— Я тебя не использую, — сказала Наталья вдруг. — Его ревность — это, скорее, приятный бонус мне.

Они уже дошли до клуба, свернув с ярко освещенной улицы в переулок, и она остановила Юру, правда, отпускать его не собиралась и взяла за руку. Мужчина остолбенело уставился ей в глаза. Здесь, под неоновыми вывесками, она была еще привлекательней, чем всегда. Видя этот взгляд, она не сдержала ухмылки.

— Юр, я хочу тебя. Какое уж тут притворство или, тем более, использование? У тебя такое тело! ѓ- она демонстративно закатила глаза и с наслаждением глубоко вдохнула ночного прохладного воздуха. — И я знаю, что это взаимно. По глазам вижу. Ты стал иначе смотреть на меня, когда мы начали заниматься вместе. Смотришь, как мужчина на женщину.

— Мужчины так устроены, — принялся объяснять Юрик, не пряча глаз и не смущаясь. Скромный? — Это нормально. Ты красивая девушка. Было бы странно, если бы после наших тренировок я оставался бы к тебе равнодушен…

— Знаю еще, что ты пока далеко не на пределе, — продолжала Наташа вполголоса, по-прежнему глядя собеседнику прямо в глаза. — У тебя это пока на уровне фантазий. У меня сильнее, по-моему. Меня к тебе тянет, хочется прикасаться… — она хихикнула и добавила: — особенно, когда ты без майки. Тогда прям вообще, как ураган внутри, меня так и сносит в твою сторону!

Она поглаживала его по руке, и Юра, на удивление, не замечал в этом жесте, да и в ее речах, никакого соблазнения. И не было никаких невербальных сигналов, которые не ускользнули бы от его профессионального взгляда. Она не играла, не флиртовала. Она разговаривала с ним, как друг. Успокаивала его и пыталась внушить ему уверенность в себе, в собственной привлекательности.

— Наташ, я шокирован твоей прямотой, — улыбнулся мужчина по-доброму.

— Я сама шокирована своей прямотой! — засмеялась она.


…

Ревновал, хоть и старался не подавать виду. Сложно было концентрировать внимание на мелочах вроде работы клуба, когда знал, что в это время у этих двоих тренировка. Мысли лезли не то чтобы негативные, но назойливые. Хотелось доверять им, двум очень любимым людям, но, осознавая свою вину перед каждым из них, Максим понимал, что не имеет никакого права рассчитывать на их верность. В голове так и звучало постоянно, как молитва неизвестно кому: «Только бы не с Наташей! Только бы не с Юрой!». Боялся этого и все время ждал. Но сцен не устраивал. Терял контроль над собой только ближе к оргазму.

— Не закрывай глаза, смотри на меня! — требовал он в сексуальной горячке. Еще не хватало, чтобы жена фантазировала в такие моменты о его друге!

Когда он ревнует, у Наташи самый замечательный секс. Максим тогда такой страстный, сильный…

— Маааакс! — выла она, судорожно хватаясь за все попадающие под руку части его тела, и он оставался доволен.

И Наташа не спешила его утешать.

* * *

Страсть, которую она испытывала к двум мужчинам одновременно, Наташа лихо вплетала во все, что делала теперь в своей жизни. Была двойная порция сил, столько энергии и энтузиазма, что она старалась не думать о будущем, наслаждаясь этим изобилием каждую секунду.

Октябрь с его новшествами в виде баттла внушал ощущение того, что жизнь только начинается. Сочиняя песни для будущего соревнования, Наташа закрывала глаза и представляла, как это будет выглядеть на сцене с сопутствующим антуражем. Каждая песня должна быть лучше, чем у соперников! Каждая! Нельзя допустить, чтобы победа досталась со счетом 3:2. Ажиотаж идей, адреналин — все требовало выхода.

Максим предложил ей официально устроиться в школу на работу — руководителем детской художественной самодеятельности, и она согласилась.

— Зарплата, конечно, будет смешная, — ухмылялся он, — зато готовить команду к баттлу ты будешь на законных основаниях.

Работа с детьми вдохновляла. Наташа ругалась, что Макс ее не поддерживает и не дает советов, а он только пожимал плечами: «Я тебе и не нужен! Ты все правильно делаешь. Я вижу, что детям нравится иметь с тобой дело». Дети были интересные — разного возраста, разного ума и разных стилей в одежде, но все одинаково воспитанные: вежливые, терпеливые, готовые идти навстречу. Часто цитировали Максима Викторовича.

