— А мне показалась, — поддерживал ее Слепой парень, — что я заново узнал всех одноклассников, причем узнал совсем по-другому. Иначе воспринимал их голоса, интонации. А еще мне было трудно принимать помощь от других. Как-то унизительно просить, чтобы меня отвели в туалет… Но хорошо, что друзья всегда рядом.

Ругательница с улыбкой делилась:

— Я столько возмущалась, что мне еще долго не захочется повторять те слова! И я сильно удивлена, что умею так много говорить. Мне не понравилось быть в центре внимания в таком контексте. Я понимала, что выгляжу занудой, у которой полно претензий. Но с другой стороны, я побыла врединой, и мне как-то полегчало.

— А я, — вполне по теме встала Комплиментщица, — поняла, что не всегда могу найти слова, чтобы сказать, как я чем-то довольна. В жизни я бы промолчала, так легче. Проще всего было восхищаться, например, вкусной кашей, а сложнее всего — сказать что-то личное в глаза человеку. Но было безумно приятно, когда люди улыбались в ответ. И новым для меня было то, что обычно я большую часть времени думаю о себе, как любой человек, а тут пришлось целый день следить за другими, замечая в них все самое лучшее.

Хозяев и Рабов Максим оставил напоследок, предполагая, что это будут самые долгие рассказы.

— Мне было трудно научиться повторять «то, госпожа, сё, госпожа». Но когда получил пару ударов хворостиной по попе, обучение пошло быстрее, — Сережка рассмеялся и взглянул на Маринку. — А когда днем стало жарко, и она приказала раздеть ее… Блин, я чуть с ума не сошел! Жаль, что дальше куртки дело не двинулось. А вообще, понравилось. Она вся такая Госпожа, а без меня голодной останется! И наверно я мазохист, но розги — это рулез.

— Я долго думала, чем бы его нагрузить, — рассказывала сама Маринка. — И поначалу был страх, что он не станет меня слушаться, подымет восстание рабов… А высечь его хворостиной я решилась не сразу, хотя хотелось. Я приказала ему сделать мне массаж, и это было классно!

— О, спасибо, Мариночка! — кокетничал Сережка. — Повторим как-нибудь?

— И всего-то? — удивилась Таня, которая была рабыней у Олега. — Мой хозяин требовал называть его «Барин». Он заставлял меня петь ему песни, массаж тоже делать, я ему ноги мыла! Наверно, ему это было приятно…

— Еще как! — раздалось со стороны скромного в обычной жизни парня.

— Потом он приказал мне стоять, как статуя, позу сам мне придал, а сам сидел и смотрел на меня, как на скульптуру в музее. Долго это было, я устала, сказала ему об этом, а он мне «молчать!» и — веткой по заднице. Потом он не разрешил мне пойти на тренинг, а потом заставил готовить ему персональные бутерброды. А еще налил в блюдце масла, положил туда хлебный шарик и приказал носить это блюдце одной рукой так, чтобы шарик не соскальзывал! А он реально скользкий был! Я два часа это блюдце таскала! Придумал мне занятие, блин…

— Тебе не понравилась эта роль? — задавал Максим Викторович наводящие вопросы. — Олег был плохим Хозяином? Что ты чувствовала? Что-то новое для себя открыла?

— Ну, Олег был хорошим хозяином. По крайней мере, со своей задачей он справился отлично. Вон, раб-Сережка постоянно без дела маялся, а мне Олег всегда какие-то поручения придумывал. И в принципе, пожалел меня, когда я сказала, что устала. Побил веткой, но разрешил отдохнуть. А насчет впечатлений — прикольно! В жизни мы часто суетимся, постоянно должны делать выбор, решать. А тут все было просто: никаких сомнений, никаких переживаний, колебаний, противоречий. За тебя принимают решения. Это даже большая свобода, чем в реальной жизни, Вы меня понимаете?

— Отсутствие ответственности, правильно? — уточнил Максим.

— Да, точно!

— Олег, а твои впечатления?

— Я к ней привязался, — тихо признался Олег. — Она для меня стала как бы частью меня, как рука или нога. Может быть, даже влюбился, посмотрим.

Максиму уже давно кажется, что Олег — потенциально хороший любовник. Уж мальчишек-то своих Макс знает досконально, ведь ведет у них воспитание со всеми сопутствующими откровенными беседами. Редко встретишь подростка, тем более мальчишку, с такими развитыми чувственными установками. Олег не просто любит и умеет испытывать физическое удовольствие — уж это-то умеют все пацаны! — Олег умеет наслаждаться и нефизическими аспектами межполовых отношений. Смотреть на девочку (не голую!), как на произведение искусства… И при всех, не стесняясь, сказать, что он к ней привязался! Он уверен в себе, и Максиму почему-то кажется, что Олег уже прекрасно знает, как заполучить любую девчонку в свое безраздельное пользование.

