Макса это убийственное «даже ты» обидно шарахнуло по мозгам, к тому же, неприятно, что Наташа делится такими мыслями с Саней, а не с ним, но вдруг память преподнесла сюрприз, и он пробормотал растерянно:

— Да, я же сам ей говорил, что не понимаю ее… Причем, не раз. Но я не имел в виду ничего плохого! Все равно люблю и готов ее поддерживать!

Максим словно оправдывался перед приятелем сейчас, и Саня успокаивающим тоном признался:

— Да я сам ее не понимаю, хоть и пытаюсь сделать вид, что я в теме, но она все интуитивно чувствует. Не могу подобрать к ней ключик. Все эти разговоры о смерти просто заходят в тупик. Я каждый раз вижу, что она осталась при своем мнении. И мне от этого страшно…

Его голос дрогнул, и он стыдливо отвел глаза.

— Спасибо, что сообщил, — тихо сказал Макс, долго разглядывая опущенное лицо собеседника. — Я попробую поговорить с ней. Мне казалось, у нее все наладилось… в голове, — и добавил с пониманием: — Не переживай. То, что она нужна нам, она тоже интуитивно почувствует.


— Расскажи мне о ваших отношениях с Саней, — попросил Максим, когда Наташа непривычно рано вернулась с тренировки, объявив себя голодной, и попросила составить ей компанию за ужином.

Они сидели в зале клуба «Эго», как простые посетители, хотя можно было попросить официанта принести еду в кабинет директора. Наташа отказалась от вина, и Макс беспокоился, что по-трезвому она не захочет с ним откровенничать.

— А что рассказывать о наших отношениях? У меня с Саней ничего нет, мы просто друзья. Ты ревнуешь?

— Нет, — покачал Максим головой. — Мне интересно, почему ты доверяешь ему больше, чем мне.

— А откуда у тебя такая ошибочная информация? — хихикнула Наташа, игриво заглянув мужчине в глаза.

— Оттуда, что он со мной сегодня поделился темами ваших бесед. О смерти.

— А-а-а… — девушка воткнула вилку в кусок мяса и целиком ушла в процесс нарезания кубиков из еды.

— И о том, что даже я тебя не понимаю.

Она взглянула на него исподлобья и снова вернулась к своему увлекательному занятию.

— Но ведь так и есть, — проговорила она, не отвлекаясь от тарелки. — Я просто обсудила это с другом.

— Я же стараюсь понимать! А если не получается, то молча даю тебе право решать самой. В конце концов, не я придумал, что чужая душа — потемки…

— Макс, да все нормально, — перебила она.

— Постоянные разговоры о смерти — это не «нормально», — поправил он.

Наташа долго еще жевала стейк, уверенная в том, что и в этой теме муж ее не поймет, и весь разговор превратится в воспитывание ее в духе лучших традиций родительских нравоучений. А Максим молча ел рыбу, готовый пресечь любую ее попытку сменить тему. Она нутром чувствовала его настойчивость, и это напряжение действовало ей на нервы.

— Так, — не вынесла она этого мучительного ожидания. — Я тебе расскажу сейчас, что думаю, а ты мне ни слова поперек не скажешь, согласен?

Он отложил нож и вилку и целиком превратился во внимание.

— Хорошо.

— Я недавно проснулась, и первое, что увидела, — складки на одеяле создавали тени в форме черепа. Такой четкий рисунок был, у меня аж мурашки по коже. Я с полчаса лежала, не могла пошевелиться, только пялилась на этот череп. Страшно очень стало. Как знамение какое-то, понимаешь? И вот с тех пор я постоянно думаю о смерти.

— Но складки на одеяле — это же не призыв наложить на себя руки? — уточнил он якобы без умысла, но Наташа с легкостью распознала неприкрыто-назидательный тон.

— Я считаю, что не заслуживаю жить дальше… — она сглотнула подкатывающий комок в горле и оставила фразу незаконченной. — Но сама я этого не сделаю. Решила, что буду мучиться до конца своих дней, и пусть чувство вины будет моим наказанием. Буду жить, стараться что-то делать для других… Была мысль даже усыновить ребенка-инвалида, но… каждому своё, я не справлюсь с такой ношей. «Налегке» я гораздо больше пользы могу принести.

