Логан Белл - Библиотекарша

В первой части книги, «Прелюдии к пикапу», размещались снимки совершенно нормальной, одетой и непримечательной — хоть и очень красивой — юной Бетти Пейдж (еще без знаменитой челки). Во второй части Бетти уже перебралась в Нью-Йорк, и в тексте говорилось: «Она была серой мышкой, секретаршей, работала всю неделю и по выходным подолгу гуляла в одиночестве, предаваясь мечтам о более яркой жизни». Просто невероятно, что такая уверенная и сильная с виду женщина с последних страниц книги могла когда-то быть одинокой… или работать с девяти до пяти в скучном офисе.

Реджина листала книгу, следя за карьерой Бетти Пейдж: как она от фотографий в нижнем белье перешла к снимкам с плетью, связанной и с кляпом во рту.

Закрыв томик, Реджина подумала: чувствовала ли когда-нибудь Бетти то же, что и она — под взглядом Себастьяна? Испытывала ли те же трепет и онемение? Касался ли ее когда-нибудь фотограф?

Реджина вспомнила предложение Себастьяна поснимать ее. Она лгала, сказав, что терпеть не может фотографироваться. Ей неприятно, когда кто-то смотрит на нее в объектив, да и на снимках она выглядит паршиво. Реджина не хотела показаться тщеславной, однако ее представление о себе никогда не совпадало с тем, что она видела на фотографиях. Интересно, как проходили фотосессии Бетти Пейдж? Охотно ли она согласилась позировать первый раз? И сколько ей заплатили? Где она набралась мужества оголиться перед камерой? Реджина бы на такое никогда не отважилась, хоть и живет в эпоху, когда для женщины куда естественней раздеваться, чем одеваться.

Сегодня только ленивый не вывесил в Интернете фотографии себя голого или запись своего секса.

Реджина взглянула на пол, где небольшой черной кучкой лежало кружевное белье. Она так устала, что даже не донесла обновки до корзины с грязными вещами. Реджина выбралась из кровати, подняла подвязки и, поиграв немного с крючками и петельками, подошла к зеркалу в полный рост, которое висело на стене у небольшого шкафа.

Реджина сняла сорочку и посмотрела на свое отражение: оставшись в одних только хлопковых трусиках, она думала надеть подвязки и поглядеть, как они на ней сидят. Но с ними так долго возиться! Реджина предпочла просто поласкать себя. Погладила груди и тут же представила артистку из бурлеск-шоу: как она собирала с себя пальцами начинку черничного пирога. И ради чего она согласилась проделать такое перед публикой? Как Бетти Пейдж сумела раздеться перед камерой? Им это что, в удовольствие было? Или так они чувствовали себя красивыми?

Подражая артистке, Реджина провела пальцами вверх по животу, потеребила соски, пока они не сжались и не затвердели. Представила, как на нее смотрят… и тут же отвернулась от зеркала. Впрочем, себя не обманешь. Всегда ясно, чего хочет тело.

Реджина выключила свет и легла на кровать поверх одеял.

Одна и в темноте, она принялась растирать соски до тех пор, пока между ног не проснулся знакомый зуд. Тогда Реджина, не прекращая одной рукой ласкать соски, другой нежно потерла клитор. Представила, как на краю кровати сидит Себастьян и смотрит, запрещая останавливаться. Реджина говорит ему, что не станет делать этого на потеху ему, а он спрашивает: не за тем ли она перебралась в Нью-Йорк? Чтобы познать нечто настоящее, живое, сексуальное?

Запустив в себя палец, Реджина тихо застонала. В ее воображении Себастьян предложил сам поработать, но Реджина отказалась. Тогда он отвел ее руку и запустил ей между ног свой крупный, сильный палец. И Реджина поддалась, открылась… удивляясь и находя в себе новую страсть и желание.

Бедра сделались совсем мокрыми, рука легко и быстро скользила вовнутрь и наружу. Не открывая глаз, Реджина удерживала перед мысленным взором лицо Себастьяна, вспоминала его голос, и тут ее накрыла первая волна оргазма, тело содрогнулось в сладких спазмах. Пришла вторая волна, за ней другая, и Реджина на ее гребне отправилась в спокойный, умиротворенный сон.

* * *

Зазвенел будильник. Как, уже утро?

Реджина раздвинула занавески — солнце вовсю сияло над городом. Девушка откинулась на подушку.

Всю ночь она ворочалась, а когда сон все же приходил, ее терзали кошмары, от которых она просыпалась в поту. Впрочем, сейчас, утром, она ничего не помнила.

