— У тебя все вопросы только относительно секса? — подколол Максим эту ее «озабоченность».

— Нет, еще про армию. Что там было такого страшного?

— А вот об этом я не хочу говорить, — нахмурился он.

— Ну, Макс!

— Я не хочу об этом говорить! — повторил он строго. Ну зачем она так?

Наташа надула свои соблазнительные пухлые губы:

— А я думала, мы начнем новую жизнь! Без тайн, откровенную и основанную на полном доверии! Мы с тобой так много значим друг для друга — откровенность только укрепила бы наши отношения! А ты вот, значит, как… Просто не хочешь что-то говорить! Хотя у меня есть некоторые подозрения, я же не совсем дура! Ты был причиной чьей-то смерти?

— Да, моего друга! — твердо ответил Макс в надежде, что после этого она точно прекратит свои расспросы, чтобы не травмировать его душу. Но он ошибся.

— А как… как он умер, и при чем здесь ты..?

— Я его застрелил. Теперь всё? — прервал он ее раздраженно и жестко.

Развернулся и, оставив невесту одну, быстро направился в зал, идя четко по прямой, не обходя ни серпантинки, валяющиеся на полу, ни встречных гостей.

Никогда еще Наташа не чувствовала себя так одиноко. Никогда еще так сильно не хотелось заплакать. Сжать веки, зажмуриться сильно-сильно, до боли, до крови, и орать во все горло. Уничтожить себя за то, что сделала это. Новость казалась совершенно неправдоподобной, но при этом было яснее ясного, что это правда. Наташа вспомнила, каково это, когда умирает твой друг…

Как только смогла сделать выдох, пошевелиться, и закрыть рот, Наташа кинулась за Максом. Сквозь толпу танцующих видела только, что он завернул в сторону туалетов. Смело направилась следом. Кто-то ловил ее за руку, требуя потанцевать, но Наташа вырвалась, даже не взглянув, кто это был. Она уже совершенно не понимала, что делает, ведь теперь любое дальнейшее действие — это переменная икс, которую еще надо найти, и которая зависит от множества игреков. Дверь мужского туалета ее ни капли не тормознула, ей даже было не важно, что там могут оказаться и другие «посетители».

Макс стоял над раковиной, опустив голову и спрятав лицо в мокрых ладонях. Умылся еще раз, протерев глаза. Посмотрел на девушку, только когда она позвала тихо:

— Макс!

Мужчина скинул с лица мокрую длинную челку… и никак не отреагировал.

— А за что? — спросила она со страхом, стоя в проеме, боясь и войти, и оставить его одного. И услышала собственный голос, как чужой: дрогнувший, сдавленный.

Мужчина снова наклонился над раковиной, снова умылся… Наташа зашла в туалет уже окончательно и прикрыла за собой дверь.

— Отстань, — прошептал Максим сквозь ладони.

Он взглянул на себя в зеркало, и Наташа увидела слезы в его покрасневших глазах.

— Уйди отсюда.

Но Наташа не послушалась. Понимала — для него лично было бы лучше побыть в одиночестве, но, как прикованная к нему, не могла оторваться. Хотя пол вокруг мраморных умывальников был идеально чистым, девушка все же приподняла свой недлинный шлейф от пола и перенесла его до Максима, зажав ткань твердым кулачком. Обняла его руку, опирающуюся на раковину, и прижалась щекой к его крепкому плечу.

— Не волнуйся… — прошептала она, и все остальные слова застряли на полпути.

Застыв неподвижно, Максим висел над раковиной, впервые в жизни чувствуя, что ее прикосновения ему неприятны. Смотрел в зеркало ей в глаза, а видел только пустоту. В глухой тишине отсчитывал удары своего сердца — так больно, кто-то взял сердце в кулак и изо всех сил выжимает оттуда кровь. Уйди, я не хочу, чтобы ты была рядом. Я не хочу, чтобы ты хотела быть рядом. Эта боль может обжечь тебя.

Наташа пялилась на его отражение мутным взглядом — словно отшибло память, и она не узнавала, кто это там. Я готова любить тебя дальше, почему ты сопротивляешься? После минутного молчаливого глядения друг на друга в зеркало Наташа предложила, силясь изобразить непринужденность:

— Давай, я тебя причешу? У тебя где-то здесь должна быть расчесочка… Я видела! — Наташа пошарила рукой по его попе в поисках кармана.