А другие Рабы удивленно рассказывали, что пошатнулся их закоренелый эгоизм, что они научились принимать жизнь, как данность, и как следствие — не чувствовать холода, не злиться на комаров. И что в состоянии раба они неуязвимы: их нельзя обидеть, нельзя чего-то лишить — ведь у них ничего и нет.

Обсуждение прошедшего дня закончилось анекдотами и песнями под гитару. Максим с облегчением ушел спать: позади второй день пребывания в лагере, и ничего плохого не случилось. Осталось еще пять. Деревянные доски пола поскрипывают от осторожных шагов Анжелы и Ани. Шушукаются. Собираются ложиться спать и стесняются раздеться. Прошлой ночью все были уставшие и спали прямо в одежде, а сегодня, освоившись, хотят чувствовать себя, как дома. «Как думаешь, можно?» — «А если проснется?»…

— Если бы вы не шептались, не проснулся б, — подколол Максим со своей койки, не поворачиваясь к ним на всякий случай, хотя они, кажется, еще не разделись.

— Ой, извините! Мы случайно!

А было ощущение, что девчонкам этого и надо. Они не из его класса и к таким подаркам судьбы не привыкли.

— Как вам психологические эксперименты? Нравятся? — продолжал Максим, не желая прекращать общение со своими детьми.

— Еще как! Вроде бы серьезно задуматься помогают, а в таком непринужденном режиме… — девчонка захихикала, — «Веткой по заднице» — это просто мегаЛОЛ!

— Да, кстати, — улыбнулся мужчина, — я так часто слышу это слово: «лол»… Что это значит?

— Смех вслух. Это аббревиатура по-английски.

— А «имхо»?

— Тоже английская аббревиатура. «По моему скромному мнению».

В результате Максиму расшифровали еще сотню жаргонных понятий: кто такой «няняка», что значит «фтопку», и что слово «нравится» слишком длинное, сейчас все говорят «нра». А в итоге девчонки провозгласили: «Максим Викторович форева!»


Целых четыре дня прошли без эксцессов. Неподалеку от турбазы обнаружилось село, где Максим прикупил консервов для пополнения стремительно истощающегося запаса питания. И в этом же селе, как оказалось, обитают совсем невоспитанные пацаны, которые и стали причиной паники на пятый день.

Был увлекательный психологический тренинг на солнечной полянке, даже «слепые» поснимали повязки, так как тоже хотели поучаствовать. Ночью прошел дождь (и судя по звукам, пробивающим с западной стороны тонкие стенки домиков, это был целый ливень), а с утра вовсю светило солнце, превращая в искрящиеся бриллианты невысохшие капельки на листьях и траве. Вокруг турбазы, где лес местами даже выглядел устрашающе, легко можно было поскользнуться и укатить на попе в речку или в кусты, поэтому Максим предупредил ребят, чтобы были очень осторожны.

А суть тренинга заключалась в том, что на сей раз происходит катастрофа на воздушном шаре. Что-то случилось с газовым нагревателем, и шар, постепенно остывая, медленно снижает высоту. Внизу океан, рифы и сильный шторм, и, чтобы выжить, нужно всеми силами дотянуть до необитаемого острова. Максим выдал ребятам список вещей, которые есть на воздушном шаре, с указанием их веса в килограммах. Чтобы шар продержался на высоте, надо что-то выкинуть, но с учетом того, что еще придется жить на необитаемом острове, и сколько жить — не известно. На каждом воздушном шаре падает группа из восьми человек, и решение должны принимать только единогласно. Если хоть один человек не согласен выкинуть именно эту вещь, то вещь не выкидывается, шар по-прежнему падает, а время идет. Нужно определить, что в какой последовательности выкидывать. На обсуждение дается двадцать минут, и каждая сэкономленная минута — это одна сохраненная вещь из списка, то есть, чем быстрее команда поставит единогласные приоритеты в списке, тем больше вещей останется для жизни на необитаемом острове. А список вещей — интересный. Есть то, что совсем не пригодится, например, бриллианты, но они весят всего 400 грамм. А есть теплая одежда и одеяла — 50 кг. Есть большая собака — для кого-то это друг, для кого-то 75 кг мяса…

Шло горячее обсуждение в командах — ребята уже привыкли на таких тренингах полностью входить в роль. Может быть, поэтому не сразу расслышали доносящийся из леса крик. Только почувствовав какой-то отвлекающий момент — крик не на воздушном шаре — начали растерянно переглядываться. Доли секунды — и у Макса все похолодело в груди: только бы не кто-то из наших; а самый настоящий женский вопль в глубине леса звучал с такой убедительностью, что не оставалось сомнений — там нужна помощь.