На секунду Реджина усомнилась: может, и ужин с Себастьяном Барнсом ей лишь приснился. Хотя нет, рядом с кроватью лежит черное платье, туфли на шпильках. Неопровержимое доказательство, что события вчерашнего вечера — не плод воображения.

А потом, к своему стыду, Реджина вспомнила о фантазии, под которую мастурбировала.

В дверь постучали, и она аж подскочила на месте.

— Ты у себя? — позвала Карли.

— Да. Что-нибудь случилось? — спросила в ответ Реджина, садясь и проводя рукой по волосам.

Карли вошла к ней — в своей спальной одежде: футболке «Джуси Кутюр», черных гамашах для йоги из «Атлеты»; волосы собраны в паль-мочку на затылке; айфон жужжит, принимая сообщения.

— Ты вчера вечером домой не вернулась. Я тебя не дождалась, пошла тусить. Дай, думаю, проверю: вернулась ли ты вообще? — Тут Карли приметила на полу горку одежды, достала из нее платье «Miu Miu». — Ни фига себе… Ты что, «Bergdfor» ограбила?

Реджина вылезла из постели и сразу же отправилась на кухню. Включила там кофеварку.

— Нет, серьезно, — не унималась Карли, следуя за соседкой. — В чем дело, Реджина?

Такое платье стоит как минимум полторы тысячи. А туфли… я думала, ты на всю жизнь затарилась «Tom»…

Реджина молча открыла холодильник, достала из него банку арахисового масла и зачерпнула полную ложку.

— Как можно есть в такую рань? — возмутилась Карли.

Слизав масло с ложки, Реджина сказала:

— Я вчера ужинала с Себастьяном Барнсом.

В округлившихся глазах Карли она прочла невиданное прежде уважение.

— Ты ужинала с Себастьяном Барнсом, — эхом повторила соседка.

— Верно, — подтвердила Реджина, зачерпывая еще масла.

— Вот ведь сучка везучая! — весело заявила Карли. — Господи, ты меня обдурила! Такая тихоня, вечно с книгами возишься… Кто бы мог подумать!

— Уж поверь, сама я точно такого не ожидала.

— Ну как он, хорош в постели?

— Чего? Мы не занимались сексом, — пораженная, ответила Реджина.

— Зря, — сказала Карли. — И где вы ужинали?

— В «Даниэль», — ответила Реджина и принялась рыться в ящике стола, выбирая кофейные плоды. Этим утром она хотела выпить самого крепкого.

— Обожа-аю «Даниэль», — надула губы Карли. — А сколько ему лет? Он ведь старше, чем мы, да? Наши ровесники понятия не имеют, что такое правильное свидание. Ты не заметила?

Ну разумеется, не заметила. Она ведь не знает, что парням в двадцать — или пусть даже в тридцать — лет известно о науке свиданий. И потом, еще непонятно, свидание ли вчерашний ужин. Вдруг это очередной акт самоутверждения для того, кто привык сорить деньгами, переспал со всеми женщинами в Нью-Йорке и теперь ищет «свежее мясо»?

— Я бы не сказала, что у нас с Себастьяном было свидание, — произнесла Реджина. — Так, ничего особенного.

— Ну, не-ет, — протянула Карли. — Так думать нельзя.

— Как — так?

— Пофигистически. Ты не умеешь развлекаться! Да все женщины Нью-Йорка мечтают, чтобы их сфоткал Себастьян Варне. Ты в шаге от этой цели! Действуй! В жизни есть много другого, кроме книг на полочках.

— Для кого-то, может, и так, — ответила Реджина и тут — впервые в жизни — усомнилась в выбранном пути.

— Это стол выдачи книг?

— Да, — ответила Реджина, отрываясь от кучи квитков. Как и всякая пятница, сегодняшний день выдался суетный. Конец недели — конец спокойного графика; в выходные (заметила Реджина) никто работать не хочет.

Перед ней стояла бритая наголо девушка: левое ухо полностью проколото и увешано серьгами, руки от запястья до плеча покрыты татуировками; через грудь наискось тянется ремень «почтальонской» сумки, а на предплечье висит чехол для одежды.

— У меня посылка для… — Рукой, затянутой в кожаные перчатки без пальцев, она вынула из кармана скомканный клочок бумаги. — Для Реджины Финч.

— Это я, — сказала Реджина.

Почтовую фею заметил Алекс и подошел, явно желая встрять в разговор.

Девушка-курьер тем временем вручила Реджине чехол.

Щеки Реджины налились малиновым жаром. В чехле — ее одежда, оставленная в отеле.

— Э-э… спасибо, — пробормотала она, подтягивая к себе посылку.