Будущие концертные номера разрабатывали все вместе, всей третью актового зала. Наташа только сочиняла тексты и — приблизительно — музыку, и напевала им в сосредоточенной тишине, а после они высказывали свои мнения, отбирая и улучшая отобранное. Талантливые попадались и среди них. Кто-то мог, не стесняясь, запеть вдруг из середины зала свой вариант — а, может, лучше вот так?

Потом Наташа тренировала их голоса, они всем хором распевались предложенными ею методами, заодно обучаясь более глубоким основам пения, которым в обычной средней школе не учат. А после — репетировали то, что уже успели одобрить общим голосованием для номинации «Медляк».


Ди-джей Данил обещал, что сделает им оформление ко всем пяти песням, как только они определятся с окончательным выбором, но Наташе хотелось снабдить свои идеи живой музыкой, настоящей, почти осязаемой. Если бы она сама умела играть на музыкальных инструментах, которые стоят, зачехленные, в подсобке за сценой, она бы научила ребят, и на баттле они бы показали настоящий живой рок-концерт. Несколько мальчишек клялись, что умеют играть на гитаре, но то, что смогли наиграть, было далековато от впечатляющего исполнения. Наташа решила их не мучить.

Решила помучить бывших «Хартбитов».

Первая в ее цепкие лапки попалась барабанщица Оля, так как ее телефонный номер был у Максима. Оля сильно удивилась, услышав Наташин голос, растерялась, но очень обрадовалась. Еще больше ее поразило Наташино предложение «тряхнуть стариной»…

Они встретились на Цветном, на лавочке возле памятника в ста метрах от школы. Пока Оля шла через дорогу, Наташа глаз с нее не сводила — такая красавица! Яркая блондинка, живая и позитивная, как по подиуму, дефилировала ей навстречу. Она сегодня выпрямила свои немного вьющиеся волосы по плечи, и это было так необычно, что Наташа забыла всё их совместное прошлое, готовясь знакомиться с ней заново. Они, неловко выждав пару секунд, кинулись друг другу в объятия — это была мощная взаимная радость, которую они обе поначалу постеснялись показать.

Оля вышла замуж… Наташа не верила своим ушам. Нет, она, безусловно, нравится мужчинам, но столько лет позиционировать себя лесбиянкой, а потом выскочить замуж на год раньше Наташи…

— Ты его любишь? — не удержалась.

Оля пожала плечами.

— Он меня любит, и этого мне достаточно. Я, если честно, просто очень хотела сбежать из той семейки, где жила. Муж на два года младше меня, — добавила она, мило хихикнув. — Мы оба не работаем, живем у него, нас содержат его родители. Но я им очень нравлюсь, и они мне тоже. Замечательная интеллигентная семья. Я домохозяйка, — Оля счастливо улыбалась; жизнь удалась.

— А детей заводить собираетесь?

— Да куда ему, в девятнадцать лет? Пусть подрастет пока, институт окончит. Он у меня ученый, книжки читает. Очень умный, спокойный мальчик.

Игорь и Милена тоже поженились. Ольга не теряла с Игорем связь, ведь они вместе учились в музучилище, как раз этим летом получили дипломы об окончании. А вот клавишник Иван, оказывается, живет и работает в Краснодаре — после школы он никуда не пошел учиться, а уехал в краевой центр и стал работать там в клубах ди-джеем, так что он единственный вне досягаемости. Но вместо него на клавишах как раз умеет играть Милена.


Они назначили свою встречу в школе, в актовом зале. Наташа взволнованно ходила между рядами пустых кресел, поглядывала на часы и предвкушала светлое будущее. Максим сидел на первом ряду и иронично оглядывался на свою неуёмную девчонку. Ее каблучки цокали по паркетному полу и эхом отдавались в высоком просторном зале.

Первая появилась барабанщица, и Наташа вместе с директором школы вышли ей навстречу. Наташа обняла ее и тут же умчалась дальше — скрипнула дверь: пришли остальные.

Оставшись с Олей, Максим улыбнулся. Она смущенно опустила глаза в пол.

— Привет, — сказал он и, не дожидаясь шага с ее стороны, подошел ближе и дружески чмокнул ее в щеку.

— Привет, — ответила она робко. А раньше всегда было «Здрасьте».

— Я тебе звонил несколько раз, но ты трубку не брала… — признался Максим, хотя Оля об этом, конечно, знает.

— Я была обижена, — кивнула девушка. — Извини.

— Я беспокоился за тебя. Из-за твоих родственников.

