Четвертая номинация была сложна даже для самой Наташи; понятное дело, что и научить она толком никого не смогла. Джаз, например, и вовсе такой сложный стиль, где, кажется, без изначальной одаренности особого класса не покажешь. А вот Тамарина девочка исполнила восхитительный блюз, играя голосом и демонстрируя свои потрясающие возможности, обрамленные не одним годом обучения классическому вокалу. Ей подыгрывал гитарист, и они по праву взяли эту победу. Счет стал 2:2.

Ведущий объявил небольшую паузу перед финальными выступлениями обеих команд. Для фона включили громкую современную попсу, толпа с радостью воспользовалась возможностью заняться своими делами и медленно стала расползаться в стороны. В уголке широкой бывшей автостоянки перед площадью собрались веселые очереди в туалеты. Многие были не по погоде раздеты, щеголяя расстегнутыми настежь куртками, хотя в темном ночном воздухе было хорошо видно, что любые разговоры сопровождаются паром изо рта.

Наташа давала последние советы своей массовке, пытаясь перекричать музыку площади, а Максим Викторович успокаивал эту же массу с другой стороны.

— А вдруг, я все сделаю правильно, а остальные стормозят? — это был основной страх подростков.

— Вспоминайте игры на доверие, которые мы проходили на воспитании, — отвечал директор школы.

— Главное, выполняйте СВОЮ работу хорошо, — говорила Наташа другой части ребят. — Вы ВСЕ знаете, где надо вступить, музыка написана под вас, вы не ошибетесь. Не ориентируйтесь на остальных. Ориентируйтесь только на свой квинтет.

Эти квинтеты Максим Викторович назвал «пентами», он же и расставлял их по площади, пока Наташа делала вид для Тамары Владимировны, что они ничего не замышляют. Ребятам предстояла актерская работа: вести себя так, словно они такие же простые зрители, как и все остальные — а потом вдруг как запеть! В актовом зале на репетициях получалось вообще крышесносно, но здесь открытое пространство, нет такого эха, к тому же, у Тамары на финалку припасен Клим… Только сейчас у Наташи разыгралось волнение. Клим — серьезный соперник. На репетициях «Хартбитов» он уже научился большему, чем с Тамарой в школе.

Снова пафосно объявлялись спонсоры и суть данного мероприятия — Данил и раньше никогда за словом в карман не лез, умея вести вечер профессионально и качественно, создавая веселую атмосферу и поддерживая интригу.

Когда запел Клим, Наташу в который раз передернуло — такой голос! Она глянула на сцену сквозь прозрачные двери университетского холла, увидела Клима со спины и удовлетворенно расслабилась — он еще не умеет вести себя на сцене. Он просто поет.

Странно, что Тамара не подобрала для этого голоса другую песню — это была красивая мелодичная попса, хотя с его возможностями он легко бы вытянул шикарный мощный рок. Впрочем, Тамара никогда не умела сочинять рок, в школе этим занималась Наташа, придумывая и тексты, и партии для каждого из инструментов, напевая их для барабанщицы, гитариста и клавишника.

— Блиииин… — трепетно переглядывались десять Наташиных вокалистов, слушая голос Клима. Их уверенность в себе сильно пошатнулась.

— Не надо, не надо! — возражала Наташа. — Наше выступление будет ничуть не хуже!

И отведя в сторону, пыталась дать последние наставления ученику, которому предстоит в одиночку начинать их номер красивой медленной речью, ускоряя темп к началу куплета. Такая ответственность для пятнадцатилетнего мальчишки!

— Марк, сосредоточься на том, что я тебе сейчас скажу. Тебя никто не экзаменует. Ты никому ничего не должен. Зрители не платили денег за билеты, они пришли сюда просто повеселиться. И мы тоже. Расслабь тело, расслабь плечи. Помечтай. Ты знаменитость, и даешь единственный концерт в этом городе. Тут собрались тысячи твоих фанатов. Девчонки визжат от восторга, когда новая твоя фотка появляется на фан-сайте. Тебя цитируют, собирая все твои высказывания, и восторгаются твоей мудростью. Даже если ты и сделаешь что-то не то, они не смогут оценить тебя объективно, потому что они уже заранее любят тебя. Но ты все равно постарайся показать высший класс — на ТВОЙ взгляд, ради своей собственной похвалы.

