. Не столько красивый, сколько симпатичный.

— Привет, Реджина, — поздоровался он. — Рад наконец с тобой познакомиться. Я Роб Миллер.

— Ты… Роб?

Роб? Тот самый, кто разбил сердце Карли? Стал причиной ее бесконечных слез?

— Мы тебя заждались, — сказала Карли и взяла Роба за руку.

И как, интересно знать, у Роба за день получилось вернуться в жизнь Карли? Стоит тут, улыбается по-хозяйски, а Реджина как будто пришла не к себе домой, в гости. Или она так увлеклась страстями по Себастьяну, что и не заметила, как Карли — говоря ее же словами — уладила дело?

— Мы ждем друга Роба, Энди. Пошли с нами.

Черт, они что, все спланировали? Карли ослепла от счастья и не видит: Реджине едва хватит сил почистить зубы и умыться! Куда уж там на двойное свидание выбираться!

— В другой раз, — сказала она и буркнула в сторону Роба: — Приятно было познакомиться.

Впрочем, Карли не собиралась отпускать ее так легко. Она проследовала за Реджиной в спальню.

— Постой, — сказала она, прикрыв за собой дверь. — Почему ты не хочешь с нами?

Бросив на кровать сумку «Шанель», Реджина пожалела, что рассталась со своим старым рюкзачком. Ей противно было видеть переплетенные золотистые буквы С на блестящей черной коже. Это все равно что Себастьяна на плече носить. Такой груз!

— Почему ты не сказала, что снова встречаешься с Робом? Или мы с тобой делимся только плохими новостями?

— Я хотела сказать, но последние несколько дней с тобой было не поговорить.

Да, Реджина стала завтракать у себя в комнате, при закрытых дверях, спать ложиться в девять вечера — лишь бы приглушить чувство собственного ничтожества — и вставать как можно позже, чтобы с утра без промедлений выбежать на работу.

— Ну да, ты права. Извини. Так что у вас с Робом?

Карли махнула рукой в сторону гостиной.

— О нас с ним можно и потом поговорить. Скажу только, что мы не решили всех проблем. Нашли компромисс.

Реджина кивнула.

— Что ж, рада за тебя. Роб вроде парень неплохой.

— Пошли с нами. Энди тоже классный. Не станешь же ты запираться в комнате и плакать по Себастьяну Барнсу до конца жизни? Надо двигаться дальше.

Реджина снова кивнула. Перед мысленным взором возник Себастьян: как он смотрел на нее там, на Сорок второй улице, выжидающе, разочарованно. Куда проще будет забыть его, обвинив в тиранстве. Придумав оправдание, мол, это Реджина отдавалась ему вся, а он думал лишь о себе. Однако истина такова: Реджина, отдавшись целиком и полностью, боялась, что этого недостаточно, тогда как Себастьян — на свой, неловкий, манер — пытался дать большее.

Впрочем, сейчас не время объяснять такие тонкости Карли. Реджина просто ответила:

— Я не готова.

— Ладно, — смягчившимся тоном произнесла соседка. — По себе знаю, каково тебе. Но это первый и последний раз. Энди скажу, что ты ждешь второго — контрольного — приглашения.

— Развлекайтесь, — напутствовала ее Реджина.

Едва за Карли закрылась дверь, она вздохнула с облегчением. Скинув сумку на пол, легла на кровать, свернулась калачиком. Тут она заметила на комоде книгу про Бетти Пейдж. Что с ней делать? У себя в комнате Реджина ее точно не потерпит. Хотя и выбросить просто так себе не позволит. Может, продать книгу завтра в магазин «Стренд»?

Реджина села. Отнесет-ка она эту книгу в гостиную, положит в одну кучу с модными журналами Карли, чтобы глаза не мозолила.

Реджина приникла к двери и прислушалась: в гостиной было тихо. Выждав еще несколько минут — для надежности, — Реджина вышла из спальни… Хотя, пожалуй, стоит отнести книгу в «Стренд» прямо сегодня. Время детское, семь вечера, заняться все равно больше нечем.

Реджина присела на диван, решив последний раз пролистать книгу о Бетти Пейдж. Издание хорошее, качественное. Реджина до таких жутко падка.

Открыла книгу сразу на середине и наткнулась на серию фотографий Ирвина Кло: с фетишами, ремнями и веревками. Себастьян говорил, что Бетти среди прочих моделей выделяла одна очень важная вещь — задор.

Реджина присмотрелась к одному из снимков: Бетти в леопардовом бикини, на ногах и руках цепи, рот перетянут веревкой, в глазах — смешливые огоньки. Бетти не позировала, она играла, развлекалась… И в то же время Реджина не могла понять: каково это — оказаться на ее месте, открыто выражать свою сексуальность. Как Бетти Пейдж это удавалось? Может, в реальной жизни, в сексе она была не такой? Просто играла роль секс-рабыни на камеру? И задором своим она обязана как раз тому, что перед камерой — она не настоящая. Себя подлинную фотографу она не показывала.

Реджина перешла к другой главе: Бетти в белых сапожках, со стеком в руке. Бетти, в черном корсете и перчатках по локоть, угрожающе склоняется над связанной девушкой в кружевах и с кляпом во рту. Бетти, в чулках на подвязках и зашнурованных ботинках на платформе с высокими голенищами, яростно смотрит в объектив камеры, словно готовая сожрать фотографа. Бетти щелкает кнутом…

Оторвавшись от книги, Реджина ощутила прилив адреналина. Карли сказала, что всех проблем с Робом решить не удалось, но они нашли компромисс… Реджина поняла, что нужно делать.

— Ну и списочек, — заметила Карли, глядя на плотно исписанный розовый квиток. На его заполнение Реджина потратила не один день.

Субботним утром они с Карли выбрались за покупками. Всего неделю назад Реджина ходила по магазинам в компании Себастьяна, готовилась к балу. Тот день начинался многообещающе, а закончился полным пересмотром их отношений.