Он поддавался. Наташа мочила ему волосы, подставляя ладошку под струю воды, и, едва дотягиваясь, делала стильную зализанную прическу. Ни слова ему не говорила, хотя совершенно точно понимала, что он чувствует. Потом стала ласково протирать мокрыми холодными пальчиками его лицо, повторяя:

— Не морщи брови! Расслабься. Все хорошо.

Она просто дышала. Он слышал это равномерное тоненькое сопение — он любит слушать его на ушко. Обычно. Максим закрыл глаза и чмокнул ее ладонь, проскользающую мимо.

— Было ведь не только это, да? — спокойно и уверенно уточнила Наташа. — Ты рассказал только то, о чем я сама догадалась.

— Да.

— Ну и на том спасибо. Больше никто не знает?

— Об этом знают все, кто там был. Костик был.

— Ты сильный человек, — произнесла Наташа вполголоса. — Я тобой восхищаюсь.

Макс взглянул на нее с недоверием:

— Не лицемерь.

— Не лицемерю! — возразила девушка. И добавила глаза в глаза: — Я знаю, чего ты боишься. Не бойся. Я буду тебя об этом спрашивать. И ты будешь мне отвечать. Только не так, как сегодня. Мне не нужны слова. Я чувствую гораздо больше, чем слышу. И ты тоже.

Сказала это так серьезно, что Максиму показалось — она понимает, о чем речь. Она в теме. А через секунду она мило улыбнулась:

— И не морщи брови!

Только сейчас вдруг подумала, а что, если они здесь не одни?! Оглянулась по сторонам — обе кабинки открыты, писсуары тоже свободны. Вытянула со стены отмеренный кусочек бумажного полотенца, свернула его в небольшой квадратик и намочила холодной водой. Еще раз протерла любимому лицо, его упрямые брови, шею… Потом одной рукой медленно и ловко расстегнула рубашку и, любуясь его красивым телом, нежно протирала плечи, грудь… Поцеловала туда же — интуитивно — так надо…

— Ничего себе! — вошел Никита. — Вы что, потеряли ключи от номера? Наталья, я тебя в мужских туалетах встречал чаще, чем где-либо еще!

— Спасаю мужа от жары, — пояснила актриса со смехом, и, взяв Макса за руку, повела его в зал.


Сидя за столом, Максим даже не ел. Молчал. Потом танцевали «Ах, какую женщину», и тут, в трепетных романтических объятиях, Наташа чувствовала, как тяжело он дышит. Иногда ей казалось, что он в тишине — не слышит музыки, не чувствует ритма, и это было на него не похоже. Целовала его в губы со всей нежностью, на какую была способна, и он успокаивался, закрыв глаза и доверившись ей. Единственный человек, который заботится о ней с самого знакомства…

— Макс, — позвала Наташа робко-робко с хитрой сногсшибательной улыбочкой. — А ты уже достаточно зарабатываешь, чтобы перестать предохраняться?

Он глянул ей в глаза и, не сдержавшись, улыбнулся ей в ответ.

— Ага, — кивнул он ей и уточнил грустно. — А ВГИК?

— А ВГИК не важнее! — заявила девушка уверенно, просто расцветая от накатившего счастья. — Последний год остался. Я справлюсь! Найму няню.

Макс ухмыльнулся:

— Ты рассуждаешь о вещах, о которых не имеешь представления! Впрочем, не буду тебя пугать. С твоим характером ты действительно справишься.

Обнял ее — не крепко, но с таким чувством, что Наташа поняла — это больше, чем какая-то радость от планирования потомства.


Каждый раз, когда ее взгляд коснется случайно Виктора Карловича, Наташа вздрагивает. До боли душещипательно видеть ксерокопию Максима, только слегка помятую, как бы выцветшую, не такую яркую. Словно Максим — оригинал, а его отец — копия, и уж точно не наоборот! Очень хочется родить сына, чтобы он тоже был похож на Максима как две капли воды. Хотя, возможно, эта случайность больше не повторится, и даже мальчик будет кареглазым брюнетом с пухлыми губками.

Виктор Карлович и Мария Анатольевна сейчас стояли позади них и прощались. Они считают, что уже не в том возрасте, чтобы веселиться на свадьбах до полуночи, поэтому и Кате придется сегодня ложиться спать раньше, чем остальным гостям. Макс позвал дочку и посадил себе на колени. Поправив складочки ее плиссированной юбочки, спросил ее на ухо:

— Как с Саней поговорили?

— Нормально, — ответила девочка грустно. — Он предложил остаться друзьями.

Ее не по возрасту взрослая фраза вызвала у Максима улыбку, но он постарался этого не показывать. Так же серьезно спросил у нее:

— Ты согласилась?

— Да, — кивнула Катюшка.