Как играть голосом, она ему уже достаточно объясняла на репетициях. И Марк не подвел. Под низкое гудение бас-гитары, медленно идя по сцене с микрофоном в руке, он отчитал вступление спокойным уверенным тоном:

— Жизнь полна парадоксов. Мы чувствуем себя одинокими в шумной толпе. Наибольшую боль причиняют не враги, а друзья и любимые. Мы много знаем о космосе, но не можем разобраться в себе. И самое дорогое невозможно купить за деньги. Кто-то верит в Бога, кто-то верит только в себя… А кто-то — верит в вас.

Наташины пенты в массовке начали потихоньку хлопать ладошами в такт набирающей обороты музыке. Каждая пятерня стояла довольно далеко от других пент, и окружающие могли слышать только одну, самую близкую к ним, кучку. На них никто не обращал пока особого внимания, в разных координатах площади все понимали это одинаково: ну, просто компашке весело, вот они и прихлопывают, дурачатся, тут все такие.

На сцену к Марку, по одному, медленно вышли трое парней, по-разному одетые, непохожие, уникальные, и, перебивая друг друга, едва ли дослушав до точки, в стиле «Хартбитов» патетично выдали:

— Ты можешь лицемерить и лгать

— Твои следы на песке все равно скоро смоет волной.

— Ты можешь сидеть и ждать,

Пока то, что нужно тебе, ни присвоит кто-то другой.

— Ты можешь беспечно верить,

Что кто-то решит за тебя.

Что кто-то следит за тобой по ту сторону линии жизни.

Они не танцевали. Напротив, пропев, или даже, точнее, проговорив свою фразу, каждый парень замирал, чуть опустив голову и мрачно окидывая проницательным взглядом зрителей перед собой. В реальности, они мало что видели, ослепляемые прожекторами и нервами, но со зрительских мест ощущение было, будто на сцене — люди будущего, читающие мысли на расстоянии и обладающие гипнозом. Еще и этот густой туман на сцене… Четверо парней стояли, как настоящие пришельцы, только что приземлившиеся из космоса, но почему-то в странной одежде: обычной, повседневной. Один — интеллигент в сером классическом костюме; второй — «ботаник» в свитере и узких примитивных джинсах; третий — модник, метросексуал; четвертый — качок в спортивном костюме…Пенты начали еще и притоптывать: топ-топ-хлоп, топ-топ-хлоп… Окружающие стали недоверчиво коситься на них: если это просто дурачество, то почему эта компашка не хихикает?

К артистам на сцене присоединилась следующая троица, которая была уже более эпатажной: рокер в кожаной куртке с множеством заклепок, цветастый мальчик-неформал в широких радужных штанах с карманами на коленях и гот в черном плаще. Точно так же, как и предыдущие «ораторы», выходя по очереди, они исполняли свои партии уже более громкими, уверенными голосами, наращивая нервное напряжение в помощь ночной тьме, которая сама не справлялась.

— Однажды,

Оставшись один на один с собой,

Тебе придется решать:

Этот путь или иной.

— Тебе придется решать,

Сдаться или подняться,

— Уйти или все же остаться по эту сторону линии жизни.

Толпа на площади начала испуганно прислушиваться, ведь топали и хлопали уже отчетливо не только пять человек неподалеку, а еще и сзади, и справа, и слева… На сцену медленно вышли еще трое, уже одновременно, было ясно, что для припева. В мощной богатой музыке вдруг, усиливаясь, стали прослушиваться перкуссии, напоминающие стук начинающегося дождя по металлической крыше, и хотелось поднять голову и удостовериться, но… где же крыша? И вдруг — мурашки, нехватка воздуха — будто пытаясь донести смысл, докричаться до мира, вся площадь как заорет:

— Выйди на улицу — ты не один. Впусти в свою жизнь людей!

А когда очень трудно — просто сожми кулак.

Почувствуй силу, адреналин. Сотни новых дорог. Массу новых идей.

Взгляни на ладони: линии жизни — в твоих руках!

Трудно сказать, у кого были самые сильные впечатления: у стоящих на сцене, испытывающих опьяняющий восторг, будто они мега-звезды, и им подпевает весь стадион; или у ничего не подозревающих зрителей внизу, сметенных этой мощной волной массового помешательства.