— Можешь благотворительностью заниматься, — подсказал Макс. — Какие-нибудь концерты давать в детских больницах… или акции по сбору средств организовывать…

— Да, я тоже об этом думала. А про череп… Пришла к выводу, что мой бог — это совесть, а совесть не наказывает скидыванием кирпича на голову. Так что, вряд ли это был знак. Просто тени на одеяле. Творческий человек с хорошим воображением и в круглом пятне может усмотреть череп.

Максим это выслушал, но… Почему-то, не поверил. Может, это уже паранойя, но она же актриса и могла просто сыграть свое равнодушие, чтобы успокоить его.

— Пообещай мне, что никогда не покончишь жизнь самоубийством, — попросил он прямо. И тут же одернул сам себя: — Хотя, после смерти тебе будет все равно, что ты не выполнила обещание.

Наташа рассмеялась.

— Макс, я даю тебе слово, что буду жить вечно! — и добавила уже серьезно: — У меня грандиозные планы на наши с тобой отношения.

То, что она так весело раздает подобные обещания, его полностью успокоило. Если бы она замешкалась хоть на секунду, он бы заметил подвох, но девушка была абсолютно уверена в своих планах на будущее.

— Хочу создать для тебя настоящую семью, — продолжала Наташа, — надежную, без сомнений, без исключений. Я никогда тебя не оставлю в беде, не смотря ни на что; буду поддерживать тебя в любой ситуации. Я всегда буду твоим другом, и всегда буду стоять на твоей стороне, даже если буду считать, что ты неправ.

— А если я совершу какой-нибудь страшный поступок? — с интересом включился Макс.

— И если совершишь какой-нибудь страшный поступок, — подтвердила Наташа. — Я же сказала — всегда.

— А если серьезное преступление совершу? Не думаю, что это правильно — поддерживать преступника.

— А кто решает, что правильно в этой жизни, а что — нет?

Максим задумался на мгновение, вернувшись к ножу, вилке и рыбе.

— Есть же определенные нормы морали в обществе, — напомнил он.

— Общество состоит из обычных людей, как я, — возразила девушка. — Если я иногда ошибаюсь, значит, и общество тоже может ошибаться. Стоит ли так уж сильно следовать за ним? Общество будет судить тебя за «страшный поступок», а я буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Я вижу только этот путь для создания прочных, надежных отношений. Все остальное — ненадежно, раз зависит от каких-то условий. Что это за семья такая, где тебя любят за «пятерки» или за хорошее поведение, за сексуальную верность или за щедрость? Разве это любовь? По-моему, это уже разменная монета — будь таким, как я хочу, и так и быть, я буду тебя любить, — Наташа доела мясо и оглянулась в поиске официанта. Персонал этого заведения всегда живо реагирует на потребности клиентов, и через несколько секунд Наташа уже заказала себе огромный десерт. Обратилась к мужу с продолжением: — Что бы ты ни натворил, у тебя всегда будет человек, который от тебя не отвернется, который будет тебя поддерживать и защищать перед остальными — твоя жена. Всегда, в любом дерьме ты будешь не один. Так что хорошенько думай, прежде чем совершать преступления, а то мне придется потрудиться!

Он улыбнулся и кивнул:

— Спасибо. Очень приятно и необычно это слышать.

Наташа только с видом знатока пожала плечами:

— Нельзя же быть семьей через раз, в зависимости от поступков.

* * *

Rock-Party.

Live! — гласила вывеска у входа в клуб. Сегодня в «Эго» дает свой первый концерт группа «Heartbeat». То, что это выступление — всего лишь первое, естественно, никому не сообщалось, и Наташа волновалась, настраивая Клима так, чтобы он вел себя на сцене, как профессиональный певец, а не как ученик школы на баттле. Остальным участникам группы было немного проще, они уже выступали в школьные годы на сцене, хотя и они сейчас нервничали: зрители-то раньше были такими же подростками, как и они, а сейчас — это взрослая публика, платящая деньги…

— Не надо относиться к этому, как к работе, — просила своих друзей Наташа. И тут же исправлялась: — Нет, надо, конечно, но в том смысле, что давайте подойдем к вопросу серьезно. Только и всего. Клим, больше никаких харчков на пол! А в остальном… Мы же делаем музыку не для того, чтобы заработать. И не потому, что мы кому-то что-то должны. Мы — самовыражаемся. И на репетициях, и на выступлениях! Это наша единственная цель!

Максим Викторович частенько в последние дни смотрел их репетиции в кабинете ОБЖ, и этот коллектив казался ему идеально слаженной командой. Они без запинок отыгрывали каждую свою композицию, отлично поставленный двухголосый вокал разъедал стены, и единственное, чего явно не хватало этой качественной группе, так это публики.