— Молодец! — похвалил папа и, поцеловав малышку в щеку, посоветовал: — Не расстраивайся!

— Подожди три года, — добавила Наташа с намеком, — а потом постепенно начинай охмурять его дальше. Главное — терпение. Он будет твой, если он тебе нужен.

Макс искренне улыбнулся.


Следующий подошел Дима. Причем, как всегда, с очередной гениальной творческой идеей.

— Вы не хотели бы сняться в эротическом фильме?

— Что? — завопил Максим с улыбкой, изображая негодование.

— Знаете, первая брачная ночь и все такое… Можно снять очень красиво! Я сделаю вам два диска: на одном будет сама свадьба — этот диск можно будет показывать друзьям, а на другом — целое кино! Я возьму тот диск, где Макс делал предложение, сам вам все смонтирую, добавлю свадьбу и ночь — получится потрясающее кино! Будете смотреть эту эротическую историю о любви и хвалить меня за идею!


Трудно сказать, почему Максим согласился. Может, потому, что Наташа очень уговаривала. Может, потому что хотел на что-нибудь отвлечься. А может, потому, что Дима пообещал не раздевать их догола. Макс совершенно не хотел, чтобы Наташа обнажала пусть даже только спину перед посторонним оператором! Но согласился.

Сбежали с общего веселья вчетвером, предупредив тамаду, что они больше не вернутся, но гостям ничего не сказали. Пусть веселятся.

В шикарном четырехкомнатном просторном номере, где комнаты широкими арками незаметно переходят одна в другую, Дима устроил настоящую съемочную площадку! Проверил, где какой свет, включил нужный, совместно с Наташей придумал сценарий, сам через видеокамеру рассмотрел, как какой участок получается, подробно разъяснил Николаю, что и как надо снимать, потом так же подробно объяснил «актерам», чего он хочет от них.

Снимали очень профессионально: по несколько дублей. Сначала просто поцелуи. Дима попросил Наташу рассказать своему партнеру, как надо правильно целоваться в кадре, но Макс признался, что эти уроки он и так уже знает в совершенстве из телефонных разговоров со своей девушкой. А еще знает искусство боя, и как правильно плакать, чтобы нос не краснел… Что уж тут говорить про искусство поцелуя при его-то опыте!

Потом Наташа снимала с Максима рубашку — очень эротично, и с каждой попыткой все красивее… Дима выкрикивал: «Стоп!» и, смеясь, пояснял: «Не раздевай его дальше. Я этого не выдержу!»

Потом полуголый Максим раздевал Наташу. Тоже несколько раз, чтобы оператор снял все с разных ракурсов. Наташу снимали со спины — этого требовал ревнивый жених, ведь под платьем у этой девушки только безупречное тело! Впрочем, потом сам так втянулся в этот увлекательный процесс съемок, что все-таки позволил, чтобы в кадре промелькнула ее грудь и крохотные трусики-стринг! Наташа была рада, что подобрала себе такие трусики, которые идеально совпадают со следами купальника. Максим, конечно, к таким деталям вовсе не строг, а вот камера не прощает мелочей.

Еще была порция романтических ласк на широченной кровати — задумчивых ласк, со следами еще до конца не ушедшей душевной боли, но после — пародия на половой акт. Максим постоянно «кололся» — срывался на смех и никак не мог остаться в образе! Еще бы: даже не сняв трусы, лежать между ног своей девушки, по пояс под черной шелковой простынкой, и недвусмысленно дрыгаться! Еще и нежно постанывать по просьбе Димы! А сцена с оргазмом вообще вызвала у Макса взрыв хохота.

В конце-концов, молодой муж не выдержал и выгнал обоих свидетелей с криками:

— Все, хватит! Я больше не могу понарошку!

Впрочем, несмотря на все трудности, Дима остался доволен и отснятым материалом, и женихом:

— Наталья, с Максимом работать гораздо легче, чем с тобой! Тебе приходится объяснять, что я хочу увидеть, а ему — не приходится. Или это просто Максим мне нравится безо всяких условий…

А оператор сказал:

— Это самая интересная свадьба в моей карьере!


— Я смотрю, ты совершенно спокойно снимаешься голой! — с безобидным упреком протянул Макс, закрыв за посетителями дверь и вернувшись к кровати.

— Ты же сам приучил меня не стесняться и быть раскрепощенной! — улыбнулась она. И призналась откровенно: — Я не на шутку заводилась! Ты не представляешь себе, как сексуально ты смотришься в зеркале! — Наташа указала взглядом на зеркальный потолок.