— Секунду, еще не все, — остановила ее курьер, надув и лопнув пузырь жвачки. Девушка порылась в сумке и достала запечатанный золотистый конверт. — Распишитесь вот тут.

Она протянула Реджине планшет с бланком и ручку. Когда Реджина расписалась в получении, девушка-курьер удалилась.

— Вот это штучка, секси, — заметил Алекс. — Жаль, ты ее не задержала, хоть ненадолго.

— Зачем это?

— Я уже почти придумал, как к ней подъехать.

Реджина закатила глаза.

— В следующий раз думай быстрее.

— А это что такое?

Тут к стойке подошла пожилая дама. Она вручила Реджине стопочку квитков, и девушка передала их Алексу — иди, мол, работай.

Дождавшись, когда пожилая дама отойдет к столу, а Алекс отправится за книгами, Реджина наконец расстегнула «молнию» на чехле. Так и есть, в нем обнаружилась оставленная вчера в отеле одежда. Только-только Реджине стало казаться, что события вчерашней ночи — плод ее воображения, как вернулась, подобно хрустальной туфельке, старая кожа привычного наряда. Все-таки ужин с Себастьяном Барнсом — не выдумка, не фантазия.

Спрятав чехол под стойку, Реджина вскрыла конверт и достала из него плотную черную карточку с золотистой надписью:

Приглашаем на торжественное открытие выставки «Начала», посвященной работам Люка Карла, Джоанны Лунде и Себастьяна Барнса.

Начало в 18.00. Ждем Вас по адресу: дом 42 по Грини-стрит, галерея Мэннинга-Лири.

Сегодня вечером. Себастьян хочет видеть ее вновь, ни о чем другом Реджина больше думать не могла.

Она жутко нервничала и в то же время понимала: если не вытолкнуть себя за пределы привычной зоны комфорта, остаток дней в Нью-Йорке она проведет в своей маленькой спаленке, тогда как остальные будут жить в полную силу.

— Реджина, почему не берешь трубку? Я тебе пять раз звонила.

Подняв взгляд, Реджина увидела начальницу — та грозно нависла над стойкой.

— Простите, не слышала.

— Что это? — спросила Слоан, заметив у нее в руке пригласительную карточку.

— Э-это просто… не знаю даже. Лежало у меня на столе.

Слоан забрала пригласилку и, прочитав ее, слегка улыбнулась.

— Должно быть, доставили не по адресу, — сказала она и сунула карточку под мышку. При этом начальница взглянула на Реджину так, будто первый раз ее видела.

* * *

С трудом удерживая на руке стопку книг, которые предстояло прочесть, Реджина вошла к себе в квартиру. Прикрыв ногой дверь, она внезапно услышала странные звуки из спальни Карли. Ну вот, отлично. Не хватало еще одной бессонной ночи.

Когда же Реджина прошла на кухню, она поняла, что из спальни соседки доносится отнюдь не стон наслаждения.

Карли плакала.

Забросив сумки в спальню, Реджина прошла через гостиную к комнате Карли и легонько постучалась.

— Карли? Что с тобой?

Девушка не ответила, только расплакалась еще громче.

— Карли, можно войти?

Через пару секунду раздалось шарканье, и Карли — опухшая, с красными глазами — открыла дверь.

— В чем дело? Что случилось? — спросила Реджина.

— Роб меня бросил, — проныла Карли и снова разревелась.

— Какой Роб? — поинтересовалась Реджина. Казалось бы, безобидный вопрос, но соседка заплакала еще сильнее.

— Мой парень.

— А Дерек?

— Дерек? Да он так, запасной аэродром. Я все ждала, пока Роб сделает предложение. Ты же не думала, что с Дереком у меня серьезно?

Ну, звуки, будившие Реджину по ночам, говорили совсем об обратном.

— Говорю тебе, Реджина, мне прямо физически больно. Сейчас возьму и сдохну, — с выражением произнесла Карли. — Я же люблю Роба, безумно. Ты сама когда-нибудь любила?

Реджина покачала головой.

— Везет. Мне так плохо, что и врагу не пожелаешь. — И тут, к вящему удивлению Реджины, Карли бросилась ей на шею. Ее тощее тельце содрогалось при каждом всхлипе.

— Все хорошо, — погладив соседку по голове, произнесла Реджина.

Мысли ее практически сразу устремились к приглашению на выставку.

Эгоистично думать о таком, когда подруга рыдает у тебя на руках, однако Реджина ничего не могла с собой поделать. Как быть с приглашением? Слоан утверждает, будто его доставили не по адресу. Реджина весь день ждала, чтобы обсудить это с Карли. Разговор явно придется отложить. Надуманная драма — ничто, вот у соседки действительно горе. Ей разбили сердце.