В «Эго» и раньше приглашались известные коллективы, и все необходимое оборудование для проведения таких концертов там имелось. Максим молча обдумал свою идею, и только после этого уверенно предложил Наташиной группе выступить в Новогоднюю ночь. Во-первых, ему ужасно не хотелось превращать Новогоднюю вечеринку в этом раскрученном клубе в дешевое шоу с Дедом Морозом и Снегурочкой. А во-вторых, он очень хотел чем-то приободрить Наташу, которая после разборок с Евгенией стала какой-то молчаливой и погруженной в себя. Наедине он ей прямо так и сказал: «Хочу, чтобы ты отвлеклась от своих фантазий о поиске матери», на что она красноречиво задержала на нем взгляд… и промолчала.

Да, такими репликами он лишь отдалял любимую девушку от себя. Страшно было скрывать от нее факт знакомства с Лидией: Наташа так тяжело переносила отсутствие этой информации! Он наблюдал за женой каждый день с раннего утра и до поздней ночи, и удивлялся тому упорству, с которым она ищет все новые и новые пути к своей цели. Один раз она сказала: «Я буду работать на виду у всех, и во всех местах, где только возможно. Буду заводить побольше знакомств. Рано или поздно мы с ней встретимся, даже если она живет в другом городе, даже если в другой стране!». А спустя сутки попросила Максима помочь: «У тебя же много связей, везде есть свои люди. Может, ты знаешь кого-то в УВД, или в ЗАГСе, через кого можно тихонько узнать ее имя, а потом и адрес?» Он соврал, что подумает, к кому можно обратиться… Она безумно обрадовалась, наконец почувствовав его поддержку, и он всерьез задумался.


— Ты из меня педика какого-то сделала! — возмущался Клим в директорском кабинете, где Наташа замазывала его подростковые прыщи тональным кремом.

— Не гони! Это сценический грим! — возражала она.

Она и сама нарядилась в неформалку с несвойственным ей стилем, неровно подстригла челку, купила громоздкие сапоги с широким каблуком и короткую юбку с цепями, и сейчас поправляла Климу воротник черной рубашки с узором в виде множества черепов. Торчащие кверху от геля и лака волосы его тоже напрягали, хотя выглядели профессиональной укладкой и очень шли рок-певцу.

— По-моему, кто-то просто очень нервничает, — улыбнулась она пареньку.

— Ни фига! Мне вообще на все насрать! — подростковая непримиримость совершенно не сочеталась с мужским голосом.

Они распевались тут, и их можно было услышать, проходя по коридору в зал. Наташа старалась побольше дурачиться, чтобы Клим хоть немного расслабился, и их веселый ржач периодически доносился из-за закрытой двери даже до охранников на входе.

Максим занимался залом и гостями, оставив шоу-программу целиком на Наташиной совести. Все столики уже были празднично накрыты, посреди столов красовались стандартные наборы алкогольных напитков, окруженные тарелками с закусками; свободных мест не было, так как все билеты были проданы еще месяц назад, и под приятную ненапрягающую музыку зал плавно заполнялся нарядными посетителями.

Конечно же, друзья Максима уже вовсю праздновали в вип-зоне! Даже Инесса согласилась прийти! Макс уже три месяца с ней не виделся, у нее новый мужчина, и она полностью в загуле, как объяснял он Наташе. Наташа оценила этого типа издалека: высокий, мощный такой, Инесса с ним, как девочка, смотрится. А подойдя к этому Егору ближе, не сдержалась и расхохоталась, объяснив под непонимающие взгляды:

— Я чувствую себя такой маленькой!

Будучи другом Костика, Егор не ощущал себя здесь посторонним. Инессе было неприятно находиться в компании бывшего одноклассника, но Егор повторял: «Зато он познакомил тебя со мной!»

Саня скромно сидел, не принимая участия в беседах, но внимательно всех слушая и улыбаясь шуткам. Катюшка примостилась рядом с ним, такая взрослая и модная, одетая стилистом Наташей!

— У тебя есть девушка? — спросила она у Сани, нарочито небрежно повернув к нему голову.

Саня быстро раскусил это притворное равнодушие.

— Нету. Я жду, пока ты вырастешь, — улыбнулся он кокетливо.

— Я тебя точно когда-нибудь убью! — раздался со стороны голос Максима, не упускающего дочь из виду.