— Вот это бэк-вокал! — иронично покачала головой Тамара Владимировна. Будет еще второй куплет, а потом повторение припева, но она уже сдалась. Она, действительно, не ожидала ничего подобного. Не ожидала, что эта девчонка привлечет народ. Она же звезда — Москва, Париж, и все такое… А звезды всегда одиноки.

По выражению лица своей руководительницы команда школы?14 поняла, что о победе можно уже не мечтать. Зрители быстро заражались новым вирусом, и уже половина площади топала и хлопала тем ритмом, который задавали «подсадные утки». Пока не смолкли последние аккорды музыки, все больше и громче, все шумнее и бодрее — триста человек управляли толпой в несколько тысяч.

Один человек управлял толпой в несколько тысяч.

Жюри долго думало. А может, просто было в ступоре. Толпа их подгоняла свистами и выкриками — толпе было все очевидно…


Не мешкая, Наташа забрала Клима с уроков в ближайший же понедельник. Тамару Владимировну она пыталась утешить тем, что сделает из Клима звезду и полноценного участника ее рок-группы, и это лучше, чем бессмысленное сидение на ненужных ему уроках, но директорша с трудом могла смириться со своим поражением. Такой аморальный поступок, как пособничество в незаконном получении аттестата, был ей ножом в самое сердце. Она, ужасно смущаясь, попросила учителей поставить Климу тройки в этой четверти и в последующих, а Наташа вскоре принесла ей в подарок первый диск, записанный в «Эго» совместно с Климом.

— Я делала упор на средненькое образование, а ты сделала упор на талант, — подытожила Тамара, прослушав семь песен группы «Heartbeat» с двумя потрясающими солистами, мужчиной и женщиной. — Надо же, какое феерическое у вас начало! — и позитивно присвистнула: — И вы все выросли у МЕНЯ!


Будучи руководителем художественной самодеятельности в школе, Наташа придумала на новый учебный год, да и на остаток старого, целый план. Посвящение в старшеклассники, КВН, показ мод, тематические вечеринки в столовой, Новогодний бал… По сути, она взяла на себя не только функции, прописанные в трудовом договоре, но и множество других, за которые не было никакой надбавки к зарплате, но ее это ничуть не тревожило. Из солистов, выступающих на баттле, она решила сделать школьный вокально-инструментальный ансамбль, набрав еще и тех, кто занимался в музыкальных студиях и умел играть на музыкальных инструментах. А триста человек баттловского бэк-вокала были привлечены для записи десяти песен нового мощного альбома «Хартбитов» «Линии жизни».

Наташа кружилась, как белка в колесе. Личное время на купание в душе или чтение книг у нее было только с утра до полудня, но часто утреннее время она тратила на записи песен для «Эго» в клубе с Климом и ди-джеем. С обеда начинались внеклассные занятия с учениками в школе, вечером — репетиции группы и иногда капоэйра, а после, уже практически ночью, она садилась писать песни и музыку на ноутбуке. Максим наблюдал, как эта девушка все время находится в действии, и осторожно уточнял:

— Ты так много работаешь… Не устаешь?

— Я, наконец-то, работаю столько же, сколько и всегда, — пожимала Наташа плечами.

* * *

Начальник службы безопасности «Эго» подловил директора на пороге ресторанного зала.

— Макс, мне надо с тобой поговорить.

— Да, Сань? — откликнулся тот.

— Это очень важно, мне кажется. О Наташе.

Максим напрягся.

— Тогда давай пройдем в кабинет.

Закрыв дверь и клацнув ключами об стол, директор кивнул Сане на диван. Сам остался стоять неподалеку.

— Я постою, это ненадолго, — отказался охранник. В нем с возрастом стала проявляться уверенность в себе: он держался на равных, не желая даже физически оказываться уровнем ниже своего начальника. Саня потер бровь и сказал тревожно: — Она много говорит о смерти в последнее время. Иногда просто отвлеченно рассуждает, а иногда…

Он замолчал, обдумывая, как сказать. Болтливость ему не свойственна, и с непривычки приходится долго подбирать нужные слова.

— Что именно говорит? — не выдержал Макс.

— Что творческие люди часто добровольно уходят из жизни… Что им очень тяжело на душе, и не с кем поделиться, ведь их обычно никто не понимает. А если они и пытаются поделиться, то убеждаются снова и снова, что они очень одиноки, и с каждым разом это все больнее… Вчера сказала, что ее никто не может понять. Даже ты.