Кинулись они туда все вместе — мужская часть, а девочки из любопытства робко поторапливались следом. Еще один вопль — и голос явно напомнил Белку. Пробежав поляну с обеденным столом, а потом вниз мимо туалетов, оказались среди деревьев. Мужчины молниеносными прыжками перелетали через влажные корни, выдающиеся из почвы, одновременно успевая найти себе в этой лесной чаще дорогу получше, и все вместе напоминали горстку булыжников, спущенных с горы. Совершенно точно разбирая крики Беллы внизу, Максим Викторович не мог дождаться, когда же закончится это бесконечное время! А ведь всего-то еще несколько прыжков — и они на месте.

Заметив эту необузданную толпу, трое небритых и, видимо, пьяных незнакомцев отшвырнули Белку в сторону и бросились прочь через речку — прямо в кроссовках, по колено в воде. Один из них выкинул в реку Белкину кофту, которую зачем-то потащил с собой.

Максим Викторович рухнул возле девчонки на колени.

— Все в порядке?

Парни притормозили вслед за лидером, но секунду поразмыслив, тут же метнулись дальше — за беглецами.

— Одиннадцатый «А», на место! — скомандовал Максим громко.

Пацаны в нерешительности остановились, готовые в любую секунду бежать за подонками.

— Ко мне, я сказал! — непререкаемо требовал учитель.

— Они же убегут, Максим Викторович! — жалобно завыл один.

— Что их, просто так отпустить?! — подхватил второй.

— Я за вас отвечаю, — объяснил мужчина. — Вы должны быть со мной.

Тут подоспели и девочки. Ничего не видя сквозь неудержимый поток слез, грязная Белла сидела на влажной земле и сдирала с себя кусочки покромсанной на части маечки. Похоже, у местных жителей был перочинный ножик, или что-то в этом роде, потому что на теле Беллы вместо разрезов маечки местами остались синхронные царапины. Любительница вульгарного стиля, она и сейчас не заботилась о внешнем приличии: в короткой юбке сидела так, что было видно трусы, а голую грудь даже не пыталась прикрывать руками.

— Белла, они что-нибудь успели? — выяснял Максим самое важное, не думая ни о чем другом.

А девчонка не могла ответить, или из-за шока не слышала вопросов.

— Чего уставились?! — нервно заорала она столпившимся вокруг ровесникам. Все-таки ощущала себя голой, и ей было неприятно, что ее так откровенно разглядывают. Пацаны тут же смущенно отвернулись, и некоторые девчонки отвели глаза в сторону. Максим снял свой свитер и накинул Белле на плечи, заботливо укутав ее по самые уши. Но Белка этого не замечала. Ползая по грязи, обращалась к толпе чужим истеричным воплем:

— На концерт прибежали?! Чего вам надо?! Рады, да?!

Трудно понять, кому она это говорила, ведь она даже не видела, к кому обращается. Максим держал ее обеими руками за плечи, чтобы она остановилась и прекратила суетиться, и чувствовал сильнейшую дрожь в ее теле то ли от холода, то ли от переживаний.

— Белла, успокойся, — требовал он настойчиво.

— Идите все в жопу! — орала она в ответ. Пытаясь вытереть слезы, водила грязной ладошкой по щекам и снова плакала, плакала, плакала.

— Идите в лагерь, — исправил ее просьбу Максим Викторович и кивнул своим ребятам: давайте, идите.

Он долго пытался поставить Беллу на ноги: ее ножки совершенно не слушались, словно земля казалась ей невероятно мягкой — она делала шаг, и ее тело не верило, что не провалилось.

— Перепугалась? — спрашивал он вполголоса, и тут же, не сдержавшись, добавлял раздраженно: — А разве ты не этого хочешь от парней? Разве не для этого так развратно одеваешься?

Макс уже не знал, кого ругать: местных пацанов, Беллу или себя за то, что не уследил за ней. А может быть, за то, что до сих пор не перевоспитал ее… Видя, что она не в силах идти, позволил ее сесть на землю, сам сел рядом (здесь как раз чистое сухое место), обнял девчонку и долго бормотал ей что-то успокоительное на ухо. Комары кусали его голую спину, а он этого даже не чувствовал: все укутывал и укутывал Беллу своим свитером, чтобы она перестала дрожать. Интуитивно понимал, что не должен ее упрекать, только тогда Белла начнет принимать участие в разговоре, и вскоре она уже стала осознанно реагировать на его реплики.