— Я сбежала от них, замуж вышла.

— Наталья рассказывала. Как с сексом? — уточнил он тихо.

— Да… нормально, — кивнула Оля, пожав плечами и сморщив нос. — Он очень нежный, и ладно. Он и его семья — это лучшее, что могло со мной случиться.

— После всего, что ты пережила, должно было случиться что-то хорошее. Береги их, дерись за них, если понадобится. Я по тебе вижу, что они этого стоят!

Вскоре начали подтягиваться и ученики, подходило время их баттловской репетиции. А Наташа, забыв про надвигающийся конкурс, с упоением любовалась своей бывшей группой, повзрослевшей и посерьезневшей.

Из скромной незаметной девочки на два класса младше Миленка превратилась в смелую красотку и при этом осталась прекрасно воспитанной. Ее каштановые волосы чуть ниже плеч выглядели очень ухоженными, а весь ее внешний вид отличался дерзкой самобытностью и игнорированием моды. Этнические браслеты, длинная «порванная» юбка, амулет на веревке, повязка на лбу — Мила была то ли в образе деревенской девушки, то ли в образе подружки индейца Майя. Она уже не бормотала себе под нос, как раньше, не прятала глаза, наоборот, все время норовила пошутить и часто подкалывала своего мужа-гитариста. Игорь тоже стал заметным молодым мужчиной, сильно вытянулся в росте и немного поправился, откормленный Миленкой. Он, по-прежнему был немногословен, предпочитал спокойное созерцание и уход в себя, но, казалось, если возьмет сейчас бас и наиграет то, о чем думает, то это будет полнейший смерч, обрушивающий на тебя все, что успел впитать с земли.

Они расчехлили свои бывшие инструменты, вытащили их на сцену Большого актового зала, подключили к усилителю и колонкам, настроили, как могли, и, сбиваясь и весело смеясь, попробовали наиграть одну из своих некогда популярных песен прямо в присутствии трехсот учеников. Получилось совсем не так, как раньше, но юные зрители наградили их бурей восторгов. Ностальгия, сладкая память о старых концертах на этой самой сцене и этим самым составом быстро сделали свое дело. Никто из них пока не устроился никуда на работу, и можно попробовать снова стать группой, на сей раз по-взрослому, пытаясь зарабатывать выступлениями в клубах… Просто попробовать!

* * *

Вчера звонил Дима поболтать. В Москве гололед, много аварий на дорогах, пробки. А в Сочи +20, майки, легкие джинсовые курточки. Ноябрь казался сентябрем. Только-только начали желтеть кроны деревьев — Наташа не могла этого дождаться, так как еще в том месяце пообещала Кате устроить красивую фотосессию в осеннем пейзаже. Катя хочет сделать модельные снимки, чтобы выложить их «Вконтакте». Они с Наташей гуляли сейчас по Цветному бульвару, потому что у Макса факультатив, на который он не пускает посторонних.

На половом воспитании у Максима Викторовича сегодня не было игр, были только беседы. Ребята кучковались на партах и стульях. Через большие окна старенького маленького актового зала вливались в пространство толстые потоки солнечного света, и становилось жарко.

— Да пацаны не хотят отношений! — спорила Вика с Максимом Викторовичем. — Им бы только переспать и бросить девчонку, сменить ее на следующую!

— Предлагаю спросить самих пацанов! — нашелся учитель. — Парни, поднимите руки те, кто предпочел бы длительные отношения, а не случайный секс.

Руки подняли все, кроме одного. Еще бы, улыбнулся сам себе Максим Викторович, парни-то понимают, что секс в отношениях регулярнее.

— Девяносто девять процентов парней предпочитают отношения, — подвел он итог. — Правда, справедливости ради, я должен уточнить, что это только в нашей школе. Ну что, Виктория, я победил?

— На этот раз да, — кивнула девчонка.

— Вот терпеть не могу, когда женщины навешивают ярлыки, вместо того, чтобы просто спросить у мужчин! — честно признался учитель.

Прозвенел очередной звонок второй смены, Максим взглянул на часы и объявил:

— На сегодня всё. Вы свободны!

Он придумал себе такую фишку — каждый урок заканчивать словами «вы свободны!». Если что-то очень часто повторять, то в это гораздо проще поверить. А ему так хочется, чтобы его дети росли свободными во всех отношениях людьми!

Тетради и сумки зашуршали, и в этом шорохе было хорошо слышно, как ученики обдумывают сегодняшнюю беседу — они молчат.